Перешагнуть через себя

От хищников робинзонов хранил фотонный пистолет Сергея: как оружие оказалось в ремботе и зачем, выяснить было не суждено. Но как бы там ни было, большие земноводные больше не появлялись, других крупных хищников на островке не оказалось.

Аскарос вел себя как обыкновенный человеческий ребенок. Причем ребенок избалованный и не привыкший слышать от кого-либо слово "нет".

Когда же спесь и капризы натыкались на невозмутимость Сергея, суург впадал в приступы ярости. Правда, бессильной.

Однажды Семенову это надоело, и хворостина, сорванная в прибрежных кустах, нашла-таки применение.

Принц, для которого мир рухнул, попытался ночью украсть бластер, но Сергей это предвидел и спрятал оружие в запираемый ящик с инструментами.

В конце концов Аскарос смирился. Исчезла из речи надменная спесь и приказной тон. Принц перестал требовать и стал просить. Правда, Сергей и так кормил малолетнего суурга, но был важен прецедент.

Однажды вечером, когда в углях исходила соком пойманная Сергеем рыбина, принц спросил:

– Сергей, а у тебя есть дети?

– Есть. Сын, твой ровесник, если на человеческие года прикинуть на глаз. Зовут Сашкой.

– А ты его так же воспитываешь?

Сергей засмеялся:

– Не совсем. Я ж в рейсах две трети года, а то и три четверти. Вижу его редко, прилетаю - а он уже из всех прошлых обновок вырос, и интересуется совсем другим.

– Несколько месяцев ты рядом с сыном? Твой Сашка, наверное, очень счастливый.

Лицо Сергея приобрело удивленное выражение:

– Я имел в виду, как раз наоборот.

Аскарос вздохнул и скосил глаза.

– Я вижу отца раз в год. По крайней мере, раз в год я могу поговорить с ним. Все остальное время он сидит на Троне Империи и плавает в киберсети. Управляет, приказывает... Меня воспитывают няни и наставники.

– А мама?

– Мама - наложница Императора.

– И что?

Аскарос посмотрел на Сергея, как будто тот задал глупый риторический вопрос вроде того, отчего днем светло.

– По закону наложница, отложив яйцо наследника престола, должна навсегда покинуть двор. Оставаться рядом с сыном имеет право только Императрица. А отец не пожелал возвысить маму.

– Она же родила ему сына!

– И что?
– вернул любезность принц, - Это не имеет значения, а только слово Императора.

Сергей вздохнул. Что ж, ожидаемо от суургов, но в чужой монастырь, как говорится...

– Так что ж, у тебя, выходит, незапланированные каникулы.

Аскарос улыбнулся в темноте. Тускло светящиеся глаза и блеск конических зубов делали улыбку жутковатой, но Сергей уже начал привыкать.

– А ты, Сергей? Скажи, ты счастлив?

Человек вздохнул, гладя в костер. Теперь Аскарос совсем не походил на ребенка. Скорее, на маленького взрослого.

Может, у суургов генная память, и детства вовсе нет?

– Я работаю, чтобы семья на Новом Сиднее могла нормально жить, а не выживать на грани нищеты. Платят немного, но гораздо больше, чем я заработал бы в родной системе. Но я не жалуюсь - многим приходится хуже, чем мне. А у меня есть жена, сын, и даже если мы подолгу не видимся, все равно я счастлив. Потому что знаю - пока у отца есть работа, у семьи все в порядке. Сын может учиться, а жена, Ира - работать дома и быть с Сашкой.

– Не понимаю, как так можно - допустить нищету граждан своего вида...

Сергей грустно рассмеялся:

– Ну что ты, это разве нищета? Вот когда негде жить, нечего есть, нет ни работы, ни денег - вот это нищета.

Аскарос чувствовал некоторое смятение. Ему чужда была проблема, связанная с добычей денег. В Империи суург с рождения имел все что нужно. Одурманенным рабам с промытыми мозгами ничего не надо было в принципе. Трагро, полуграждане Империи, всегда имели работу и достойную (по меркам других директорий) оплату.

Но Сергей раскрыл принцу глаза и на другую сторону жизни разумных. Ту, где приходится усиленно работать только для того, чтобы обеспечить семье необходимый минимум.

Что же касается долгой разлуки, то Аскаросу было не привыкать: чаще всего он виделся с наставниками и учителями. Друзья, родные, и без того малочисленные, приходили на встречи редко. И даже любимая няня в последнее время куда-то пропала. Очевидно, педагоги решили, что принц уже достаточно взрослый, чтобы не нуждаться в ее услугах.

Под эти мысли принц заснул, а Сергей, смотря на спящего ребенка врагов своей расы, думал о том, что радиомаячок уже наверняка подал сигнал бедствия. А значит, осталось лишь дождаться, пока кто-нибудь выйдет на орбиту планеты.

Человеку было невдомек, что вызванный взрывом корабля ионный шторм надолго лишил робинзонов возможности воспользоваться радиосвязью. А тахионного гиперпередатчика на ремботе не оказалось.

Таким образом, шанс на скорое спасение был довольно призрачным...

* * *

На безмятежной планете прошло много дней. Матрос и Принц Ксенгаррский обжились на острове в ожидании спасения. Истребили семейство шестиногих хищников, что облюбовало одну из отмелей. Наладили ловлю рыбы из сплетенных Сергеем сетей. Шалаш из ветвей строить не стали - современные материалы и инструменты из рембота позволили недоступную литературным робинзонам роскошь в виде непромокаемого прочного навеса и теплых спальников из пустотных скафандров.

Аскарос подрос и перестал влезать в свой роскошный мундир. Впрочем, тот и так поистрепался за проведенные на острове месяцы.

Сергей смастерил из запасного комбинезона и остатков мундира кое-какую одежду, но Аскарос все равно предпочитал бегать в естественном виде. Дескать, возни меньше, а уязвимых мест на теле все равно нет, все прикрывается подвижными пластинами. И вообще эта планета - рай по сравнению с Ксенгаррой.

– Все равно носи, - сказал Сергей, удерживая ершащегося принца за хвост.

– Но зачем?

– Одежда - один из признаков разумных.

– Только не говори, что здесь могут быть аборигены, ни разу не видевшие суурга!

– Мы или культурные существа, либо животные без перспектив. Давай, одевайся. А то совсем уже на дикого хищника стал похож: зубы, шипы, голый зад и ни толики соображения! Хоть на веревку тебя привязывай двор охранять.

Принц, недовольно сопя, согласился. Сергею приходилось тяжелее: в сезон дождей дважды простудился, угробили на лечение половину зарядов аптечки. С берега пришлось съехать: пляж затопило почти полностью. Хорошо еще, не весь остров.