Переулок Солнца

Зораида смотрела на девушку широко открытыми глазами.

— Рыжая, мне все кажется, что ты постарела, — сказала она вдруг.

Грациелла улыбнулась и встряхнула кудряшками.

— Вы правы, Зораида. Постарела. Вы одна знаете

секрет, чтобы всегда молодой оставаться. Вы никогда не меняетесь.

Они улыбнулись друг другу открыто, дружески и принялись за работу.

Подсмеиваясь одна над другой, они, тем не менее, питали друг к другу взаимную симпатию и прекрасно это понимали.

16

Однажды вечером, на закате, Анжилен вернулся домой, сопровождаемый стаей орущих ребятишек, от которых ему никак не удавалось избавиться. Старик нес арбуз таких огромных размеров, что было вполне понятно шумное восхищение ребят и волнение собаки, которая с лаем бегала вокруг и вертелась у Анжилена под ногами.

— Пошел прочь, не крутись! — кричал старик, поминутно спотыкаясь о своего пса.

Жители переулка высунулись из окон, удивленными возгласами встречая приближение этой шумной процессии. Почти всю тяжесть огромного арбуза принимало на себя округлое брюшко Анжилена, потому что обхватить арбуз руками старик не мог.

— Где вы его достали?

— Кто это вам удружил?

— Такой, пожалуй, не меньше пятнадцати кило потянет, — раздавалось со всех сторон.

Анжилен осторожно опустил арбуз посреди двора, медленно выпрямился, вытер пот и, потирая затекшую поясницу, уточнил:

— Девятнадцать!

— И вы его съедите один?

— А что же, по-вашему, выбрасывать его? — ответил старик.

— Но все-таки, где вы такой раздобыли?

Анжилен, обмахивая раскрасневшееся лицо платком, начал рассказывать.

Сегодня он ездил в деревню навестить одного своего приятеля, крестьянина. Выпили, конечно, поболтали о том, о сем, а потом приятель больше из-за спортивного интереса, чем по какой-либо другой причине, сказал, что хотя место этого арбуза на выставке, он подарит его Анжилену при условии, что тот сам донесет его до дома. Шесть километров до города, да еще километр до переулка. Семь километров тютелька в тютельку.

Вся семья крестьянина, лопаясь от смеха, сопровождала его до самого города: сперва двое сыновей хозяина на велосипедах, а когда Анжилен был уже около города, их догнал на двуколке сам крестьянин с женой.

— Смеялись они, ну, прямо как сумасшедшие, — говорил Анжилен, — и один другому: «Дальше не дойдет, дальше не дойдет!» — «Смейтесь, смейтесь, — говорю, — а я все-таки дойду!»

Однако от всей этой сцены у него, видно, остался довольно неприятный осадок, потому что, вспоминая беззубый рот хохотавшей крестьянки, он величал ее в своем рассказе не иначе, как старой ведьмой.

И все-таки он дотащил этот арбуз целым и невредимым до самого дома. Старик чувствовал удовлетворение от сознания собственной силы, и изумление соседей приятно щекотало его самолюбие.

— Хороший ли он только?.. — неожиданно сказала Йетта,

Анжилен обернулся как ужаленный.

— Почему это он должен быть нехороший? — вскипел он.

Кто-то заметил, что арбуз, побывав на солнце и пролежав всю дорогу на животе Анжилена, согрелся, а теплый арбуз — это уже не арбуз.

— Что я, по-вашему, первый день на свете живу? — закричал Анжилен и отправился за большим ведром.

Все внимательно следили за действиями Анжилена, и напряжение достигло предела, когда он стал прицеплять ведро к цепи дворового колодца. Цепь, тарахтя, начала потихоньку разматываться, и огромный груз, покачиваясь, медленно пополз вниз. Сразу раздалось несколько голосов:

— Смотрите, чтобы крючок не оторвался!

— Тихонько! Не перевернулось бы. Держите его прямо!

— Не мешало бы вам последить за ним, а то еще стянет кто-нибудь.

Терпение Анжилена кончилось.

— Что у вас, своих дел нет, что ли? — грубо крикнул он и повернулся к советчикам спиной.

Никто больше не сказал ни слова, все разошлись раздосадованные. Кое-кто намекнул на эгоизм некоторых стариков, потом наступила тишина. На дворе остались только Анжилен, сидящий возле колодца, да Томмазо. Они караулили арбуз.

Немного погодя из своего окошка высунулся пенсионер и вежливо осведомился:

— Как вы думаете, Анжилен, много ли потребуется времени, чтобы остудить такой большой арбуз?

В ответ послышалось только сопение.

Йетта уже два или три раза выглядывала во двор и, наконец, не выдержала.

— Это верно, — раздался вдруг ее голос, — если уж поспорили, то делать нечего… А все-таки если подумать, сколько вы отмахали, да по солнцепеку, да с такой тяжестью, а теперь еще должны целую ночь просидеть на улице в ваши-то годы! И все из-за чего? Из-за какого-то арбуза, который вы так весь и не съедите, если не захотите помереть от заворота кишок! Пожалуй, игра не стоит свеч. За гроши где угодно можно такой арбуз купить — объедение! Замороженный! И оправдываться бы не пришлось.

— Что вы хотите сказать? — вспылил Анжилен.

— Что это мальчишеская глупость, вот что.

Анжилен, который в душе сознавал это, услышав, что другие повторяют вслух его мысли, окончательно разозлился и так рявкнул, что несчастный Томмазо подпрыгнул на месте, а Йетта быстренько ретировалась от окна.

Охрана арбуза продолжалась.

Время от времени то один, то другой из жильцов высовывался из окна, и видел в темноте мерцающий огонек трубки. Анжилен был на страже.

Несколько раз слышались приглушенные смешки, но скоро наступила полная тишина.

Вдруг Анжилену почудилось в доме какое-то оживление: неясный шорох, похожий на шелест одежды, потом скрип, как будто открывали и закрывали дверь, потом чей-то быстрый шепот. Он прислушался, но больше ничего не было слышно. Только в погребе как будто зажглась спичка, а может быть, все это ему только показалось. Но на всякий случай Анжилен стал внимательнее. Раз или два ему послышалась какая-то возня в колодце. Но ведь раз он все время здесь, значит к колодцу никто подойти не может?

Взошла луна, и Анжилен почувствовал, что его начинает пробирать холод. Арбуз, должно быть, уже достаточно остудился. Сейчас старику хотелось только одного — лечь в постель, потому что он чувствовал себя так, словно его избили палками.

Превозмогая боль в пояснице и потихоньку ругаясь, он встал с края колодца, невольно подумав, что молодость для него стала уже далеким воспоминанием и что в его годы следует быть благоразумнее. Однако, говорил он себе в виде утешения, мало кто из знакомых ему молодых людей смог бы пройти столько по солнцу с такой тяжелой и неудобной ношей. В общем Анжилен был доволен собой.

Он наклонился, взял в руки цепь и потянул. В воде все предметы легче, это он знал, и поэтому не удивился, что так легко тащить. Однако он тащил и тащил, ведро давно бы уже должно было повиснуть в воздухе… Да, в самом деле, вот оно, на краю колодца, но пустое!