"Перевал Дятлова". Компиляция. Книги 1-9

В строке с топорами (п. 4 списка) тоже имеются крайне любопытные приписки. Изначально топоров два, и эта цифра написана чернилами. Позже Дятлов карандашом плюсует еще один и делает рядом с единичкой пометку «м.». Надо полагать, приехал Кривонищенко и привез свой маленький топорик в чехле. Еще позже — новая корректировка списка. Дятлов, вновь карандашом, исправляет приплюсованную единицу на двойку. Получилось плохо, цифра в результате исправления стала неразборчивой, похожей на двойку и на единицу одновременно. Тогда Дятлов еще раз рисует эту двойку — уже в левом столбце, рядом со словом «топор».

Илл. 41. Фрагмент из списка общего имущества группы «Хибина». Хорошо видно, как прирастало количество топоров в период подготовки похода.

Кому принадлежал этот четвертый топор?

Очевидно, тому, кто присоединился к группе позже всех или одним из последних.

Большой топор попал последним в группу «Хибина» или маленький, туристский?

Скорее всего, маленький. Два больших уже есть, лишний вес тащить не с руки — можно было бы оставить тот, что шатался на топорище.

И Дятлов, наверное, поставил бы в приписке буквы «м., б.» — если бы к первоначально планировавшемуся снаряжению добавились большой и маленький топоры. Но он поставил только «м.».

Как уже было сказано выше, список общего снаряжения — не догма для Игоря Дятлова. Фотоаппаратов (п. 16) у дятловцев в итоге оказалось больше, чем было указано в списке. Радиоприемник (п. 12) они вообще не потащили с собой. Но с этими строками списка Дятлов никак не работает, никаких исправлений, добавлений и приписок не делает. С топорами все иначе, они важнее для похода, ими Игорь интересуется гораздо больше. Отслеживает изменения их количества и все фиксирует. Можно считать доказанным, что группа «Хибина» несла с собой четыре топора, но на месте трагедии были найдены лишь три.

* * *

Итак, наш гипотетический Икс теперь неплохо экипирован для марш-броска по тайге. Есть продукты, есть теплое питье в термосе или в двух, есть все, чтобы оборудовать безопасный одиночный бивак, — и брезент, и топорик. Можно трогаться в путь.

(Иные дятловеды, читавшие эту книгу в черновиках, настаивают, что термосы «Олень» взяты автором с потолка и высосаны из пальца. Чтобы не спорить по пустякам, согласимся: теплое питье могло быть в двух привязанных к телу резиновых грелках — уже прилично остывшее, но при быстром движении согреется. Ничего такое допущение в нашей концепции не меняет.)

Но откуда он взялся, этот загадочный персонаж? Кто такой? Как приблудился к стоянке дятловцев? Откуда пришел?

Последний вопрос могли бы осветить охотники-манси. В деле распутывания следов они были на голову выше всех, кто собрался на склоне Холатчахля в конце февраля 1959 года.

Но манси были единодушны: никто чужой к месту трагедии не приходил и с него не уходил.

Следствие не поверило им безоговорочно: охотники могли прикрывать кого-то из своих. (Утверждение, что широкие охотничьи лыжи либо снегоступы следов не оставляют, не более чем миф, неизвестно кем запущенный — в материалах УД есть упоминания о широкой мансийской лыжне. Да и в жизни автору доводилось ходить на охотничьих лыжах и видеть, как ходят на снегоступах: следы остаются в обоих случаях.)

Утверждения манси проверяли и студенты-поисковики, и авиация, тщательно все обыскав в приличном радиусе и больше делая упор на исходящий след (судьба оставшейся четверки дятловцев оставалась под вопросом, и отрабатывались все версии, в том числе и такая: последние четверо могли уйти куда-то далеко).

И туристы, и авиаторы подтвердили слова манси: нет чужих следов, ведущих в район поисков или из него.

* * *

Рано или поздно любой дружащий с головой дятловед (а таких все же большинство) осознает, насколько не сочетаются эти два факта: тяжелейшие телесные повреждения у троих дятловцев, неоспоримо свидетельствующие о насильственной смерти, — и отсутствие следов тех, кто мог эти повреждения нанести. Речь не о следах непосредственно у палатки, кедра и оврага: те не сохранились к началу поисково-спасательной операции — нет чужого длинного следа, ведущего к Холатчахлю, отдельные участки которого непременно уцелели бы, как уцелели протяженные участки лыжни самих дятловцев.

Для дятловеда, осознавшего это Главное Противоречие Дятловедения, наступает момент истины. И момент выбора. Каждый выбирает для себя, благо есть из чего: многочисленные «конфессии» и «секты» уже предложили множество решений.

Кто-то, очевидности вопреки, примыкает к «стихийщикам»: винит в трагедии лавину (или ее разновидность, т. н. «снежную доску») либо ураган — дескать, те выгнали дятловцев из палатки и не позволили в нее вернуться, а мороз и ветер завершили дело — преступления нет, есть удивительно неудачное для туристов сочетание природных факторов. Кто-то заходит в своих фантазиях еще дальше, назначая в «убийцы» смерч, шаровую молнию, инфразвук, что якобы издают камни-останцы, обдуваемые ветром, и прочую экзотику. Но всем им приходится изобретать самые дикие и неправдоподобные причины тяжелейших травм, убивших Дубинину, Тибо-Бриньоля и Золотарева.

Другие привлекают для доставки убийц технические средства, не оставляющие следов на снегу. Вертолеты, привозящие «космодромный спецназ» или генералов-браконьеров. Самолеты, сначала выбрасывающие парашютистов, а затем подцепляющие их «небесным крюком». Пилотируемые «огненные шары» и прочие летучие тарелки.

Третьи начинают копать в сторону междоусобных разборок в группе. Этот вариант в первом приближении кажется более реалистичным, чем «небесные крюки» и шаровые молнии.

Однако не бывает беспричинных конфликтов. Повод для конфликта может быть любым, самым мелким и идиотским — автору доводилось знавать человека, насмерть зарезавшего двумя ножами соседа по коммуналке после отказа сыграть с ним в шашки, — но всегда имеются глубинные причины, которые в случае того убийства наверняка вызревали не один месяц.

Мы недаром на протяжении целых трех глав разбирали «линии разлома», образовавшиеся в группе дятловцев. Никак они не могли обернуться причинами смертоубийственного криминального конфликта. Никто в здравом рассудке не станет ломать ребра инструктору, навязанному группе, — ломать только за то, что тот не ходил с ними раньше в походы и принес «контрабандой» фляжку спирта.

И вырывать язык, склонный «подливать масла в огонь», тоже никто не стал бы, находясь в здравом рассудке.

Впрочем, то — в здравом.

А вот что сказал в 1959 году турист-поисковик Георгий Атманаки (на допросе, под протокол): «Можно подумать, что делали это люди сильно ослабевшие, либо с затуманенным рассудком».

С затуманенным.

Чем можно затуманить рассудок до такой степени, чтобы слетели все тормоза?

Самый очевидный ответ — алкоголь — отпадает. Никаких его следов в крови дятловцев экспертиза не нашла.

Наркотики? Практически невероятно. В 1959 году эта напасть не получила столь широкого распространения, как в наши дни. Наркотики имели хождение среди молодежи не в Свердловске, а в тех регионах, где анаша или препараты опия были традиционной забавой. В Средней Азии, например.

Рустем Слободин (чисто теоретически: его серьезные занятия спортом не очень совместимы с наркотой) мог бы привезти такую привычку из Средней Азии, где долго жил. Но трудно поверить, что он сумел бы склонить к совместному потреблению группу «Хибина» либо ее значительную часть. А в одиночку не смог бы натворить все, что произошло.

Поневоле в голову приходит мысль о веществах, которые для воздействия на психику никто обычно не использует. Например, о содинениях марганца, вызывающих т. н. «марганцевое безумие».