Переводчик

Только вот не совсем на равных, приятель. Я-то не изучал тебя, не наблюдал за тобой исподтишка. Да я даже не предполагал, что мне когда-нибудь придётся сражаться со свистящим!!!.. Но, как видно, острые ощущения нужны всем, даже тем, кто находится на самом верху пищевой цепочки – а ты ведь находишься на самом верху, не так ли, "охранник" Сессар? Иначе бы откуда такие полномочия – взять хотя бы возможность организовать ежевечерние прогулки для заинтересовавшего тебя раба-гладиатора, чтобы вести с ним долгие задушевные беседы? Или регулярно подкармливать его деликатесными фруктами, которые твои простые соотечественники и в глаза-то не видели? Или, наконец, возможность шесть месяцев кряду строить из себя рядового охранника да так, что никто тебя и выдать не посмел? Кто ты такой, Сессар? Высокопоставленный военный? Власть имущий? Или просто умирающий со скуки богатей, ради собственного развлечения убивающий на арене захваченных в плен чужаков?..

Я едва успел скользнуть в сторону и взметнуть вверх клинок, прикрывшись от удара. Мой противник двигался бесшумно и молниеносно. От малейших телодвижений, почти не уловимых для взгляда, его змеиный позвоночник изгибался мощным хлыстом, заставляя его гибкое хищное тело совершать мгновенные рывки, уходы, петли, развороты – невозможные, невероятные движения… нет, человеческое существо не способно так двигаться!.. Спирали, петли, броски… причудливая нить движений вилась вокруг меня, обвивала всё теснее, всё ближе, всё быстрее, клинок Сессара чёрным полозом вился вокруг меня в смертельном танце. Я не чувствовал своего противника, не мог предугадать его движений. Всей моей реакции, всех моих навыков хватало лишь на то, чтобы в последние доли мгновений выскальзывать из затягивающихся вокруг меня петель, на волосок уклоняясь от бритвенного лезвия клинка. Я крутился на месте, как волчок, только обороняясь и едва успевая парировать удары, но с каждой секундой делать это становилось всё труднее.

Я не знал, сколько минут длится этой бой – да и можно ли назвать боем мои невразумительные попытки сохранить себе жизнь? – я потерялся во времени, в пространстве, в безумной пурге движений. Меня не учили, никогда не учили сражаться с таким противником!!

Только не паниковать, дружок… не надо, спокойно, иначе тебе точно конец…. а так, может, каким-то чудом и прорвёмся… Прорвёмся? Ну да, на тот свет…

Меч Сессара вился в его руках упругим кнутом, как и само тело человека-полуящера. Два совершенных орудия убийства, говорящих на непонятных мне языках. А они отлично понимали друг друга, с полунамёка, с полужеста, вторили друг другу, усложняя изгибы и петли, усиливая взмахи хлыста, придавая ему смертельную мощь. Я не понял, как Сессар оказался позади меня. Даже не увидел, просто ощутил лёгкое колебание воздуха за своей спиной. Единственное, что я успел сделать, – рухнуть тяжёлым кулем на землю и инстинктивно, наугад завести за спину меч. Я почувствовал, как клинок Сессара ударил по моему клинку, значит, угадал… каким чудом?., перекатился влево, и в то же мгновение ощутил обжигающую боль. Словно стальной хлыст хлестнул меня по рёбрам, через весь левый бок до спины. От резкой боли у меня перехватило дыхание, я по инерции катнулся дальше и вскочил на ноги. Но это невозможно! Я же блокировал, успел…

Я с удивлением уставился на его меч – вместо того чтобы заканчиваться одним остриём, клинок посредине раздваивался, расходясь в стороны двумя гибкими язычками, как змеиное жало. Мне показалось, что, заметив мой удивлённый взгляд, Сессар довольно усмехнулся. Слегка притянув к себе руку, он плавно сложил клинок, и тут же, скользнув влево, по какой-то сложно закрученной траектории выбросил меч вперёд. Я автоматически – всё же тело может опережать мысли – отклонился и услышал, как его раздвоенный клинок клацнул рядом с моей шеей. А мой противник действительно улыбался. Он играл со мной, забавлялся, как долгожданной игрушкой. Ещё бы, собственноручно пестовал меня, готовил несколько месяцев в предвкушении того, как получит изысканное наслаждение от опасной игры.

Понять… понять… я должен понять, как он движется… проникнуть в сверхгибкую структуру языка, на котором говорит его тело… да, у меня на это слишком мало времени и слишком мало сил… Пропитанная кровью рубашка плотно прилипла к телу, левый бок горел огнём от расходящейся кожи. Понять… да вообще возможно ли это? Как можно разобраться в этом адском хитросплетении петель, разворотов, спиралевидных уходов и атак? Это всё равно что пытаться распутать клубок парашютных строп в пикирующем самолёте… Ни одного прямолинейного удара, замысловатые движения, начинающиеся где-то в позвоночнике, волной расходящиеся по всему телу и заканчивающиеся хлёсткими взмахами клинка.

Ни одного прямолинейного удара… мой противник никогда не выпрямляет полностью меч. По крайней мере, я не помнил, чтобы за время боя хоть раз увидел прямолинейный стремительный луч… Сессар предпочитает играть с замысловатой геометрией под стать своим витиеватым движениям. И никогда не выпрямляет полностью меч… Не хочет? Не умеет?..

Боль в боку становилась невыносимой, мысли спутались в беспорядочный клубок. Где-то давным-давно я прочитал, что переводчик – это бог, который создаёт понимание из непонимания. Возможно, так оно и есть, вот только иногда он запаздывает с пониманием…

Уродливый осколок щебня лежал на пыльной обочине тротуара, отбрасывая от себя не менее уродливую тень, которая тоже казалась покрытой серой пылью. Солнце жгло нещадно, и надо же мне было забыть дома бейсболку… Я сидел на бордюре и предельно сосредоточенно изучал невзрачный камень, боясь оторвать от него взгляд. Мне казалось, оторвись я от этого занятия, и весь мир вокруг меня мгновенно рассыплется на груды таких же уродливых каменных осколков, навеки оставив меня в полном одиночестве. Алин голос продолжал звучать в голове спокойно и бесстрастно. «Я больше не хочу тебя видеть. Уйди из моей жизни.

Навсегда. Оставь меня в покое. Ты мне больше не нужен. Ты меня понял?» Да, я понял… Пришло всё – и понимание, и прощение… только вот пришло слишком поздно. И как мне теперь без тебя жить? И зачем оно теперь нужно – это понимание? Я продолжал сидеть, вперившись взглядом в камень. А мир вокруг меня медленно рушился, превращаясь в пыль под лучами неумолимого солнца…

Изогнутый клинок чёрной молнией сверкнул над моей головой, направляясь по косой мимо уха к шее. Я не успел отпрыгнуть в сторону, лишь судорожно вздёрнул меч вверх, намертво вцепившись в рукоять двумя руками, чтобы остановить мощный удар. Стальной хлыст соскользнул вниз по моему клинку, раздвоился и лизнул ядовитым жалом меня по шее. Боль… боль… боль, которая высасывает последние силы, мысли, жизнь… А мой противник уже начинал новую атаку. Сквозь мутную, отливающую багрянцем пелену пота я с трудом различал его движения. Скорее ощутил, чем увидел, как новая волна пошла от его позвоночника к руке, по ходу закручиваясь, заворачиваясь змеёй, набирая мощь… Глупо, ох как глупо умирать на этой пыльной арене, развлекая беснующуюся от кровавого зрелища публику… к чему тогда вообще была эта жизнь?., и эта моя несчастная-несчастливая любовь?., и эти незаконченные поиски бога?., или, может быть, самого себя?..

Чёрный аспид выписывал замысловатые па своего последнего смертельного танца. Я не стал распутывать его петли, пытаться предугадать, куда хлестнёт ядовитое жало. Притянул меч к животу, одновременно нажав триггер под гардой. Тёмный клинок послушно вытянулся в прямой тонкий луч, матово блеснув идеально ровной поверхностью. Меч-цзянь, сакральный и сокровенный, благородное оружие китайских императоров и высокопоставленных военных чинов… Я упал на колено, выбросив меч вперёд, и в то же мгновение почувствовал, как тот наткнулся на препятствие, упругое, податливое, живое… услышал глухой звон падающего клинка… потом увидел искажённое от боли лицо Сессара… и багровую струю, стекающую по гладкой поверхности моего клинка… Прости, но иногда понять – это значит убить…

– Но ты… ты не мог… – услышал я едва различимый шёпот, и в то же мгновение на меня обрушилась волна свиста. Местный колизей кишел, как муравейник, свистящие перелезали через каменный парапет, спрыгивали на арену, бежали ко мне… Ну вот и всё, это уж точно конец… сейчас меня растерзают, разорвут на клочки за то, что я убил их соплеменника… Это была последняя мысль, которая промелькнула в моей голове, и моё сознание услужливо погрузило меня в уютную бархатистую тьму.

Невзрачно-уродливый осколок известняка лежал перед моими глазами, и я вглядывался в него так внимательно, словно это был испещрённый загадочными письменами фестский диск, скрывающий в себе ключ ко всем тайнам мира. Время текло медленно и тягуче, оплавлялось и стекало в сероватый песок вязкими каплями. Но текло ли оно часами, минутами или даже секундами, сказать я не мог. Сколько я пролежал на этом раскалённом каменном плато? Когда был тот бой? Вчера? Позавчера? Неделю назад? Сверху нещадно жгло солнце, снизу в щёку впивалась острая каменная крошка. Запястье правой руки гранатовым браслетом опоясывала запёкшаяся кровь. Я с трудом разогнул пальцы и осторожно провёл по неровной поверхности фестского диска. Выписанные пылью таинственные письмена медленно осыпались к его подножью.