Переводы с языка дельфинов

— Аркадий Львович! — Алина, разочарованная, теряла остатки доверия к врачу. — Если бы это было так, то вы, как и другие, сидели бы без работы! Однако у вас все в порядке и с занятостью, и со всем остальным. — Алина грубовато намекнула на стоимость приема.

Бриксман добродушно улыбнулся:

— Именно! Посудите сами, сударыня, разве такой поток клиентов, как у меня, может состоять только из нервнобольных? Вот и вы пришли ко мне, разве вы считаете себя психически нездоровой? Ненормальной?

Алина растерялась. Нет, безусловно, она могла бы признать себя неуравновешенной, она устала, но она точно не тронулась умом, и уж конечно она совершенно нормальная.

— Я нормальная! Но у моего сына явные проблемы, вы же видите? Ах, ничего вы не видите, — чуть не плача, сказала Алина. — Он ходит, как цыпленок, поджавший крылышки. Он раскачивается, у него бывают приступы самоагрессии! Он не говорит, он не проявляет чувств и эмоций, только если кричит от боли или если что не по нему. У него сто тысяч странностей, непонятных окружающим! Он…

— Минуточку! — Доктор перебил ее, повысив голос. — А в чем, собственно, его ненормальность? В непохожести на других? Ну-ка, потрудитесь мне объяснить, что есть «нормальность» в вашем понимании?

— Ну, это… это когда с ребенком можно общаться, можно вести диалог, ждать от него ответной реакции на слова и действия. — Алина пыталась сказать, что бы она хотела видеть в сыне. — Чтобы мог обслуживать себя, чтобы был контактным, чтобы вот так не замыкался, когда его берут за руку…

— Неубедительно, — сказал Бриксман. — Сотни тысяч детей, которых вы будете считать нормальными, неразговорчивы и неприветливы по натуре или воспитываются в среде, где никому не интересны их слова и эмоции. Некоторые, их также сотни тысяч, не ответят на вашу просьбу или вопрос по самым разным причинам, начиная от плохого настроения и неважного самочувствия, заканчивая просто нежеланием с вами общаться и реагировать на ваши слова. Обслуживать себя? Я знаю десятилетнюю девочку, которая абсолютно нормальна в широком понимании этого термина, но ее до сих пор кормят с ложки и одевают, так как иначе она просто не ест, ковыряется по два часа, а самостоятельно одевается так медленно, что не хватит никаких нервов дождаться, проще одеть. Она иногда до сих пор зовет маму подтереть ей попу, уж извините за подробности — вот так воспитан ребенок. И таких детей сотни тысяч! Ну а что касается напряженности, когда ребенка берут за руку… в наше время, знаете, никому доверять нельзя, сколько случаев пропажи детей именно из-за их доверчивости и послушности. Из-за так называемой нормальности, — подчеркнул он.

Алина была поражена. Нет-нет, определенно все, что перечислили врач, притянуто за уши. Она может отличить в Вове те черты и свойства, которых нет у здоровых детей. Возразить она решилась — у доктора на каждый ее аргумент нашлись опровержения. Но видеть, отличать и понимать симптомы аутизма не только в своем ребенке, но и в других она уже наловчилась. Поэтому не нужно тут убеждать ее в обратном. Алина разозлилась на Бриксмана, на себя: отвалить столько денег за никчемную дискуссию, не услышать ничего определенного, сама тоже хороша, расслабилась, размечталась, что тут ей выдадут путеводитель к своему ребенку. Вот дура!

Алина торопливо попрощалась, стянула Вову с дивана и вышла из кабинета. Психоаналитик проводил Зубовых до двери и пригласил в кабинет следующего посетителя.

Приехали домой, Алина накормила Вову, не переставая думать, что ей не удается найти человека, который указал бы верный путь. Действует вслепую. Вспомнила: в два встречаются с Юлей у экстрасенса. «Бредятина! — подумала Алина. — На что только не пойдешь ради хоть каких-нибудь результатов». И тут раздался звонок от Юли:

— Едете? Я через полчаса уже буду на месте.

Экстрасенс принимал в серьезном и солидном заведении, называлось «Международная академия ясновидения и энерготерапии».

Минут через сорок Алина с сыном приехали к зданию академии, их уже поджидала Юля. Подошла их очередь, Алина вошла в кабинет не без опаски. Вова сразу сел на пол и стал ныть. Он устал за сегодняшний день от кабинетов, столов, белых халатов и пристального внимания. Если бы экстрасенс был действительно ясновидящим и умел прочитать его мысли, он понял бы, что больше всего Вова не любит ждать и терпеть внимание чужих людей. Не хочу видеть ваше лицо, не ждите от меня ничего, я ничего не знаю, давайте я буду бегать, прыгать, щекотаться, гоняться за мячиком, складывать цифры, машинки расставлять и колесики крутить, я вас не понимаю и все буду делать по-своему — вот что сказал бы Вова, если бы мог.

Экстрасенс был самый обычный: хрустальный шар на столе, книги по парапсихологии за стеклянными дверцами шкафа, ароматические палочки, источающие благовония. В кабинете остро пахло корицей, славящейся свойством тонизировать организм при умственном переутомлении, упадке сил и депрессии. М-да, полный набор. Алина попросила Юлю забрать Вову и подождать их в коридоре.

— Что привело вас ко мне? — специальным голосом, переигрывая, заговорил экстрасенс, субтильный мужчина с шикарными гусарскими усами и искусственным левым глазом. Его желтоватый пиджачок приятно гармонировал с обстановкой в зеленых тонах: изумрудные шторы, обитый зеленым муаром диванчик, ваза с зелеными яблоками.

Алина покачала головой, удивляясь самой себе: «Что я тут делаю?» — и сказала:

— У меня в семье кое-какие проблемы. Мне бы хотелось, чтобы вы подсказали мне решение хотя бы некоторых.

В тоне ее слышалась ирония, направленная на саму себя: раз уж приехала, доводи дело до конца. Это вообще было в характере Алины — все доводить до логического завершения, хотя порой и на середине понятно, что дальнейшие действия бесполезны. Вот и с протоколом этим: вроде уже ясно, что не помогают эти препараты, однако она настойчиво продолжает пичкать Вову ударными дозами, ожидая результата. И оправдывает себя тем, что пока хуже не стало, просто все вернулось обратно.

Экстрасенс между тем зажег ароматические палочки, повертел в руках керамические квадратики с изображенными на них рунами, посмотрел в окно, потом на посетительницу. Алина тоже наблюдала за ним чуть ли не с насмешкой. Экстрасенс вытянул из колоды карт таро три штуки, разложил их перед собой. Алина подняла глаза к потолку и решила уже уйти, как он вдруг сказал:

— Пока твое яблоко далеко от яблони, ничего не сложится так, как тебе хочется.

Алина аж подскочила:

— Что-что? Как это понять?

Хотя что уж тут непонятного! Алина ошарашенно смотрела на человечка, смиренно смотрящего на нее сквозь сандаловый дым.

— Вы можете конкретно сказать, что меня ожидает?

— Зачем? Вы же мне не верите, — весело и живо заговорил экстрасенс. — Настроены вы скептически, вам у меня не нравится, мои слова вы уже заранее готовы опровергать. Вы прекрасно поняли суть сказанного мною. Вот отсюда и действуйте. Могу вам сказать только одно: в итоге все будет хорошо. — И многозначительно подмигнул ей здоровым глазом.

Вышла Алина от него в смятении. Юля кинулась к ней с расспросами, но Алина отвечала односложно и поспешила уехать.

Глава 14

Семен жил теперь как в коммуналке с подселением. Они с Алиной обитали в одной квартире, ели на одной кухне, смотрели один телевизор, но были далеко-далеко друг от друга. Алина, желанная, любимая, теперь недоступная и чужая. Семен иногда спрашивал сам себя: да были ли они счастливы когда-то?

У Алины были свои дела и заботы, сын занимал ее всю. Семен жил словно робот: позавтракал, на работу, с работы, поужинал, посмотрел телевизор или посидел в интернете. Спать. Говорить с женой было не о чем. Обсуждать планы на будущее стало незачем. У нее был Вова. А у него не было ничего, чем можно себя занять.