Пережить все заново

Хавьер прошелся по комнате, сбросил пепел с сигары в плоскую вазу, стоящую на столе, и отвернулся от Люка, словно пряча боль.

– После я видел в ее глазах только сожаление. Как могла, она пыталась загладить свою вину передо мной. Маленькая десятилетняя девочка не понимала, что я обо всем забыл и не считаю ее виноватой. – Он дотронулся пальцами до шрама и замолчал на мгновение, затем сурово продолжил: – Когда в «Ле Руж» случился пожар, мы с Ниной спали в комнате мадемуазель Буве. Кристин отправилась к своему очередному любовнику. Она часто бросала нас по ночам, оставляла салон на попечение своей лучшей подруги Сесиль Буве и уезжала веселиться. Мать в то время из нее была никудышная, – рассмеялся дон Хавьер. – Мой кот даже не пошевелился во сне, хотя животные обычно первыми реагируют на пожар в доме. Нина вывела меня из комнаты, и мы спустились вниз. Я упирался и не хотел идти, потому что кот остался наверху. Вокруг бегали люди, кричали, я кашлял от дыма и пугался проблесков огня, который уже охватил левое крыло, где находились комнаты девочек. «Мой кот, – выл я, схватившись за перила лестницы. – Не пойду!» Тогда Нина оставила меня и побежала наверх. Едва она скрылась в пролете, одна из девочек салона набросила на меня мокрое одеяло и, схватив на руки, вынесла из дома. Я брыкался, как сумасшедший, орал в истерике и не мог объяснить, что Нина убежала спасать кота. Никто не спросил у меня, где она. Все были слишком испуганы и заняты собой. Кристин появилась тогда, когда весь дом уже был охвачен огнем. Увидев лишь меня, она сразу поняла, что Нина осталась в доме, метнулась ко входу, но ее оттащили, не дав войти внутрь. До конца жизни она обвиняла себя в том, что бросила нас в ту ночь и Нина погибла в огне. Ее обгорелое тело обнаружили в комнате мадемуазель Буве, кот, наверное, сгорел вместе с ней. Поэтому фактически моя сестра умерла из-за меня.

– Тебе было шесть лет, ты не понимал, что подвергаешь ее опасности. Глупо винить себя за это.

– Я знаю, – жестко ответил дон Хавьер, но сразу же смягчился: – Нина, которую ты подарил мне, вернула те чувства, что я утратил в том пожаре.

Люк едва заметно улыбнулся. Хавьер всегда странным образом оценивал поступки людей, доставляющие ему наслаждение. Так, ребенка он назвал «подарком», словно это была какая-то дорогая игрушка, которую он мечтал получить на Рождество. Испорченный чрезмерной любовью матери, готовой на все ради единственного сына, он рано познал сладости жизни. Ему все доставалось легко, начиная от женщин, которых он беззастенчиво использовал, заканчивая такими удовольствиями, как хорошая выпивка, машины, дорогая одежда. Типичный баловень судьбы, который ловко, пусть и бессознательно, сыграл на чувстве вины Кристин. Терзаемая виной за гибель дочери, она сделала все, чтобы обеспечить сыну безоблачную жизнь. Но если бы на его пути не встретился Этьен Матуа, то все закончилось бы плачевно. Этьен сдерживал страстную натуру Хавьера, направляя в нужное русло. Сначала заставил поступить в университет, после привлек к управлению «Tota». То, что Этьен Матуа, потомок старинной буржуазной семьи, известный французский промышленник и владелец огромной торговой империи, приложил свою руку к строительству не менее прибыльного предприятия, вызывало особое веселье у Люка. Кто бы мог подумать, что наравне с торговлей сахаром, хлопком и кофе дед не побрезгует продавать секс. Хотя, зная Этьена, можно было предположить, что он ни разу не устыдился доходов, которые получал от проституции. Однако Люку он запретил вступать в этот бизнес, тщательно оберегая репутацию любимого внука.

– Знаю, о чем сейчас думаешь, – Хавьер насмешливо приподнял бровь над здоровым глазом, демонстрируя чудеса проницательности. – О моей испорченности.

– В точку, – кивнул Люк, не заботясь, что, возможно, обижает Хавьера.

Тот, впрочем, и не подумал оскорбиться.

– Нина действительно подарок, – сказал он, с наслаждением втянув в себя ароматный дым сигары. – Эти дни, которые я провел рядом с ней…

– Все перевернули в твоей душе? – недоверчиво хмыкнул Люк.

– Думай, что хочешь. Скажу одно, я еще никогда не был так счастлив. – Выражение лица Хавьера изменилось, стало мягким и нежным, чего прежде Люк никогда не видел. – Она так звонко смеется. Кожа у нее на лице такая гладкая, а волосы мягкие, длинные и приятно пахнут. Я плакал от умиления, когда она радовалась игрушкам, которые купил для нее. К тому же с удивлением обнаружил, что выбирать платья для девочек не менее захватывающе, чем коллекционировать спортивные машины.

– Ты превращаешься в настоящего деда.

– Я хочу им стать, – с жаром проговорил дон Хавьер. – Хочу видеть, как она растет, становится женщиной. Наверное, буду ненавидеть мальчиков, в которых она станет влюбляться. Хочу научить ее водить машину, показать весь мир.

– Не слишком ли ты стар для этого?

– Мне всего лишь шестьдесят семь, я еще долго планирую оставаться молодым. Ровно столько, сколько нужно, чтобы пройти все этапы в жизни, которые описал.

Люк промолчал, хотя очень хотел спросить о том, почему Хавьер никогда не был женат. Женщины обожали его, не обращая внимания на изуродованное лицо. Да и Хавьер мог увлечь любую, так как с раннего детства понял, в чем именно они нуждаются. Он давал им много ласки и внимания, искренне считая, что нежное отношение и забота – самый верный путь к сердцу какой-нибудь обворожительной красотки. Да, когда нужно, Хавьер умел быть солнечным и теплым. Он путал мысли сладкими речами, заставлял терять бдительность от восхищенного взгляда. И тем не менее более жестокого существа Люк еще не встречал в своей жизни. Хавьер с легкостью расправлялся с теми, кто мешал управлять «Tota». Он не боялся приставить пистолет к виску неугодного ему человека и нажать на спусковой крючок. При всей своей любви к противоположному полу Хавьер нередко избивал непослушных девочек. А несколько лет назад собственноручно задушил «мадам», узнав, что она делится информацией о «Tota» с полицией. Однако теперь он говорит об изменениях в поведении, о том, что стал мягче и терпимее, что, наконец, познал настоящую любовь, будто до этого никогда ее не испытывал. И самое главное, в это легко верилось. Люк даже не предполагал увидеть в Хавьере столько ранимости и нежности. Правда, направлено это было лишь на единственного человека – маленькую девочку, пробудившую в нем столь глубокие чувства.

– Нину придется вернуть, – сказал Люк и заметил, как Хавьер побледнел от страха потерять ту, которая растопила его сердце. – Не волнуйся, ты получишь ее обратно. Но, чтобы она полностью принадлежала тебе, мне нужно расчистить дорогу и убрать все препятствия.

– Ты мне все объяснишь. – Хавьер присел в кресло, демонстрируя, что готов к долгому разговору. – Но сначала скажешь, для чего ввязался в это дело. Только не говори, что хотел потешить мое сердце. Причина, насколько я понимаю, заключается в твоей бывшей жене? За что ты так ее ненавидишь?

– Не ты ли утверждал, что предательство нельзя прощать? – скривился Люк и потянулся за бокалом, словно коньяк мог помочь ему укротить ярость, которая внезапно обуяла его.

– Это слова твоего деда. Но я полностью согласен с ними.

– Ненавижу ее, – выплюнул из себя Люк, прикрыв глаза. – Ненавижу настолько, что даже при одном упоминании становится больно.

– Не думал, что она причинила тебе столько страданий. Ты никогда не рассказывал, почему вы развелись.

– Считаешь, я должен был звонить тебе и плакать в трубку? – с иронией поинтересовался Люк. – Полина бросила меня ради другого, причем дважды. Лживая дрянь, она не раз мне изменяла.

– А ты знал и прощал?!

– Презираю себя за это, – простонал Люк, спрятав лицо в ладонях, потом резко вскочил и ударил ногой кожаный диван. – Никого не любил так, как ее. Я вообще никого не любил, кроме нее. С первой минуты, как увидел Полину, внутри что-то щелкнуло, будто запустился какой-то механизм, который до сих пор невозможно остановить. Мне никто не был нужен, только она. Я четко видел наше будущее, детей… Увы, Полина не захотела получить это от меня. Знаешь, я ведь с самого начала знал, что она меня не любит, но как идиот надеялся, что чувства можно заслужить нежностью, купить подарками. Ждал, когда она обратит на меня внимание, прощал все ее увлечения. А она развлекалась и думала, что мне об этом не известно. Сломала меня, стерва! Ни о чем не могу думать, только о ней. Представляешь, как тяжело каждый день просыпаться с мыслями об этой суке? Я даже перестал работать, меня ничто не увлекает. Мечтаю лишь об одном – убить ее, но перед этим я буду мучить ее так долго и так сильно, как мучаюсь сам. Хочу, чтобы она страдала даже больше, чем я. Лишу ее всего и всех… А после, когда Полина останется одна, покажу, что, кроме меня, она никому не нужна. Никто, ни один человек на земле не любил ее так, как я, и вряд ли полюбит.

Ярость и обожание, которыми были пропитаны слова Люка, заставили Хавьера в смущении передернуть плечами. Он опустил голову и устало потер ладонью лицо. На душе было горько, жалость к Люку и к себе заполнила его сердце, ослепший глаз стал мокрым, что удивило, так как раньше он никогда не слезился.

– Чертовы бабы, – пробормотал он, резко хлопнул себя по коленям, мгновенно приободрившись, и наполнил бокал. – Говори, как вернешь мне Нину. И что вообще ты задумал?

Люк улыбнулся, увидев прежнего Хавьера, коварного и беспощадного. Таким он нравился ему больше, нежели пускающим умильно пузыри, рассказывая о том, как выбирает в магазине детские платьица.

– Ты же понимаешь, что отец Нины не остановится в поисках дочери.

– Понимаю и могу убрать его уже сегодня.

– Нет, ты поступишь по-другому. Завтра назначишь встречу Литвину и скажешь, что вернешь дочь, но только в том случае, если он отдаст тебе Полину.

– Лично я?

– Можешь послать любого, кому доверяешь. Главное, чтобы Литвин подумал, что похищение дочери никак с ним не связано. Что ключевая фигура в исчезновении ребенка – Полина. Не знаю, каким образом у тебя получится дезинформировать его, но я хочу, чтобы он привез Полину в то место, о котором я сообщу тебе позже.

– Хорошо, – в легком раздумье протянул Хавьер. – Допустим, он привезет твою жену, куда я скажу. А дальше? Взамен ведь надо будет отдать ему ребенка?

– Я скажу, как именно и когда нужно вернуть девочку. А после в игру включится она. – Люк открыл ноутбук, лежащий на столе, и повернул в сторону Хавьера экран, на котором замерла Хулия, стоящая перед Полиной и угрожающая ей пистолетом.

– Что это? – Хавьер нажал кнопку, запустившую видео.

Он молча смотрел, как между женщинами завязалась борьба, светловолосая девушка завладела оружием, вскоре раздался выстрел, и Хулия упала на пол. Люк нажал на паузу.

– Хороший фильм, – сказал он, – правда, они все время говорят на русском. Но мне уже перевели.

– Зачем она вернулась в Париж? – непонимающе спросил Хавьер, глядя на неподвижное тело женщины, с которой много раз делил постель. – Ты же хорошо заплатил ей за то, что она привезла Нину ко мне. Приготовил новые паспорта для нее и сына.

– Братья Полины перехватили в Хитроу мать Хулии, видимо, это заставило ее вернуться. Опрометчиво, – неодобрительно покачал головой Люк. – Хулия едва не убила Полину, что поставило бы точку в моем плане.