Периферийные устройства

– Кто такие безбаши?

– Внутренняя безопасность. Вопрос к тебе на другую тему. Люди, которых сюда прислали работать, они что, косят под местных? Я видела девушку в таких джинсах… думаю, она бы себе ноги отгрызла, лишь бы из них выбраться.

– Тлен пригласила стилистов. И арендовала менее броские автомобили.

– Стоянка перед нашим центром похожа на магазин «БМВ».

– Сейчас, наверное, уже не похожа.

– Луканы по-прежнему на улице?

– Да, наверное, но Оссиан ищет способ их купить.

– Купить церковь?

– Может быть, у вас их уже несколько. «Сольветра» действует по обстоятельствам. Если покупка церкви облегчит следующий захват, ее покупают.

– Откуда вообще такое название, «Сольветра»?

– Автоматическая проверка орфографии. Тлен выбрала «милагрос», потому что они ей нравятся. Не чудеса, а металлические подвески в форме частей тела – их жертвуют святым, когда просят об исцелении. Сальветра – фамилия юриста в Панаме, которого Лев думал нанять, а потом не нанял. Тлен понравилось, как она звучит, а потом понравилось, что сделал из нее спеллчекер.

– А ты много общаешься со всякими там артистами и музыкантами?

– Нет.

– Я бы общалась, если бы могла. Какая музыка тебе нравится?

– Классическая, наверное, – ответил он. – А тебе?

– «Целующиеся журавли».

– Какие журавли?

– Музыкальная группа. Название в честь старой немецкой марки ножей и бритв. А Хома у вас есть?

– Это музыка?

– Сайт. Чтобы знать, где твои друзья и все такое.

– Социальная сеть?

– Наверное, да.

– Это артефакт эпохи, когда связь была малоразвита. Если не ошибаюсь, у вас социальные сети уже не играют такой роли, как в эпоху своего расцвета.

– У нас один Хома. И форумы в даркнете кому надо. Мне – нет. Хома принадлежит «Меге». Моя перифераль там?

– В дальней каюте.

– Можно на нее взглянуть?

Он исполинскими пальцами потянулся к лицу и что-то сделал с камерой. Флинн увидела комнату с пафосным мраморным столом и маленькими круглыми креслами. На экране «Полли» это выглядело как банк-лохотрон, только для кукол. Недертон встал, прошел в хвост автодома по светлому полированному коридору, туда, где на откидной полке лежала с закрытыми глазами перифераль в черном свитере и черных лосинах.

– Точно на кого-то похожа, – сказала Флинн.

Перифераль определенно делали с кого-то, а не просто воплощали абстрактные представления о красоте. Вроде фотографий в коробке на распродаже имущества: никто уже не помнит, что это за люди, чьи родственники и как снимки сюда попали. От этой мысли у Флинн возникло ощущение, что все вокруг рушится в бездонную яму. Целые миры рушатся, и, может быть, ее тоже. И тут же ей захотелось позвонить Дженис, которая сейчас была у нее дома, и спросить, как там мама.

96. Расчеловеченное

Как только Недертон вышел из дальней каюты, окошко «Полли» исчезло, а с ним и значок приложения-эмулятора. Флинн сейчас звонит узнать про свою маму, потом, наверное, ляжет спать. По ее голосу было слышно, как она устала. Перестрелка, ранение брата, история с тусняком… И все же она как-то умела просто идти вперед.

Недертон вспомнил лицо периферали, закрытые глаза. Она не спала, но где было то, что в ней? Впрочем, в ней же ничего нет. Неодушевленная вещь, и все же, как говорила Лоубир, ее так легко очеловечить. А вернее – нечто человекоподобное, расчеловеченное. Хотя покуда Флинн в ней, то есть чувствует и действует через нее, разве перифераль не становится версией Флинн?

Недертон заметил стаканы на столе и только тогда сообразил, что бар до сих пор открыт. С видом абсолютной беспечности он взял по стакану в каждую руку и шагнул к бару, но, едва поставил их на стойку, дверца пошла вниз. Возникла эмблема Льва. Недертон еле переборол сильнейший порыв сунуть под дверцу руки. Уж наверное, она бы не отдавила ему пальцы?

– Что ты делаешь? – спросил Лев.

– Был с Флинн в игрушечной периферали, – ответил Недертон. – Сейчас она звонит матери.

Он уперся обеими ладонями в полированную дверцу бара и почувствовал несокрушимую немецкую прочность.

– Я жарю сэндвичи, – сказал Лев. – Сардины и маринованный халапеньо на итальянском хлебе. Выглядит аппетитно.

– Лоубир с тобой?

– Сардины – ее идея.

– Сейчас поднимусь.

Уже за дверью Недертон вспомнил, что на нем по-прежнему обруч с огромным псевдоегипетским сперматозоидом камеры, снял его и сунул в карман пиджака.

Он прошел через гараж, поднялся на бронзовом лифте, вошел в кухню и через стеклянную дверь увидел, что Коннер в саду, на четвереньках, скалится на Гордона и Тиенну. Лицо периферали выглядело совершенно жутко: казалось, будто зубов у нее больше, чем у обоих тилацинов, несмотря на их длинные челюсти. Они стояли напротив Коннера, бок о бок, словно вот-вот прыгнут, их мускулатура и особенно поднятые жесткие хвосты выглядели еще менее собачьими, чем обычно. Плотоядные кенгуру в волчьей шкуре с кубистической полосатостью. Недертон с неожиданной теплотой подумал, как хорошо, что у них лапы, а не руки, как у медведей-падунов.

– Что он там делает? – спросил Недертон.

– Не знаю, – ответил Лев, – но им нравится.

Оба зверя разом прыгнули на Коннера. Он упал между ними, отбиваясь от обоих сразу. Они лаяли пронзительным кашляющим лаем.

– Доминика уехала с детьми в Ричмонд-Хилл, – сказал Лев, проверяя панини в бутерброднице.

– Как она? – спросил Недертон. Тонкости семейных отношений всегда были для него загадкой.

– Злится на меня, что я трачу на все это столько времени. Впрочем, увезти детей предложил я. Я и Лоубир. – Лев глянул в ее сторону.

– Дом мистера Зубова-отца буквально неприступен, – сказала Лоубир из-за соснового стола. – Даже если мы в ближайшие сорок восемь часов навлечем на себя гнев кого-нибудь по-настоящему могущественного, близкие Льва будут в безопасности.

– Кого вы собираетесь разозлить? – спросил Недертон.

– Американцев главным образом, хотя из-за них я бы так не волновалась. Хуже, что сейчас у них есть союзники в Сити. Сдается, что моя догадка верна и в убийстве Аэлиты мотив – прискорбно обыденный.

– Почему?

– Тетушки снова и снова обдумывают эту историю. Процесс сходен с повторяющимся сном или обмусоливанием слуха. Не то что они всегда правы, но, как правило, им удается найти вероятного подозреваемого.

Коннер уже встал с земли и направлялся в сторону кухни. Гордон и Тиенна синхронно прыгали за ним на задних лапах. Он вошел и закрыл за собой дверь. Оба зверя остались стоять столбиком, водя за ним глазами.

– Они от вас без ума, – сказал Лев, вынимая из бутербродницы первую партию сэндвичей.