Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация?

Спокойное настроение в Вашингтоне продлилось недолго, 16 марта 1939 г. германские войска вторглись в Богемию и Моравию, оккупировали Прагу, а болгарские войска — Карпатскую Украину. Это означало конец чехословацкой государственности. Попытки Англии, Франции и США апеллировать к договорам, а также усмирить Гитлера дипломатическим путем провалились. Берлин просто не обращал на них внимания. Мюнхенское соглашение рухнуло, а правительство Великобритании было дискредитировано [286] .

286

См.: Кеннан Д. Указ. соч. С. 67—69.

Теперь в Вашингтоне окончательно осознали неизбежность европейской войны. 14 апреля Рузвельт официально отреагировал на раздел Чехословакии, обратившись с посланием к Гитлеру и Муссолини, прямо обвинив их в агрессии и призвав дать гарантии 31 государству. Однако в Берлине на американский демарш не обратили внимания, там уже раскручивалась пружина другого конфликта. Весной 1939 г. Гитлер начал разыгрывать польскую карту.

Из великих европейских держав к тому моменту лишь Советский Союз не имел четких дипломатических и военных обязательств. Франция и Великобритания предприняли вялую попытку сколотить антигерманский блок. Весной — летом 1939 г. проходили англо-франко-советские переговоры о создании коалиции, Английское правительство осознавало свою слабость в «отсутствии могущественного союзника», однако Н. Чемберлен отнюдь не стремился к заключению альянса с СССР [287] , видимо, предполагая на роль союзника США. В то же время близкий к английским правительственным кругам Д. Кеннеди считал, что Англия и Франция не пойдут на войну с Германией из-за Польши, т.к. следующим объектом гитлеровского нападения станет СССР [288] . Возможный вариант продолжения прежнего курса читался довольно легко — отдать агрессору Польшу и Советский Союз в обмен на собственную безопасность.

287

Демидов СВ. Указ. соч. С. 170.

288

См.: The Forrestal Diaries. — N.Y., 1951, p. 121.

Однако Рузвельт был куда дальновидней апологетов умиротворения. Он прекрасно понимал, что, получив в свое распоряжение людские, природные и материальные ресурсы двух восточноевропейских государств, Гитлер точно не остановится. Теперь, летом 1939 г., президент и слышать не хотел ни о каком умиротворении [289] . Во-первых, из донесений посла в СССР Д. Дэвиса он знал, что военный потенциал Советского Союза значительно выше, чем принято считать, и то, что это государство «будет значительно более серьезным фактором, чем допускают европейские реакционеры, и может иметь самое большое значение» [290] . Во-вторых, посол во Франции Буллит также настаивал на том, что Германия не осмелится начать войну [291] . Коренное изменение ситуации произошло 23 августа 1939 г., когда в Москве был подписан пакт Молотова—Риббентропа [292] . 25 августа Лондон пошел на заключение англо-польского пакта о взаимной помощи, который был воспринят в Париже как создание англо-франко-польской коалиции против Германии. Однако и эта последняя отчаянная попытка отвести военную угрозу провалилась — 1 сентября вермахт перешел границу Польши, а 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии — началась Вторая мировая война.

289

См.: Горовиц Д., Кольер П. Клан Кеннеди... С. 123.

290

Davies J.E. Mission to Moscow. — N.Y., 1943, p. 263.

291

См.: The Forrestal Diaries..., p. 122.

292

Пакт Молотова—Риббентропа — соглашение о ненападении между СССР и Третьим рейхом, в секретном протоколе к пакту были установлены территориальные границы раздела Польши. Данный документ обезопасил Германию от угрозы вступления в войну СССР на стороне Польши. Стоит отметить, что многие современные оценки данного документа излишне политизированы. Дело в том, что пакт был заключен лишь тогда, когда стало окончательно ясно, что англо-франко-советские переговоры провалились, и перед Москвой встала вполне реальная перспектива очередного Мюнхена, но на этот раз за счет Польши и СССР, а основания для подобной точки зрения были. Параллельно с англо-франко-советскими переговорами в Москве, в Лондоне проходили двусторонние англо-германские переговоры. Учитывая то, что англичане намеренно затягивали ход московских переговоров, вполне резонным было подозрение о том, что Лондон стремиться заключить альянс с Берлином. Чтобы не остаться в ситуации политической изоляции или один на один с Гитлером, в Кремле предпочли выиграть время и пошли на сделку. (Прим. авт.)

Поворот

В период с начала 1938 г. по сентябрь 1939 г. политика США на Дальнем Востоке фактически замерла. В Вашингтоне прежде всего ориентировались на развитие ситуации в Европе. Соединенные Штаты не хотели связывать руки дальневосточными проблемами до тех пор, пока не прояснится ситуация в Старом Свете [293] . В то же время общественное мнение в стране все больше склонялось против Японии, так, весной 1939 г. изучение передовиц 700 ведущих американских газет показало, что 690 из них выступало за введение эмбарго [294] . Подобные призывы раздавались и в Конгрессе, так, председатель комитета по международным отношениям К. Питмен требовал введения эмбарго вплоть до прекращения японской агрессии в Китае [295] .

293

См.: Наджафов Д.Г. Народ США — против войны и фашизма. 1933—1939. — М., 1969. С. 371—372.

294

См.: Там же. С. 374.

295

См.: Правда, 13.1.1939.

Изменения политических настроений и общественного мнения в США были нормальной реакцией на обострение международной обстановки. Несмотря на то что Белый дом не предпринимал активных шагов в отношении Японии, в Вашингтоне начали активно готовиться к войне. По правде говоря, Рузвельт начал готовить страну к войне задолго до «мюнхенского кризиса в сентябре 1938 г.». Политика «нового курса» носила милитаристский характер и во многом напоминала скрытые мероприятия фашистской Германии в 1933—1939 гг. Америка готовилась к мобилизации и войне [296] . В марте 1938 г. в ответ на рост военно-морских программ Японии три державы—США, Англия и Франция—ввели в действие «скользящую» статью Лондонского морского договора 1936 г., так как «Япония... строит линейные корабли, водоизмещением и вооружением не подпадающие под ограничения». 30 июня США, Франция и Великобритания договорились об увеличении максимального тоннажа линейных кораблей [297] , количественных ограничений не было уже с 1936 г. Вашингтонская система ограничения морских вооружений окончательно рухнула. Второй Лондонский договор был фактически расторгнут. Началась безудержная гонка вооружений.

296

Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс: глазами очевидца. — М.: Изд. иностранной литературы. Т. 1. 1958. С. 168—169.

297

Press Releases...1938, № 440, p. 437—438.

Однако в официальных заявлениях Хэлл продолжал декларировать принципы нейтралитета и невмешательства. В то же время Рузвельт продолжал усиливать оборонный потенциал страны: ассигнования на военные нужды из бюджета продолжали возрастать. Кроме того, на военные же цели шли значительные суммы из фондов организаций, созданных в рамках «нового курса» [298] . Определенные перестановки произошли и в военном министерстве: в 1938 г. заместителем начальника штаба армии был назначен Д. Маршалл. В апреле 1938 г., когда немецкие войска завершали раздел Чехословакии, его назначили начальником штаба армии. На первой же встрече Рузвельт потребовал от него довести выпуск самолетов до 10 000 в год.

298

См.: Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс... С. 170.

Пока Рузвельт конспиративно готовил страну и общественное мнение к войне, пока наблюдал за Европой, продолжение прежнего курса в отношении Японии все больше и больше шло вразрез с национальными интересами. Смотреть сквозь пальцы на японские злодеяния в Китае становилось экономически невыгодно. 19 ноября 1938 г. ситуация стала невыносимой. В этот день министр иностранных дел Империи заявил, что «японское правительство с настоящего момента приступает к проведению новой политики — политики сворачивания "открытых дверей" в Китае» [299] . Все — Япония фактически отказалась даже от любимой демагогии. 31 декабря Государственный департамент опубликовал первое за год жесткое заявление, в котором говорилось, что администрация США не признает японского «нового порядка» в регионе [300] . Взаимные реверансы кончились.

299

PRFP Japan? 1931—1941, V. I, p. 801.

300

См.: Peace & War... p. 442—445.

4 января 1939 г. в ежегодном послании Конгрессу Рузвельт обозначил поворот американской внешней политики:«...мы можем, и мы должны воздержаться от любых действий или отсутствия действий, которые поощрят, помогут или взрастят агрессора» [301] . 31 января президент продолжил эту тему: «...я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить независимость других стран, предоставляя им все за наличный расчет, то есть примерно сорока или пятидесяти государствам. В этом и состоит внешняя политика Соединенных Штатов» [302] . Он говорил об открытой военной помощи, единственное без предоставления кредитов — законы о нейтралитете по-прежнему действовали...

301

Congressional Record, V. 84, pt. I, p. 75.

302

Цит. по: Яковлев Н.Н. Франклин Делано Рузвельт... С. 328.

31 мая 1938 г. Япония совершила очередной акт агрессии, аннексировав Ханские острова (включая и французские колонии). В ответ на эти действия Хэлл направил жесткую ноту японскому правительству, в которой аннексия не признавалась [303] . В Вашингтоне перестали спокойно наблюдать за японскими действиями на Дальнем Востоке. К ужесточению позиции подталкивала и накалившаяся ситуация в (о чем говорилось выше), дело шло к войне, в этом уже не сомневались. В военном министерстве исходили из того, что Япония может выступить совместно с Германией и Италией [304] , поэтому в Вашингтоне было принято решение нанести удар по самому уязвимому месту Империи — военной экономике, абсолютно зависевшей от Соединенных Штатов. В апреле администрация начала обсуждение возможных экономических санкций против Японии [305] .

303

См.: PRFP Japan, 1931—1941, V. II, p. 278 — 280.

304

См.: Коваль B.C. Политика и стратегия США во Второй мировой войне. Киев, 1987. С. 11.

305

См.: Transill C.C. Op. Cit., p. 502—504.

27 мая 1939 г. государственный секретарь Хэлл ставит на повестку дня вопрос о пересмотре законов о нейтралитете: «Если мы введем эмбарго на экспорт с целью удержаться вне войны, логично будет распространить наше эмбарго на всех. Современная война — это не война только между вооруженными силами, это война между нациями во всех аспектах их бытия. Список контрабанды более неограничен вооружением и военными материалами... Он включает не только наименования, которые делают сражения возможными, но и почти каждое наименование, полезное для жизни вражеской нации... Таким образом, полное эмбарго на все виды экспорта будет однозначно разрушительным для нашей экономической жизни» [306] . То есть он призывал ввести различие между жертвой агрессии и агрессором и наложить полное, тотальное эмбарго на последнего. 6 июня заместитель Хэлла С. Уэльс продолжил эту мысль, заявив, что внешняя политика США предусматривает вооружение для самозащиты и пересмотр законов о нейтралитете.

306

Peace & War... p. 463.

Тем не менее в Конгрессе не восприняли настойчивых увещеваний из Белого дома и отказались пересматривать законы о нейтралитете. 1 июля Хэлл вновь обратился к Конгрессу, уверяя, что внесение изменений в законодательство просто необходимо. Следующий подобный адрес он направил 11 июля, а 18 июля обратился к законодателям совместно с президентом, однако к изменению позиции Конгресса это не привело [307] .

Настойчивость американской администрации и стремление Рузвельта сломить изоляционистов оказало влияние не столько на конгрессменов, сколько на японское правительство. Там засуетились. 10 июля посол Японии в США К. Хириноши довел до сведении госсекретаря послание министра иностранных дел X. Ариты, в котором говорилось, что Япония готова «изучить использование двумя странами своего влиянии в случае невступления в войну в Европе», далее следовало заверение в том, что Япония не собирается вступать в военный альянс с Германией [308] .

307

См.: Peace & War... p. 465 — 474.

308

Ibid., p. 465.