Perpetuum mobile
Шрифт:
– - Семь на своем горячем!
– - Ну и я также, а только так никак невозможно! Теперь мне лавочник, Никандр Сафоныч, обещал место... А тебе хорошо?
– - Распрекрасно, -- ответила Луша, -- в воскресенье гулять не пустила даже. Ну их ко псам! Где хорошо-то?
– - Ну, я пойду, а то моя пила спохватится!
– - девушка взяла ключ и ушла, а Луша окончила мытье посуды, прошла по комнатам, помешала в печках и, вернувшись, села чистить картофель. Суп бурлил и кипел, когда в прихожей раздался оглушительный звонок.
Луша бросила ножик и побежала в прихожую,
– - Есть, есть давай! Вот ты меня не разбудила сегодня, и мне влетело!
– - Да ежели вы так спите!
– - А ты за ноги тащи! Ну, давай есть. Дома никого?
Луша наскоро поставила ему прибор и подала тарелку супу, а пока гимназист с жадностью уплетал суп, изжарила ему кусок мяса.
– - Очень хорошо!
– - сказал младший Подопёнкин, -- теперь я ухожу. Спросят, куда, -- скажи на каток!
– - и он ушел; а Луша, заперев за ним дверь, начала рубить для котлет мясо.
Подопёнкины, муж в жена, вернулись вместе.
– - Обед готов?
– - спросила барыня, входя в переднюю и опускаясь на стул. Луша тотчас нагнулась снимать с нее калоши.
– - Почти готов, котлеты только...
– - Накрывай на стол. Барышню ждать не будем. Молодой барин вернулся?
Луша объяснила.
– - Ну, давай обедать. Скорее! Эту корзинку возьми к себе. Для вечера!
Луша подхватила с полу корзинку, которую внес барин.
– - Отчего в комнатах темно? Знаешь, я не выношу этого. Что мне лбом стукаться, что ли? Зажги лампы! И что ты делала все время!
Подопёнкина устала, проголодалась, ей было тяжело в корсете, и она чувствовала раздражение.
– - Опять лук на плите поджаривала!
– - кричала она из своей комнаты, переодеваясь в капот и снимая корсет, -- все комнаты продушила! А печки вытопила?
– - Вытопила!
– - отозвалась Луша из столовой.
– - Закрыла без угара?
– - Без угара.
– - Знаю я тебя, без угара! Ну, торопись с обедом! -- и, переодевшись, она пошла по комнатам, заглядывал в печки и ища в них неперегоревшие угли.
Луша заметалась. Она накрыла на стол, поставила приборы, налила в миску суп и, подав, позвала барыню кушать, а затем торопливо стала готовить и жарить котлеты.
После обеда господа пили чай, а Луша убирала со стола, и Подопёнкина ей говорила:
– - Вечером гости будут. Непременно вычисти самовар, а то он у тебя чуть не зеленью порос! Да сама оденься. Передник перемени! Корзинку открой и все оттуда за окно поставь. Потом, как уберешься, приди ко мне. В лавку сходить надо!
Господа отпили чай и пошли, каждый в свою комнату, отдохнуть после обеда.
Луша убрала со стола, стряхнула скатерть, вымела комнату и, придя на кухню, сдвинула к краю грязную посуду и села обедать сама.
Однако, она не успела сделать несколько глотков, как звякнул звонок, и, бросив ложку, она побежала отворить двери.
Вернулась барышня с подругой.
– - Наши пообедали?
– - Только что. Спать легли.
– - Ты покорми нас, Луша, -- вполголоса сказала барышня, пока Луша
стаскивала с нее и ее подруги калоши.– - Катриш, пойдем ко мне!
Луша поставила на стол два прибора и подала обед барышне и ее гостье.
– - Чаю подать?
– - Да, Луша, ко мне в комнату!
Луша снесла две чашки чаю, снова унесла грязную посуду, стряхнула скатерть, подмела комнату и вернулась к своему обеду.
Кончив еду, она принялась за мытье посуды, а затем чистку самовара, когда вдруг услышала подле себя голос Подопёнкиной:
– - Я ей сказала, а она хоть бы что! Когда же ты в лавку пойдешь? А?
Луша обернулась.
– - Вот только вычищу самовар...
– - Два часа все самовар чистишь! Эх, ты горе-работник! Ну, торопись!
– - и Подопёнкина еще раз перечислила все, что она должна купить и приготовить к вечеру, и ушла со словами:
– - Голову причеши себе да чистый передник надень!
Луша с ожесточением стала тереть суконкою самовар, вертя его во все стороны.
– - Пойдешь, Луша, в лавки, -- сказал, входя, сам Подопёнкин, -- купи папирос 100 штук. Только в табачной, пожалуйста!
Он положил рубль и вышел.
– - Луша, душечка, -- вбежала барышня, -- пойдешь в лавку, купи, пожалуйста, карамель с гаданьем. Мы гадать будем!
Барышня положила кучу медных монет и вышла.
Луша накинула на голову платок, ухватила корзину и выбежала из кухни.
– - Али опять в лавку?
– - спросила ее на площадке второго этажа толстая, краснолицая кухарка.
– - Гости у наших. Ужинать будут.
– - И много?
– - А шут их знает!
– - ответила Луша и, не вытерпев, начала жаловаться, -- то сами в гости, домой ночью вернутся, чай подавай, раздеваться помогай! То у самих гости до зари. Шныряй, как оглашенная. А днем толчешься, толчешься и все ей мало.
– - Бранится?
– - Шпыняет. Ровно в пекле работаю!
– - Известно, в услужении, -- качая головой, сказала кухарка
Луше словно полегчало после этой жалобы, и она весело побежала по лавкам: в мелочную, табачную, булочную, мясную, зеленную.
У ворот сидел уже дворник в овчинной шубе, когда она возвращалась с покупками.
– - Приходи покалякать, -- сказал он.
– - Покалякаешь тут!
– - увертываясь из его объятий, ответила Луша и побежала вверх по лестнице.
Не успела она вбежать в кухню, как в двери выглянула сама Подопёнкина и взволнованно сказала:
– - Звонят! Надень передник и беги отворить!
Луша мигом переодела передник и, завязывая на бегу его тесемки, поспешила отворить двери.
Звеня коньками, в прихожую вошел младший Подопёнкнн.
– - Ты?!
– - с досадой сказала Подопёнкина, -- мог бы и с черного хода прийти. Только людей тревожишь.
– - А зачем я с черного хода пойду!
– - сбрасывая калоши ответил сын.
Луша вернулась в кухню. Кошка, подняв хвост, терлась у ее ног и мяукала.
– - Ах ты Господи! Тебя-то, я и не накормила! Ну, ну, жри, подлая!
– - я Луша наскоро набросала ей на плошку остатки мяса. Кошка заурчала и уткнулась в плошку.