Перси Джексон и последний олимпиец

Я заколебался, вглядываясь в следующие строчки. Холод сковал мои пальцы, как будто бумага ислучала холод.

– И увидит мир, погруженный в бесконечный сон,

Душой героя проклятое лезвие пожнет свой урожай.

Внезапно Анаклузмос как будто потяжелел в моем кармане. Проклятое лезвие? Хирон однажды рассказывал мне, что Анаклузмос однажды принес многим людям горе. Было ли возможно, что мой собственный меч может убить меня? И как мог мир погрузиться в бесконечный сон, если только это не означает смерть?

– Перси, - подогнал Хирон.
– Прочитай остальное.

У меня было такое ощущение, будто бы мой рот был полон песка, но я прочел оставшиеся две строчки.

– Единственный выбор завершит его дни.

Олимп чтоб пресле...

– Предохранить, - спокойно сказала Аннабет.
– Это означает "сохранить".

– Я знаю, что это означает, - проворчал я.
– Олимп чтоб предохранить или разрушить.

В комнате было тихо. Наконец Коннор Столл сказал:

– Поднять на борьбу - это хорошо, правда ведь?

– Не "поднять на борьбу", - сказала Силена. Ее голос был безжизненным, но было поразительно услышать, что она наконец заговорила.
– "Разрушить". (Прим.: в пророчестве сказано "raze", что означает "разрушить до основания"; данное слово по звучанию сходно с "raise" - поднять на борьбу).

– Стереть с лица планеты, - сказала Аннабет.
– Разложить на атомы. Превратить в руины.

– Въехал, - мое сердце налилось свинцом.
– Спасибо.

Все смотрели на меня - кто-то с участием, кто-то с жалостью, или, может быть, немного со страхом.

Хирон закрыл глаза, как будто вознося молитву. В лошадином обличье он почти что касался балок в комнате отдыха.

– Теперь ты видишь, Перси, почему мы подумали, что лучше будет не рассказывать тебе всего пророчества. Ты и так достаточно взвалил на свои плечи.

– Без малейшего понятия о том, что я буду должен, не смотря ни на что, умереть в конце?
– сказал я.
– Ага, я понял это.

Хирон с болью посмотрел на меня. Парню было три тысячи лет. Он видел сотни погибших героев. Ему не могло нравиться это, но он привык к этому. Возможно, он знал, что лучше будет не пытаться утешить меня.

– Перси, - сказала Аннабет.
– Ты знаешь, пророчества всегда имеют двойной смысл. Это может не означать буквально, что ты умрешь.

– Конечно, - сказал я.
– Единственный выбор завершит его дни. Тонна значений, верно?

– Может быть, мы можем остановить его, - предложил Джек Мэйсон.
– Душой героя проклятое лезвие пожнет свой урожай. Возможно, мы смогли бы найти этот клинок и уничтожить его. Звучит так, будто это коса Кроноса, верно?

Я не подумал об этом, однако не имело значения, был ли проклятым лезвием Анаклузмос или коса Кроноса. В любом случае, я сомневался, что нам удастся предотвратить пророчество. Лезвие должно было пожать мою душу. Как правило, я предпочитал, чтобы мою душу не пожинали.

– Возможно, нам следует позволить Перси поразмыслить над этими строками, - сказал Хирон.
– Ему нужно время...

– Нет, - я свернул пророчество и запихнул его в свой карман. Я чувствовал неповиновение и злость, хотя не знал точно, почему я злюсь.
– Мне не нужно времени. Если я умру, я умру. Я не должен терзаться из-за этого, правда?

Руки Аннабет немного тряслись. Она не встречалась со мной взглядом.

– Давайте двигаться вперед, - сказал я.
– У нас имеются другие проблемы. У нас шпион.

Майкл Уи нахмурился.

– Шпион?

Я рассказал им, что произошло на "Принцессе Андромеде" - как Кронос узнал, что мы придем, как он показал мне серебряный кулон с косой, который он использовал для того, чтобы связывать с кем-то в лагере.

Силена начала рыдать в очередной раз, и Аннабет обняла ее за плечи.

– Здорово, - неуютно сказал Коннор Столл, - мы подозревали, что годами подозревали, что у нас может быть шпион, верно? Кто-то продолжал передавать информацию Луке - как расположение Золотого Руна пару лет назад. Это должен быть кто-то, кто хорошо его знал.

Может, подсознательно, он мельком взглянул на Аннабет. Она знала Луку больше, чем кто бы то ни было, конечно, но Коннор быстро отвернулся.

– Гм, я имею в виду, это мог бы быть кто угодно.

– Да, - Кэти Гаднер неодобрительно посмотрела на братьев Столл. Она испытывала к ним неприязнь с тех пор, как они украсили травяную крышу дома Деметры шоколадными пасхальными зайцами.
– Типа одного из сводных братьев Луки.

Тревис и Коннор вместе начали спорить с ней.

– Стоп!
– Силена ударила по столу так сильно, что пролила свой горячий шоколад.
– Чарли умер и... а вы спорите, как маленькие дети!
– Она опустила свою голову и начала всхлипывать.

Горячий шоколад тонкой струйкой стекал по столу для пинг-понга. Все выглядели пристыженно.

– Она права, - сказал Поллукс.
– Порицание друг друга не поможет. Нам нужно держать глаза открытыми, чтобы найти серебряный амулет с изображением косы. Если один есть у Кроноса, у шпиона, возможно, тоже.

Майкл Уи проворчал:

– Нам нужно найти этого шпиона до того, как мы запланируем следующие шаги. Взрыв "Принцессы Андромеды" не остановит Кроноса навечно.

– Несомненно, - сказал Хирон.
– На самом деле, его следующее нападение уже на подходе.

Я нахмурился.

– Вы подразумеваете "бОльшую проблему", которую упоминал Посейдон?

Он и Аннабет взглянули друг на друга, как бы говоря: пора. Я уже упоминал, что терпеть не могу, когда они так делают?

– Перси, - сказал Хирон.
– Мы не хотели говорить тебе, пока ты не вернулся в лагерь. Тебе нужен был перерыв с твоими... смертными друзьями.

Аннабет покраснела. До меня дошло, что она знала, что я проводил время с Рейчел, и я почувствовал вину. Затем я почувствовал злость из-за того, что я почувствовал вину. Мне же было дозволено иметь друзей вне лагеря, верно? Это же не было, как будто...

– Расскажите мне, что случилось, - сказал я.

Хирон поднял бронзовый кубок со стола для закусок и вылил воду на горячее блюдо, где мы обычно плавили сыр для начос (прим.: мексиканское блюдо, кукурузные чипсы, которые подаются с различными соусами). Пар повалил вверх, создавая радугу под воздействием света. Хирон выловил золотую драхму из своего мешочка, метнул в туман и пробормотал: "О, Ирис, Богиня Радуги, покажи нам угрозу".

Туман замерцал. Я увидел знакомое зрелище тлеющего вулкана - гора Святой Елены. Пока я смотрел, сторона горы взорвалась. Огонь, зола и лава выплеснулись наружу. Голос корреспондента произнес: