Перстень Агируса

Нет, не могу сдержаться!... Сил таких нет!...

Слезы, прорвавшись сквозь поставленный моим самоконтролем барьер, сметая его с пути, хлынули из глаз и я, судорожно всхлипывая, пыталась хотя бы не издавать никаких звуков.

Марк обнял меня за плечи, вздрагивающие от рыданий, гладил по голове, что-то нежно говорил, утешал, называя меня «милая» и «дорогая». А профессор Мейсен, достав салфетки, вытирал мне заплаканное лицо, причитая — «бедная девочка»!

Стоя в объятиях Марка, я положила руки ему на грудь и стала успокаиваться. Во мне проснулись совсем другие чувства, когда молодой человек, ласково говоря со мной и продолжая утешать, поцеловал меня в щечку. Я подняла глаза и, встретив его взгляд, утонула, растворилась в нем! Не понимая, что делаю, я прижалась к парню, обняв за шею. А его руки оказались на моей талии и он тоже прижал меня к себе, его дыхание сбилось, но в этот момент я взглянула через плечо Марка и увидела, что профессор Мейсен смотрит на нас и этот взгляд не выражал одобрения! Совсем наоборот — профессор выглядел удрученным.

Мне стало неловко и я быстро высвободилась из рук молодого человека, успев заметить промелькнувшую на его лице тень сожаления. В ту секунду он взглянул на меня не так, как обычно, глаза его блестели и смотрели серьезно. Моя женская природа безошибочно определила значение этого взгляда — Марку не очень-то хотелось выпускать меня из объятий!

Профессор, как ни в чем не бывало, широким жестом пригласил нас войти в дом. Планировка особняка внутри была очень современной, американского типа — этакий функциональный минимализм с обилием воздуха и свободного пространства. Мы оказались в огромной комнате, соединяющей в себе холл и гостиную, а справа за высокой стойкой располагался кухонный уголок. Пол был покрыт большими керамическими плитками, никаких ковров.

Проем между двумя громадными французскими окнами занимал подсвеченный аквариум шириной футов пять и высотой около трех футов, в котором плавали рыбы разных размеров и диковинного вида — я не узнала ни одной из них, кроме морских коньков, в вертикальном положении снующих у стекла. Я поняла, что это аквариум с морской водой и морскими же обитателями.

Альфред Мейсен пригласил меня сесть в одно из кресел, быстро приготовил чай, принес блюдо с сендвичами, пирогами и кексами и поставил его на чайный столик, ловко налил чай в чашки, спросив, буду ли я пить травяной чай из мелиссы, липы и лепестков чайной розы. Я ответила, что с удовольствием. Мне очень хотелось чаю, я остро чувствовала голод. Дядя и племянник тоже сели в кресла и мы стали пить чай, оставив обсуждение неприятных дел до окончания этого позднего чаепития.

Персона лежала у моих ног, вскоре откуда-то появился Питкин, он отсутствовал в момент моего приезда, занимаясь где-то своими важными кошачьими делами. Кот пропустил мимо ушей мои восторги по поводу встречи с ним, спокойно запрыгнул мне на колени и растянулся, блаженно мурлыча.

Когда мы допили чай Марк сказал:

— Энни, ты не возражаешь, если мы переговорим с Альфредом с глазу на глаз?

— Не возражаю, — ответила я, помотав головой, и они вышли в соседнюю комнату.

Поскольку мужчины были недалеко, я невольно слышала обрывки разговора. В основном возгласы эмоционального профессора. Марка почти не было слышно — он говорил тихо и спокойно.

— ...я так и знал, что ты не сможешь сдержать слово, которого, заметь, я не требовал от тебя! Но это твое право, только не подставь нас под удар, как в прошлый раз!, — почти кричал Альфред.

Марк возвысил голос и я услышала:

— Дядя Альфред, я безумно виноват перед тобой. Из-за меня ты лишен возможности любить и потерял надежду на счастье. Но я верю, что смогу все исправить. Что же касается Анны, то я ничего не могу с собой поделать, хоть и борюсь изо всех сил.

— Твоей вины в моем несчастье нет, повторяю это в миллионный раз, Марк! И хватит о давних делах. Речь о другом. Твоя юная пылкость может привести нас... — профессор понизил голос и окончание фразы осталось для меня тайной.

Ответ молодого человека на эту тираду я не услышала, да и не прислушивалась к таинственному разговору, из которого было понятно лишь, что Марк считает себя ответственным за какое-то несчастье в жизни его дяди. Я встала, переложила спящего кота в кресло и подошла к аквариуму понаблюдать за рыбами. Снова донеслись громкие слова профессора:

— ...а тебе, дорогое дитя, не кажется, что ты был слишком откровенен? Что если ты ошибаешься..., — дальше что-то неразборчивое …, — ну если ты так уверен, что можешь доверять … но помни, что подставляя под удар себя, ты и меня делаешь беззащитным!

Разговор Марка с дядей продлился еще несколько минут, но уже на спокойных тонах и я была рада, что теперь ничего не было слышно, так как мне вовсе не хотелось невольно подслушивать то, что не предназначалось для моих ушей.

Мужчины возвратились в комнату и профессор объявил:

— Мне бы хотелось, мисс Грей, показать вам дом и поместье, но уже половина десятого и, пожалуй, пора ехать к вам. Марк рассказал мне о пропаже ключей и мы нашли простое решение этой проблемы. Со времени строительства в нашем поместье в мастерской остались несколько новых хороших замков с комплектами ключей. Мы с Марком могли бы прямо сейчас поехать с вами и поменять замки, тогда ключи, украденные нашим... хмм... противником, станут бесполезными.

— О, спасибо, сэр, это самое лучшее решение!

— Вы с Марком можете ехать, а я последую за вами, только прежде возьму новые замки.

— Окей, дядя Альфред, — ответил Марк и, обращаясь ко мне, спросил:

— Энни, ты хочешь забрать животных прямо сейчас?

— Да, если можно.

— Тогда я принесу кошачий контейнер для перевозки, а Патриция, то есть Персона просто может сесть на заднее сидение.

Марк принес контейнер и мы аккуратно запихнули в него возмущающегося Питкина. Я спросила парня:

— Марк, а можно мне увидеть Пилота?

— Конечно, Энни.

Мы вышли в коридор и, пройдя по нему, оказались в библиотеке или кабинете. Это была большая комната, почти весь периметр которой от пола до потолка был занят книжными полками, а у стены с окнами стояли два оборудованных офисной техникой рабочих стола с компьютерами, к каждому из которых были присоединены по два монитора. Между столами на простенке висел портрет крупного льва с коричневой отметиной на плече. А на полу находилась собачья корзина с матрасом, в которой лежал золотой ретривер. Я подошла ближе, пес поднялся и замахал хвостом, приветствуя меня.

Я с удивлением узнала того самого ретривера, который спас сову-сипуху.

— А мы уже знакомы с Пилотом, Марк, — и я коротко рассказала ему историю спасения совенка.

— Да, в тот день Пилот, действительно, выскочил из ворот поместья, когда оттуда выезжал Альфред. Обычно пес так не поступает, да и мы следим, чтобы животные не выбегали. Когда Пилот вернулся к поместью, я собирался идти отдыхать. Видеокамера дала сигнал, сообщая о движении у ворот. На мониторе я увидел, что это Пилот и впустил его.

Мы приехали к моей усадьбе и я позвонила в звонок. По переговорному устройству ответила Эмили и дистанционно открыла нам ворота. Едва лишь Марк успел заехать, как появился профессор Мейсен на его машине — это был синий родстер триумф спитфайр. Молодой человек шепотом пояснил:

— Мой дядя имеет хобби, даже страсть, к раритетным автомобилям, особенно к тем, в создании которых участвовали знаменитые итальянские дизайнеры. Этот триумф спитфайр был выпущен в 1974 году и Альфред отреставрировал его, теперь он как новенький. В нашем гараже собрана небольшая коллекция старых, но восстановленных автомобилей, в основном итальянских, я как-нибудь покажу ее тебе, если захочешь.