Перстень Александра Пушкина

– Почему?

– Из страха. Ведь речь шла, ни много ни мало, о его родстве с Домом Романовых.

– Неужели в жилах Пушкина текла царская кровь? – спросил Сергей.

– Это вряд ли… Вкратце история такова: за десять лет до появления в России Абрама Петровича Петру Первому привезли еще одного арапчонка, которого при крещении нарекли Алексеем. Имя это он получил, как считают, в честь своего отца Алексея Михайловича, второго из династии Романовых. Таким образом, одна и та же семья отправила к русскому царю двух родных братьев.

– Значит, Петр Алексеевич, он же Петр Первый, был родным братом Алексея Алексеевича, арапчонка, присланного царю? – изумился Сергей.

– Справедливости ради нужно сказать: никому не известно, в каком возрасте приехал старший брат Ганнибала, возможно, уже юношей.

– А кем была его мать?

– Вот здесь начинается самое интересное. Начнем с того, что одна шведская королева – Кристина Ваза – взяла и отказалась от престола в пользу своего кузена.

– Почему?

– Надоело быть королевой, и она решила начать путешествовать. В день коронования своего преемника она переоделась в мужскую одежду, покинула родину и с девятью служанками отправилась в тур по Европе. В каком году, неизвестно, но она добралась до Москвы. Царствующий тогда Алексей Михайлович Романов, отец Петра Первого, принял ее с почетом и поселил при дворе. Сама Кристина была некрасива. Хромая, одно плечо выше другого. Но среди ее служанок были еще те штучки. С одной из них, чернокожей Македой, царь завел шашни, в результате чего она забеременела. Когда Кристина со своей свитой покидала Москву, Алексей Михайлович как порядочный человек дал Македе свой перстень и наказал: если родится сын, по достижении определенного возраста пусть он явится в Москву ко двору и предъявит отцовский перстень. Думаю, он так и сделал. Когда старший брат Ганнибала приехал в Москву, он предъявил этот перстень. Вот такая история.

* * *

В кабинет вошел Беленков.

– Про что говорят?

– Про Пушкина, – доложил лейтенант.

* * *

Генерал Девочкин стоял у окна, скрестив за спиной руки. Филиппов сидел за столом, обложившись протоколами, донесениями, фотографиями и справками. Там же, на столе, стояли голубые замшевые туфли Полины.

– Если все так, как вы мне представили, следствие ни на дюйм не продвинулось в раскрытии теракта.

– Говорю вам, все нити ведут в Москву! – горячился Иван Макарович. – Все, что требуется, это задержать типа по фамилии Трифонов.

– Того, что поменял чемоданы?

– Наверняка у него были сообщники, я уж не говорю про жиличку Сутиной. Но Трифонов – ключевая фигура. И если мы не найдем его и не арестуем, его уберут сообщники, и тогда – дело труба.

– Этого допустить нельзя! – Генерал поспешно подошел к столу и сел в кресло. – В вашем докладе прозвучало имя Глеба Пархатского.

– Террористов финансируют из его фонда. Но он, как вы знаете, мертв.

Вадим Григорьевич усмехнулся:

– Большой вопрос.

– Что это значит? В газетах писали…

– Мало ли, что писали… Человек с такими средствами и с такими проблемами легко мог инсценировать свою смерть…

– Значит, он жив?

– Думай, как знаешь. – Генерал перешел на «ты», и это могло означать лишь крайнюю степень доверия.

– Тогда должен вам сообщить: нити, которые ведут к Пархатскому и в Москву, находятся в руках следователя Сергея Дуло. А он вместе с женой сидит в каталажке!

– В следственном изоляторе, – поправил генерал.

– Они там сидят, а преступник не дремлет! – Филиппов решил нагнать жути.

– Это ты брось, – примирительно пророкотал Девочкин. – Просто скажи, чего хочешь. Чтобы их выпустили?

– Да! – воскликнул Иван Макарович.

– И как мы все объясним Беленкову?

Филиппов кивнул на бумаги:

– Предоставим копии документов.

– Плевать он на них хотел. Ему бы побыстрее террористов поймать, отчитаться и досрочно получить звание.

– Что же тогда делать?

Девочкин достал лист бумаги и положил перед Филипповым:

– Пиши.

– Что?

– Рапорт об увольнении.

Иван Макарович замер. На его лице не было ничего, кроме усталости.

– С какого числа? – спросил он бесцветным голосом и начал собирать документы.

– Число не ставь. Если проколешься, сам проставлю и уволю тебя к чертовой матери!

Филиппов отставил портфель, написал рапорт, поставил подпись и протянул генералу.

– Значит, выпускаете?

– Езжай, забирай. Я сейчас позвоню.

– Обоих?

– А зачем они нужны по отдельности?

– Спасибо!

– И помни! – Девочкин помахал в воздухе рапортом, после чего спросил: – Когда едешь в Москву?

– Вечером.

– Кого возьмешь с собой?

– Румянцева.

– Справитесь?

– С нами будет Сергей Дуло. Этот троих стоит.

Выбегая из кабинета, Филиппов застрял в тамбуре. Когда он вывалился в приемную, секретарша и Гриша Румянцев встретили его, как героя.

– Ну что? Как?

– Порядок! – Филиппов достал из портфеля яблоко и положил секретарше на стол.

– Девочкин – человек!

– Друга твоего выпустят? – спросил Румянцев.

– Вместе с женой! – Иван Макарович ринулся к выходу, крикнув по пути Грише Румянцеву: – Вечером едем в Москву!

* * *

Дверь громыхнула.

– На выход!

Сергей обнял Полину, и они покинули камеру.

– Куда? – спросил он охранника.

Тот не ответил, только жестом указал направление.

Открылась еще одна дверь, за которой их ждал Филиппов.

– Свободны? – спросил у него Дуло.

– Свободны! – выкрикнул тот и бросился обнимать друга.

– А я вас знаю, – сказала Полина. – Вы приходили ко мне в больницу.

– И вы успешно ввели меня в заблуждение. – Иван Макарович протянул ей руку. – Приятно познакомиться с женой друга.

Полина в нерешительности взглянула на мужа. Тот кивнул, и она пожала руку Филиппова.

– Что теперь? – Этот вопрос Сергей Дуло задал Филиппову, когда они вышли во двор и сели в машину.

– Едем в Москву, – ответил тот, заводя двигатель и трогаясь с места. – Заберем ваши вещи, потом заедем за одним человеком.

– У нас нет никаких вещей, – усмехнулся Сергей, но тут вмешалась Полина:

– Только машина.

– Она у дома, откуда вас забирали?

– Нет, на стоянке под виадуком, – возразила Полина.

– Не понял…

Было ясно, что необходимо прояснить этот вопрос, и Дуло пересказал всю историю с перекрашенным «Опелем», который он получил взамен своей «Вольво».

– Понял. – Филиппов перестроился в другой ряд. – Сейчас заберем вашу машину. «Опель» на стоянку пригонят позже. Я позвоню.