Перстень Калиостро

Я сварила гречневую кашу и нажарила к чаю лепешек. К счастью, хоть заварка у этой выжиги нашлась. Теперь настал самый сложный момент: надо было начинать общение. Я заглянула в комнату. Он все так же сидел на диване, скособочившись, и в глазах вспыхивали отблески внутреннего огня. Я поежилась: так и самой рехнуться можно.

– Саша! – позвала я. – Идем обедать.

Он не шелохнулся. Тяжело вздохнув, я подошла к нему и взяла за руку. Он дал увести себя в ванную, сам намылил руки, а потом сел в кухне за стол и принялся есть, смотря вбок.

– Так и будем сидеть? – вздохнула я. – Хоть бы сказал, что каша пересолена или чай горячий. Трудно с тобой.

Он так молчал, что мне стало неуютно. Пойду-ка я домой. Для первого раза достаточно наломалась, устала очень.

Я мыла посуду, когда в замке заскрежетал ключ. Выдра явилась проверить.

– Вы очень кстати, – приветствовала я ее, – мне нужно уходить, так что выдайте плату за сегодняшний день.

Она быстро обежала квартиру и прямо зашипела:

– Да ничего же не убрано! Милочка, да чем вы тут целый день занимались?

– С вашим недоумком любезничала! – разозлилась, а потом долго перечисляла, чем я занималась шесть часов подряд, ни минуты не присела.

– Ну ладно, – снизошла дама, – для первого дня… – И она протянула мне деньги.

Убрав в карман жалкие бумажки, я приободрилась и отчеканила:

– Все продукты кончились, он голодает. Вам следует пополнять запасы хотя бы раз в неделю. И ему нужны фрукты и овощи. Что касается стирки…

– Есть же машина!

– Эту рухлядь вы называете машиной? – холодно осведомилась я. – И к тому же все равно порошка нет, стирать нечем.

– Как это нечем? – горячилась дама. – Вот, берете обмылочки и натираете их на крупной терке, вот так…

– О Господи, блокада, что ли! – не выдержала я.

– А вы знаете, какую он получает пенсию? – взвизгнула Лидия.

Я хотела сказать, что, по подсчетам Павлины Ивановны, дама со своим мордатым Петей столько уже нахапала в этой квартире, что прокормить инвалида хватило бы с лихвой, но не хотела подводить старуху.

– Вы мои условия знаете, если я вас не устраиваю, простимся прямо сейчас. А обмылочки можете засунуть… – Я хотела красочно описать, куда дама может запихнуть обмылочки, но сдержалась и скромно закончила: – В мусорное ведро!

– Нахалка! – услышала я уже на лестнице.

Через два дня, когда я выбросила из головы зловредную даму с ее инвалидом, неожиданно позвонила Павлина Ивановна.

– Слушай-ка, Мария, ты приходи работать-то. Наша разорялась тут, но купила продуктов ему. А я сегодня что-то приболела, лежу вот, так что он со вчерашнего вечера там один. Ты приходи, Мария, негоже это, с живым человеком так обращаться. На том свете зачтется.

– Она зараза, она его обкрадывает, пусть ей на том свете и зачтется!

– Ей и на этом зачтется! – убежденно ответила Павлина Ивановна.

В квартире на Шпалерной я застала ту же картину. Интересно, если совсем не приходить, он очнется или так и умрет, сидя на диване? Ужасная штука жизнь. Мне бы пожалеть бедного инвалида, но, как я уже говорила, немного живого места, оставшегося в моей душе, было занято Лешкой.

Павлина не обманула: наша жадина прикупила кое-что из продуктов, даже овощей принесла и творогу. На стиральной машине стояла пачка «Лотоса». И на том спасибо!

Я сварила пустые щи, нажарила картошки, отвела инвалида в кухню и усадила за стол, а сама занялась уборкой большой комнаты. В глаза бросались невыгоревшие прямоугольники на обоях, видно, там раньше висели картины. Вот тумба под телевизор, но телевизора на ней не было. Внутри валялась одна видеокассета – начальный курс испанского языка. Значит, был и видеомагнитофон, все уволок ненасытный Петя. Вот остатки коллекции лазерных дисков, все классическое, ясно, классика даме с Петей без надобности.

Раздался звонок в дверь. Я подумала, что это Павлина Ивановна, и открыла сразу. На пороге стоял довольно симпатичный толстячок средних лет и приветливо мне улыбался.

– Здравствуйте! Я доктор Крылов.

– Проходите, пожалуйста. Вы из поликлиники?

– Как вам сказать… – слегка замялся он. – Вас разве не предупреждали о моем визите?

– Да я тут просто убираю. Вы к больному? Так проходите вот туда.

Он замешкался, снимая плащ, и, странное дело, пока он раздевался, я, почему-то отвечая на его вопросы, рассказала ему о том, как ведет себя инвалид, о его режиме, о выжиге-хозяйке, которая жалеет денег на еду, и многое другое.

– Так все-таки вы – участковый врач? – спохватилась я.

– Не совсем, я психиатр. Зовут меня Дмитрий Алексеевич.

Он увидел Александра, который опять сидел в углу дивана, и замолчал.

– Если я вам не нужна…

– Да-да, конечно, я потом с вами поговорю.

Они закрылись в комнате часа на полтора. Проклятая стиральная машина так грохотала и тряслась, что пришлось стоять над ней всю стирку. Потом я мыла ванну, развешивала белье, а потом, чувствуя, что красные круги перед глазами замелькали слишком часто, присела на кухне передохнуть и выпить чашку чаю. Там и нашел меня симпатичный доктор Крылов. Он долго молчал, собираясь с мыслями.

– Ну что скажете? – не выдержала я.

– Удивительно, как он вообще жив при таком уходе! – выпалил доктор и уставился на меня прокурорским взглядом. – Он что, не принимает никаких лекарств?

– Откуда я знаю. – Я пожала плечами.

Мне самой в больнице велели принимать кучу лекарств, но когда я узнала в аптеке, сколько они стоят, я просто выбросила рецепты в мусоропровод.

– А почему его не осматривает регулярно психиатр? – не унимался доктор Крылов.

– Водить некому, – буркнула я. Мне очень не понравился его осуждающий взгляд. – Слушайте, может, вас к Павлине Ивановне? Она с ним дольше знакома, а я…

– А что вы вообще тут делаете? – полюбопытствовал доктор.

– Убираю и готовлю еду. Что так смотрите, думаете, я зря получаю деньги? А хотите, я вам скажу, сколько?

– Ну скажите, – улыбнулся доктор. Я сказала. И про Павлину Ивановну тоже. Он помолчал, внимательно наблюдая за мной профессиональным взглядом.

– Хозяйка вас обманывает. Вы ведь не только убираете, но и некоторым образом ухаживаете за больным, а такой труд оплачивается гораздо дороже.

– А то я не знаю! Вот вы и скажите этой жадине…