Первая формула

– Ждал, когда ты выйдешь. Ты ведь говорил – после занятий с Витумом у нас будет урок. Сам учил меня быть терпеливым.

– Ари, если ты подслушивал, то прошу: избавь меня от глупого вранья. До настоящего лицедея тебе еще далеко. В любом случае плетущему театральное искусство вряд ли пригодится.

Я обиженно нахмурился.

– Так-то лучше. Уж точно честнее. – Двинувшись по коридору, Маграб поманил меня за собой: – Пойдем.

Вскочив на ноги, я последовал за ним:

– Ты не злишься? Халиму не расскажешь?

– О чем? Я ничего не слышал и не видел. Выйдя из комнаты, обнаружил моего единственного ученика, терпеливо ожидающего меня в коридоре. Слишком умного мальчика, что явно не принесет ему пользы, и все же не настолько умного, как ему кажется.

Я гневно засопел, однако отвечать не стал, понимая, что лишь дам Маграбу доказательство своей несдержанности. Пусть видит – я усвоил его уроки.

Глядя в спину учителя, я не сомневался, что тот улыбается, и позволил себе раздраженную гримасу.

Вернувшись в зрительный зал, мы поднялись по ступенькам и уселись прямо на сцену.

– Как долго тебе удается удерживать грани восприятия, Ари?

– Если их больше двадцати? Ты об этом?

Маграб промолчал, только пристально на меня посмотрел, и я сделал глубокий вдох, взвешивая ответ.

– Половину дня, даже больше. Если удерживаю меньше двадцати граней, то и весь день – когда никто не беспокоит.

– Не шутишь? – вскинул брови учитель. – Не ожидал, что ты будешь продвигаться столь быстро. Меньше двадцати – это сколько?

– Ну, восемнадцать.

Я сделал себе мысленную пометку: на будущее и вправду надо вести подсчеты. Восемнадцать граней я держал совершенно спокойно, и все же бывали вечера, когда в животе словно свивался клубок змей и хотелось немедленно опорожнить желудок. Порой от умственных усилий шла кровь носом или появлялись странные головные боли за левой глазницей. Наверное, кольни в висок иголкой – и то не было бы так больно.

С лица Маграба не сходило удивленное выражение:

– Я ведь просил избавить меня от вранья…

– А кто врет? – не моргнув глазом ответил я.

Учитель поджал губы и задумался:

– Хм… Восемнадцать граней? Образы живые или неподвижные?

– Неподвижные. Живой огонь на восемнадцати гранях я удержать не смогу, а вот камни или что-нибудь несложное – вполне.

Маграб кивнул, словно соглашаясь со своими мыслями.

– Все дело в глубине понимания и недостатке веры, Ари. Тут есть один секрет – впрочем, плетущим он хорошо известен. Особой разницы в прилагаемых усилиях нет – так только кажется. Действенность многих плетений на самом деле зависит от веры, от того, насколько легко или трудно данной веры достигнуть.

– Атир… – вставил я, и учитель улыбнулся:

– Именно. Об этом прекрасно знали самые первые мастера плетения, даже те, кто отказался от истинного понимания истории сущностей. Даже Ашура.

Ашура? У меня тут же возник вопрос. Я крепился изо всех сил, даже прикусил язык, и все же выпалил:

– Так Ашура были плетущими? Они смогли применить учение Брама?

Маграб замолчал. Вздохнул, прикрыв рот рукой. Похоже, тема не самая простая, и обсуждать ее учитель не рвался.

– Сложный вопрос, Ари. Он и привел меня к Халиму. Хозяин театра ведь знает огромное количество старых историй нашего мира, хотя и предпочитает ставить на сцене проверенные временем популярные пьесы. Халим – артист и в то же время деловой человек. Он несет ответственность за свою труппу, а значит – нужно зарабатывать деньги, то есть как-то заманивать зрителя в театр. История Ашура вызовет в публике неуверенность, беспокойство и страх. Даже самый храбрый человек испытает желание возжечь кусочек священного хоха при одном лишь упоминании об этой легенде.

Что-то в его словах меня встревожило. Хох – священный дуб? Впрочем, уточнять я не стал.

– Вообще, ты прав, Ари. Ашура владеют десятью формулами плетения, которые должен знать каждый.

– Ну, хорошо, хоть кто-то знает. – В моем голосе прозвучало недовольство, и Маграб это немедленно заметил.

– О-хо-хо… Аррей-аррей, ты считаешь, что тоже готов овладеть десятью формулами, а? Ты еще и для одной не созрел! Почему, кстати, не рассказал, что усердно занимаешься тайком от меня? Оказывается, ты освоил работу с гранями и способен на такие чудеса, что неподвластны ни одному плетущему, если не вдаваться в совсем уж седую историю!

Я бросил на учителя сердитый взгляд, сознавая: меня дразнят.

– Во всяком случае, я готов хотя бы выслушать твой рассказ об этих формулах. Почему нет?

Маграб наверняка оценит изящный ответ вопросом на вопрос. В конце концов, я ведь не настаивал, что изучу десять формул, зато теперь он просто обязан объяснить, какого уровня мастерства я достиг.

– Успешная учеба и подлинное мастерство – разные вещи, Ари. Мастером ты станешь не сегодня и не завтра. Что же до десяти формул – практически никто из поступающих в Ашрам не имеет о них полного представления.

Слова Маграба камнем легли на сердце. Практически никто?.. Но… ведь Ашрам – школа, которая как раз и занимается обучением такому знанию.

Похоже, Маграб уловил мои сомнения и указал на один из перевитых цветных шнуров на своем плече. Потом провел пальцем по желтому:

– Знаешь, что означает этот шнур?

– Как раз хотел спросить, – покачал головой я.

– Почему же не спросил? Если чего-то не знаешь – задавай вопросы. Куда полезнее, чем думать да гадать.

– Ладно. Что он означает?

– Перед тобой так называемый узел плетущего.

– Какой же это узел? Скорее уж косичка.

Я жестом показал разницу, и Маграб прищурился:

– Ну, так мы называли данный символ в Ашраме. Это старая и уважаемая всеми традиция. Жаль, среди нас не нашлось умного парнишки, который объяснил бы на пальцах разницу.

Я смущенно примолк.

– Каждое из сложных плетений обозначается соответствующей… косичкой. – Маграб бросил на меня суровый взгляд. – Ее вручают тому, кто освоил формулу в достаточной степени.

В достаточной степени? Хм, а я-то думал, что узел – признак подлинного мастерства.

– Тот, кто вправе называть себя плетущим, должен продемонстрировать свое умение применительно к сложным плетениям. За исключением Мастера плетений Ашрама, ни один выпускник школы не освоил все парные формулы.

Я удивленно заморгал:

– Значит, ты в достаточной мере владеешь всего-то тремя формулами?

– Всего-то? – скривился Маграб. – А сколько плетений подвластно тебе, Ари?

– Откуда мне знать… Великий риши Маграб не показал ни одного, иначе я мог бы сказать точнее.