Первая красавица двора

Удо улыбнулся, показывая исцарапанную руку. Царапины уже успели зажить, превратившись из ран в тонкие полосочки, но все еще были хорошо заметны.
– И как там дракон? – Улыбнулся и король.
– Вы же сами видели. – Развел руками граф. – Дракон цветет и благоухает. Что ему какие-то рыцари, если он самого садовника Ее Величества не боится.
– Действительно. Ладно, Удо, давай расходиться. А то и правда договоримся до того, что будем полночи вместо нянек скакать.

Уже откланявшись и распрощавшись, Удо фон Биркхольц услышал в спину: «Но насчет женитьбы ты подумай, все-таки. Сам понимаешь, дальше тянуть некуда».

Дальше тянуть и правда было некуда. Если быть честным, ну, то есть не врать хотя бы самому себе, то не так уж и много работы досталось Удо в поместьях. Ну, да, подзапущено немного, но не так, чтобы совсем. Отбившись от стервятников, можно было бы и заняться этим делом. Подходящяя родня не помешала бы, наоборот, могла бы помочь и связями, и хорошим приданым. Но... Не очень и хотелось, тут король Генрих был прав.

Но на этот раз тянуть было действительно некуда. Если уж Его Величество начал задавать такие интересные вопросы, значит, пора. Иначе, оглянуться не успеешь, как тебе всучат какую-нибудь дворцовую прелестницу. То ли из засидевшихся вендок, то ли из подросших дочек или внучек доверенных придворных. Решившись, Удо составил для себя план действий и со спокойной совестью отправился домой.

Не желая будить добропорядочных граждан, молодой граф ехал неспешным шагом. За ним, видя, что господин сегодня не расположен к беседам, следовал оруженосец. Отряд городской стражи раскланялся с графом недалеко от особняка. С недавних пор – его особняка. Войдя в дом, Удо коротким жестом распустил слуг, отказываясь от ужина. Спать. Сегодня – спать, а все остальное – завтра.

А на следующее утро Удо отправил отцу записку, чтобы тот ждал его к обеду. Последние два года старый граф не жил в столичном особняке. Он почти полностью перебрался в одно из поместий. Крохотное, фактически, раньше это был всего лишь хутор, который семья получила с приданым то ли три, то ли четыре поколения тому назад. Это поместье никогда не приносило особого дохода, но близость к столице делала его удобным для короткого отдыха. Поэтому семейство фон Биркхольц выстроило там небольшой, но удобный, господский дом и отдыхало, когда обязанности отца не позволяли надолго оставлять столицу.

После смерти жены старый граф почти все свободное время проводил там, предоставляя сыну, словно в подтверждение статуса, управлять графством из старинного родового особняка. Вот туда-то, в поместье, и отправился Удо для встречи с отцом. Можно, конечно, было поймать графа в королевских архивах, было бы быстрее. Но разговор предстоял сугубо семейный, чем меньше чужих ушей – тем лучше.

Старый граф выслушал сына внимательно, по ходу разговора вычерчивая на листе какие-то одному ему понятные знаки. Иногда согласно кивал, иногда – скептически поджимал губы. Но выслушал до конца.
– Ты хорошо подумал? – Спросил он, дослушав.
– Да, в общем... – Удо пожал плечами. – Думать-то я об этом начал не вчера.

Мне не нужна выскочка, мечтающая стать графиней. Потому что как только она ею станет, я перестану быть ей нужен. И нищенка слишком знатного рода тоже не нужна. Потому что как только я женюсь, вся ее родня тут же вспомнит о своем высоком происхождении и захочет жить по статусу, а не по средствам. А за чей счет, спрашивается? За наш? Ну, и хочется, конечно, чтобы жена больше интересовалась домом, а не дворцовыми интригами. Но и совсем уж откровенной дурой чтобы не была.
– Извини, сын, - старый граф улыбнулся одной из редких своих улыбок. – Мелисса фон Ратиборг уже давно и прочно замужем. И тут ты сам виноват, между прочим. Начал бы искать на пару лет раньше, глядишь, успели бы выхватить перед Его Высочеством. А вот других таких кандидатур я что-то не припомню.
– Вот!
– Осенило Удо. – Точно! А я все думал, кого бы тебе привести в качестве примера. Пап, посмотри там в архивах, ладно? Какая-нибудь младшая ветвь хорошего рода, но без лишних амбиций.

Старый граф кивнул, снова сделав себе пару пометок. В принципе, во всем королевстве было не так уж и много графских родов, чтобы вот так, запросто отбрасывать кандидатуры дочек. Но вот если посмотреть на графских внучек или, чего уж проще, племянниц... Тут, пожалуй, в любой семье найдется своя небогатая родственница.

Пообещав поискать в генеалогических древах подходящих листочков, граф отложил свои заметки и задал вопрос, который мучил его с самого утра.
– Сын, я, конечно, безмерно рад, что ты наконец-то одумался и решил выполнить свой долг перед родом. Но, скажи-ка, с чего вдруг такая спешка? Еще пару недель тому назад ты уверял меня, что еще никуда не опаздываешь?
– Да вот, есть у меня подозрения...

И Удо честно рассказал отцу о случайной встрече в дворцовом парке и о внезапном интересе к нему молодого короля.
– Женят ведь. Просто женят и не спросят. С рождением наследника Ее Величество отвлеклась немного от игры в куклы. Но рано или поздно родственники ее фрейлин начнут слать письма с напоминанием. И тогда бесхозный граф может оказаться очень даже кстати.
– Так а в чем беда? Вот тебе и разгадка, - граф указал кончиком пера на заметки, сделанные со слов сына.

– Вендки, говорят, чудо как хороши. И родня, опять же, далеко, на шею не сядут. И приданое дадут. Если родители обделили, Его Величество добавит.
– Боюсь, я уже знаю, о ком речь. – Поморщился Удо. – Генрих уже спрашивал. Пока, правда, только намеками. Хороша, да. Такой красавице, да при придворной должности, разве захочется заниматься поместьем? Ей восхищение подавай, балы, наряды, украшения, толпу придворных поэтов... Ай, неважно!

Или, того хуже, начнут с другими дамами красотою меряться. А у меня – поместья, полк... Меня хоть завтра могут отправить куда-нибудь на границу, или куда Его Величество прикажет. И я всего лишь хочу, чтобы моя жена была моей женой, а не чьей-попало.

Граф мысленно недобрым словом помянул покойную супругу. Ах, Луиза-Луиза, чего же тебе не хватало?! Ведь было же все: титул, богатство, влияние при дворе. Любовь? Ну, была и любовь, да. Он тогда закрыл глаза на эту любовь, пожалел молодую дурочку. Думал, с годами перебесится, научится если не мудрости, то осторожности. А она, оказывается, попробовав герцога, решила, что сильно продешевила, согласившись всего лишь на графа. С чего ей вообще вздумалось почти через двадцать лет вспоминать старое увлечение? Было и было... Забыли. Так нет же... Решила на старости лет опять поиграть в роковую красотку.

Словом, к опасениям сына старый граф Удо отнесся с пониманием. Ему и самому после непростых времен хотелось только покоя. Однако же, он – это он, а вот сыну пока на покой рановато. Поэтому, уже на следующий день старый граф перед тем, как отправляться в архив, написал и отправил одно важное письмо. А потом, вопреки обычаю, отправился не в архивы, а во дворец, на малый королевский выход. Только вот, сперва послал слугу убедиться, что Удо, как и собирался вчера, действительно отбыл из столицы в поместье к знакомому. Говорит, тот обещал подобрать для полка несколько хороших коняг.

Во дворце графу, надо сказать, слегка удивились. Но не сильно. В конце концов, все знали, что старый Удо надолго не покидал столицу. Просто, не любил дворцовой толкотни. Если Его Величества Эриха это устраивало (а его, как известно, устраивало многое, если служба шла исправно), то и остальным не выпадало жаловаться. Поэтому старый граф Удо спокойно прошелся туда-сюда, перекинулся парой слов со старыми знакомыми, заговорил с четой фон Пехштайн, справившись о здоровье младшей невестки.
– Да, хвала Творцу. Кстати, - граф (с относительно недавних пор) фон Пехштайн словно ненароком оглянулся по сторонам, проверяя, нет слишком ли много рядом лишних ушей, и спросил. – А почему она – не твоя невестка? Почему наша, я знаю. А почему ты упустил неплохую партию для своих парней? Вроде же, вы с бароном отлично ладите?
– Может, именно потому? – Негромко хохотнул старый граф. – Не зря же говорят венды: «Хочешь поссориться с другом, пожени своих детей». Но, вообще-то, была такая мысль.
– Но?
– Но дети были еще настолько малы, что мы не стали спешить. Мало ли, как жизнь повернется. А потом первая жена барона умерла, не оставив наследника. И Луиза, милостив будь к ней Творец, решила, что младшему сыну титул нужнее. Удо было все равно, нам с бароном, собственно, тоже...
– Титул? Так ведь Роде потом, кажется, снова женился?
– А почему нет? Он и сейчас еще не стар, а тогда, так тем более. Но ты же помнишь мою Луизу?
– М-мда...

Фон Пехштайн, хотя и служил по другому ведомству, не по тому, которому пришлось близко свести знакомство с покойной графиней, кое что об этой истории знал. В первую очередь, в связи со скоропостижной женитьбой Эрвина. Как и знал то, что история эта закончилась немножко не так, как судачили в светских салонах. Но чего старый дипломат точно не знал, что и в какой мере из этого известно самому фон Биркхольцу. Да и дворец – не лучшее место для обсуждения подобных историй. Поэтому он перевел разговор на другое.
– А что это ты во дворец выбрался, книжный ты червь?
– Да, так... Говорили на днях с Удо, обсуждали новости и я заметил, что половина имен для меня уже – просто безликие имена. Решил выбраться в люди, посмотреть, так сказать, что тут за молодая поросль наросла.
– О-о-о, дружище... Хотя, впрочем, дети как дети. Не хуже наших, если так подумать.
– Да понятно. Помнишь, как наши воспитатели стенали, что такого бесшабашного поколения они не помнят?
– Ага, а потом так же стенали воспитатели наших сыновей... Было время.
– Слушай, заедь как-нибудь ко мне в поместье. Ну, ты знаешь, тут рядышком. Поговорим по-человечески. А то от нашего старческого брюзжания даже цветы вянут. – Удо фон Биркхольц заметил глазом зацепку, ради которой, собственно, и пришел во дворец. – Кстати, а что это во-он там за цветочек? Не знаешь ли, чья?