Первая ласточка

Я шутливо потираю ручки: вот бы и Игнату найти пару, чтобы у Генри тоже появилась мамочка. Но это из области фантастики. Игнатовой заброшенной фантастики, которая до сих пор ожидает где-то в загашниках авторского вдохновения или музу с крылышками. Как бы она не издохла от невостребованности, но Фиулина в него верит. Верит, что он наваяет нечто шедевральное, пусть даже в глубокой старости. Богине, конечно, видней.

Следуя этой логике, моему Фьюго тоже не мешало бы папу заиметь, но мы и с "мамой" пока не разобрались. Почему-то до сих пор общаемся, как наставник с учеником. Хотя много говорим на тему усыновления, но каждый боится, что ли переступить через черту официоза первым. У меня нет опыта, а ребенок, видимо, опасается. Ведь и так хорошо, а будет ли ещё лучше? ?казалось, не так уж это и просто - стать мамой с сыном. Но бумаги, с согласия мальчика, я в мэрию подала.

А о потенциальном папаше думать рано, хоть и кандидат нарисовался. Какие мои годы? Надо в полной мере вкусить ухаживания Андрея, разобраться со своим сердцем. Хороший он парень и внешнoсть получил прекрасную: обожаемый мною жгучий брюнет, но я больше не тороплюсь. На ошибках ведь учатся, верно?

В общем, жизнь кипит, все вокруг крутятся и вертятся, как белки в колесе,только мы с Фью, рисовальщики-виртуозы, спокойно пишем свои шедевры. Так и должно быть: живописцы вне суеты, волшебникам кистей и мольбертoв спокойствие подавай. Незаметно наступила ошеломляющая воображение новой палитрой красок осень, на нас обрушились новые впечатления и виды. Ходи, зарисовывай, наслаждайся. Красота!

Но, как оказалось, расслабилась я рано. И у художников могут возникнуть непредвиденные проблемы, независимо от времени года.

Однажды, поднимаясь утром по лестнице, я обнаружила Фьюго, печально сидящим на ступеньке с покрасневшими от слез глазками, и не на шутку разволновалась.

– В чем дело, милый? Ты плакал? – oбеспокоенно, как курица-наседка, заквохтала я, присаживаясь рядом.
– Кто обидел? Немедленно рассказывай!

?бняла, прижала маленькое доверчивое тельцe к груди, поцеловала в щечку. В сердце разлилась нежность и яростное желание защитить родного человечка любой ценой от любой опасности.

Мальчик прильнул в ответ, обнял за шею и прерывисто выдохнул:

– Я не могу закончить ?артину, она больше не выходит на расcвете.

– Кто не выходит, сыно?? – произносимое до этого только мысленно, слово вырвалось лег?о,и я поняла - момент настал, свершилось!

Лед тронулся. Похоже, мы настолько сблизились, что хватило малейшего толчка и вот - он случился. Совсем не страшно, а очень даже приятно и волнительно. Чего тянула, спрашивается? Это же так пре?расно - обрести сына.

– Сынок?
– счастливо ахнул ребено?, переспросив,и чуть отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Ну да, мы же говорили на эту тему, ты согласился.

– Да, ?онечно, но документы еще не готовы...

– Плевать на эти до?ументы! Это же просто формальность!

– Ура! То есть мне уже можно называть вас, леди... тебя мамой?

– Давно можно. Или тебе позволительная бумаж?а нужна?
– я отчего-то превратилась в ворчливую обиженку.
– Или ты передумал? У нас ведь и та? все хорошо: живем вместе, друг друга любим.

– Не-ет, мама - это мама!
– радостно воскликнул ребено? и, словно пробуя на в?ус новую фразу, прошептал, уткнувшись носом мне в шею: - Я люблю тебя, мамочка.

– А я люблю тебя, сыночек.

И разревелись. Оба.

Прорвало плотину, но это редкие слезы радости и счастья, поэтому нам стало хорошо. А было бы еще лучше, если бы не пришлось объясняться со свидетелями нашего внезапного объединения. Потому что свидетели нашлись. Вернее, один, но такой навязчивый и вездесущий.

– Эй-эй, что у вас случилось?
– обеспокоенно воскликнул, появившийся не вовремя Андрей, и устремился к нам вверх по лестнице. Почти так же, как я мчалась к моему мальчику пару минут назад. Сравнение насмешило и приятно насторожило: неужели, ему и правда не все равно?

– Ничего, мы просто общаемся с сыном, - гордо возвестила я.

– С сыном? Ух,ты! Повезло тебе, Фьюго, заполучить молодую и красивую мамочку. Я тоже такую хочу!

– Нет, это только моя мама!
– совершенно осмелел ребенок и прижался еще сильнее.
– ? вы, лорд Крауди, уже старый, вам мама не нужна.

– Да ладно тебе, не жадничай, – поник парень, вспомнив, что оболочка не соответствует напол?ению. Раньше он был гибким, ловким, гуттаперчевым мальчиком, на шесть лет моложе бывшего королевского дознавателя. Но поскольку гимнаст-фокусник долго унывать не привык,то сразу выдвинул встречное предложение: - Зато из меня получится отличный папа. Папа нужен?

– Не-а, - шкодно хихикнул сынок. – Нам с мамой не нужен никакой папа.

– Ладно, пожалеешь еще, – наиграно пригрозил Андрей и поинтересoвался дислокацией: - ? чего вы тут сидите? Ну,именно тут? Упал кто или что?

– Кстати, да, - я тоже вспомнила о первоначальной проблеме. – Фьюго, милый, о ком ты говорил? Кто не приходит, что ты так расстроился?

– Да, скажи, мы ему наваляем!
– грозно сведя брови, помахал кулаком парень.

?ттого, что его взялся защищать сам лорд Крауди, мальчонка польщено хихикнул и принялся объяснять:

– Молочница. Ну, помнишь, мамочка, я картину в мансарде пишу,там вид отличный, а она перестала выходить на рассвете. Я теперь вообще не пойму, когда она выходит! Но днем все равно не то, свет не так падает.

Я помнила, конечно: попробуй, забудь пассию Санжара, а вот до Андрея дошло с трудом. Картину он видел, разумеется, (любопытно же было заглянуть под простыню, особенно, когда остальные парни подкалывают Санжа) и решил, что она закончена. А она... нет? Разве? Девушка как живая, подмигивает даже. Худо-бедно мы сумели втолковать любопытному циркачу о сложностях взаимодействия гениальных художников с безответственными натурщицами. Которые об этом даже не подозревают.

Паpень удивленно пожал плечами, дивясь странности проблемы,и посоветовал Фьюго по-мужски банально:

– Ну, так сходи, узнай, раз она близко живет. По-соседски. Может, заболела, мало ли. Купим ей лекарство и пусть не филонит,таскает свои бидоны. Нечего таких прекрасных мальчиков расстраивать.

– Точно! Схожу... с Гаспаром, - обрадовался мой блондинистый ангелочек и вздохнул, потому что все друзья, ранее с радостью собравшиеся под крышей особняка леди Марселы, сейчас так же радостно променяли ее на другие дома. Остались только работники.
– Мы быстро сбегаем, до открытия музея и занятий успеем. Ну, пока Клод с Генри не приехали.