Первая мировая война. Катастрофа 1914 года

Для многих дельцов война оказалась досадной помехой. Почтовые ящики по всей Европе ломились от письменной перебранки между коммерсантами и промышленниками, клявшими задержку отгрузки и отмену продаж. Управляющий небольшой фирмой под Ульмом жаловался в начале августа в письме на «некстати разразившуюся войну». 20 августа немецкий производитель двигателей Вильгельм Майбах ругал сына Карла за небрежность: «Пусть наши мысли заняты войной, это не оправдание и не повод портить чертеж такой серьезной детали, как трансмиссия». В страхе перед шпионами, которые могут переправлять государственные тайны в Германию голубиной почтой, в Британии начались аресты и казни подозрительных граждан враждебного государства. В частности, Антон Ламберт, живший на востоке Лондона в районе Пластоу, получил полгода каторжных работ за содержание 24 голубей без соответствующего разрешения. К птицам применили высшую меру.

Взлетевшие цены, особенно на еду и особенно в Германии, сильно ударили по населению – в первую очередь по беднякам. Во многих городах открылись благотворительные столовые, где кормили тех, кто внезапно остался без средств к существованию. Во Франции ввели мораторий на ренту. Каждой семье, где кормилец ушел на фронт, выплачивали пособие в 1,25 франка в день и дополнительно по 50 сантимов на каждого ребенка до 16 лет. Учитывая, что средний дневной заработок в 1911 году варьировался от 3,72 франка в Вандее до 7,24 франка в Париже, некоторые французские семьи с уходом мужчины в армию зажили даже лучше. Правительство это сознавало, но считало необходимым раскошелиться, чтобы поддержать боевой дух {826} . Британцы отличались меньшей щедростью: на третий месяц войны, когда жалованье судьи достигало 5000 фунтов в год, а постоянному заместителю министра в Министерстве иностранных дел платили 2500 фунтов, Кабинет поставил на голосование размер пенсий для вдов военных. Черчилль предлагал 7 шиллингов 6 пенсов в неделю, другие – 6 шиллингов 6 пенсов. Министр финансов Ллойд Джордж настоял на пяти шиллингах – на том и сошлись.

826

Becker, Jean-Jacques The Great War and the French People trans. Arnold Pomerans 1985 p. 13

Тяготы и лишения в тылу распределялись весьма неравномерно. Сильнее всех пострадали бедняки, особенно работающие в легкой промышленности, – например, мебельщики из Шордича или излингтонские изготовители фортепиано. Многим семьям пришлось закладывать имущество в ломбарде, чтобы как-то прокормиться; семьи побогаче продавали мебель и велосипеды. Один за другим закрывались мюзик-холлы – что только ускорило их переоборудование в кинозалы. Тем временем богачи жаловались на дефицит прислуги, однако с питанием перебоев не испытывали: в меню банкета у лондонского лорд-мэра 9 ноября значился черепаховый суп, филе палтуса, бараньи котлеты, говяжий филей, рагу из фазанов, копченый язык, русская шарлотка и меренги.

Осенью правительство повергли в ужас доклады о разгуле алкоголизма и нищеты в низших слоях общества. В одном из докладов утверждалось: «Продолжается злоупотребление спиртным среди женщин, имеются сведения о распространении попрошайничества». Военное министерство негласно поручило полиции следить, кроме порядка, еще и за порядочностью солдатских жен, и полиция (с понятной неохотой) согласилась. К Рождеству обстановка несколько улучшилась. Солдаткам выплачивали пособие, безработица шла на убыль. С прибавлением денег у населения ожила зачахшая осенью ювелирная отрасль. Женщины начали браться за мужскую работу, и тенденция эта постепенно росла. Если в 1914 году на железных дорогах трудилась всего тысяча женщин, четыре года спустя число таких работниц достигало уже 14 000.

Хорошо шли дела у судовладельцев, мукомолов, торговцев зерном и сахаром. Многие фабрики переоборудовали конвейеры под производство оружия, боеприпасов и военного снаряжения, иногда довольно специфического – например, деревянных каркасов для седел, которые начали изготавливать краснодеревщики. Китченер огорошил сэра Эдуарда Грея, потребовав, чтобы Министерство иностранных дел обеспечило 10 000 живых коз в месяц в качестве продуктового довольствия для индийских войск во Франции. Коз достать не удалось, но им нашли подходящую замену. Однако в общем и целом мобилизация экономики шла крайне медленно, что подтвердила в 1915 году нехватка снарядов, выявленная изданиями лорда Нортклиффа.

Некоторые профсоюзные лидеры, которых в августе уговорили подождать с производственными забастовками ради национальной солидарности, уже начинали терять терпение. Они видели, что работодатели наживаются на войне, и не понимали, чем они сами хуже. Журнал Shop Assistant 12 декабря возмущался тем «ложным патриотизмом», к которому относилось и любое «враждебное отношение, рождающее стычки между работодателем и работником», как предательством родины. Почти 3 миллиона рабочих дней были потеряны из-за трудовых конфликтов в 1915 году, 2,4 миллиона в 1916 году, более 5 миллионов в 1917 году, а в 1918 году их число близилось к 6 миллионам. Эти цифры в годы чрезвычайного для страны положения подчеркивают глубину и остроту социального раскола в Британии. Производственные бунты вносили постоянный диссонанс в мобилизацию сил для фронта, хоть и не такой резкий и критичный, как в России, Германии и Австро-Венгрии в 1917–1918 годах.

Венские газеты пестрели словом Durchhalten («продержаться»), хотя все больше людей задавалось вопросом, доколе им предстоит «держаться» {827} . Австрийским хозяйкам давались советы тщательнее пережевывать еду, чтобы извлечь больше питательных веществ, и потоньше снимать кожуру с овощей; рекламировались полезные свойства ежевичного чая {828} . Многие товары оставались в свободной продаже, однако с хлебом начались перебои. Продуктовые карточки были введены в Германии и Австрии в 1915 году, во Франции – только в 1917-м, в Британии – в 1918 году. Однако дефицит и рост цен начались гораздо раньше: французы отчаянно жаловались на плохое качество хлеба.

827

Healey p. 34

828

ibid. p. 38

Многие люди по всему миру – не исключая и правительства некоторых стран – обсуждали, как извлечь выгоду из войны. Турция присоединилась к Союзу центральных держав 29 октября, получив от Германии весомый куш наличными и военной помощью. Турецкие власти увидели возможность покончить с дипломатической изоляцией Османской империи: они опрометчиво полагали, что Германия поспособствует амбициозным планам Константинополя вернуть владычество на Балканах. Британия тем временем раздумывала о выгодах принятия в альянс Японии, проникшись в конечном итоге скептицизмом, когда ей указали, что Токио движут лишь империалистические амбиции. Однако мнение свое Министерство иностранных дел изменило чересчур поздно: 23 сентября Япония объявила войну Центральным державам. Таким образом, она – как и Италия в 1915 году – вступила в войну, не скрывая своих территориальных притязаний. С умеренной помощью Британии японские войска атаковали и быстро захватили немецкий анклав Циндао на побережье Китая, проявив энергию и тактическую изобретательность, которые стоило бы перенять западным союзникам.

Итальянский посол в Лондоне маркиз Сан-Джулиано в октябре 1914 года беззастенчиво сообщил своему французскому коллеге, что на решение Италии вступить в войну повлияли три фактора: моральная составляющая, выгода и желание {829} . Итальянская армия была по-прежнему не готова выступить в поход, и Рим торговался с воюющими сторонами, выясняя, кто заплатит больше за участие Италии. Сэр Фрэнсис Берти писал с презрением: «Итальянцы возомнили себя выше древних римлян и считают, что им на роду написано быть великой средиземноморской державой и владеть Тунисом, Мальтой, Египтом и турецкими островами» {830} . На следующий год Италия присоединилась к Антанте в обмен на обещанные аннексии. Сделка свидетельствовала о взаимном недоверии договаривающихся сторон и оказалась для Рима огромным просчетом.

829

Bertie diary 26.10.14

830

ibid. 11.10.14

Ряд нейтральных стран – в первую очередь США, Голландия и Норвегия – вольготно развернулись на коммерческих рынках, вынужденно оставленных участницами войны. К 1918 году в Норвегии было сколочено несколько состояний на перевозках, хотя в общей сложности половина торгового флота страны была потоплена подлодками. Президент Соединенных Штатов Вудро Вильсон в начале войны призвал американцев сохранять нейтралитет не только буквой, но и духом, однако возникшая было у правительства тревога, что война может подорвать американскую экономику, быстро сменилась осознанием, что конфликт сулит огромные производственные и торговые возможности, особенно после открытия в августе Панамского канала.

Стремление нажиться на войне охватило всю Европу, и один из самых ярких примеров предприимчивости продемонстрировал австриец Отто Цайлингер. Он решил превратить свое увядающее предприятие по изготовлению кос в коммерческий лагерь для военнопленных. 6 сентября он написал властям, предлагая заключить договор до июля 1915 года (даже этот оптимистичный делец не думал, что война продлится дольше) {831} . О ценах торговались долго, но в конце концов Цайлингер согласился на 25 крон арендной платы за каждый квадратный метр бараков. В качестве бесплатной рабочей силы для постройки этих бараков ему пригнали несколько сотен российских военнопленных, и к декабрю в лагере уже содержалось 20 000 человек, а Цайлингер заключил дополнительный контракт на питание.

831

Brenner, Stefan Das Kriegsgefangenenlager in Knittelfeld: Eine Untersuchung der Akten des Kriegsarchivs Wien von den ersten Bem"uhungen Otto Zeilingers zur Errichtung des Lagers Knittelfeld bis zur Umwandlung des Kriegsgefangenenlagers in ein Milit"arspital MA thesis Graz 2011 pp. 45–85