Первая после бога

Правда, историй про на-минуточку-всего-и-отлучилась и отвернуться-едва-успела токсикологи знают больше. Тут тебе и дисерт из бабушкиных таблеток, и схомяченное мыло, и даже выпитый уксус. Хотя, последнее больше к хирургам. Но у них своего хватает: вывернутый на дитё кипяток, рыболовные крючки в губах, пальчики, сунутые в драконьи лампы. Ужас, короче.

Честно говоря, настоящий кошмар для врача начинается тогда, когда пациента на стол кладут. Как уже было сказано, нейрохирургия – наука узкоспециализированная. И про детских врачей если кто-то и слышал, то не в Кангаре. Даже в столице подобным докторам богатой практики не найти.

Поэтому, госпожа Кассел, деваться тебе некуда: бери себя в руки, заодно уговаривая их не трястись, и просим к столу. Даром, что больного на нём почти и не видно. Тем более ради такого случая с тебя даже ограничивающий браслет сняли. Мало ли, что случиться может, вот и сняли.

Но дева Луна благосклонна, ничего особенного не стряслось. Операция прошла как по нотам, выдыхайте облегчённо и умиляйтесь, глядя на невинное личико, благо собственными детьми боги не наградили.

Правда, долго умиляться не довелось. Невинность пришла в себя на удивление быстро, и, начхав на собственную перебинтованную голову, недавнюю операцию, последствия той самой ЧМТ и правила поведения больных в реанимации, начала с дикими воплями скакать по койкам, а, соответственно, иногда и по другому пациенту.

И что с ним делать прикажите? В отделение не переведёшь – есть нормы постоперационного ухода, в которых ясно сказано: «После прекращения действия операционного гипноза больной наблюдается в ремблоке не менее суток». К койке не привяжешь, не психиатрия, чай. Препаратами не загрузишь – кто знает, как детский организм отреагирует? Ему и так, бедному, досталось! Даже в магический сон не погрузишь по той же причине.

Лежать невинность, моментально превратившаяся в хаосово семя, отказывается, на уговоры плюёт, сказки-песни-басни и даже матерные частушки, которыми со зла Хелс разразилась, слушать не желает. А жаждет оно играть в прятки и догонялки, благо дежурная сестра, доктор Кассел, интерн Сатор и даже призрак с удовольствием развлечение поддерживают. В смысле, без удовольствия, но активно.

И, конечно же, Большой Родственник, получивший у самого главврача – а, может, и у министра, с него станется! – высочайшее дозволение навещать своего драгоценного брата в любое время дня и ночи, выбрал именно этот момент, дабы осчастливить всех окружающих своим визитом.

От низкого, рокочущего и даже вибрирующего: «Та-ак!» – Дира замерла на месте. Вот как была – под койкой того самого драгоценного брата – там и замерла. И вроде доктор Кассел с детства склонностью чужим командам подчиняться не отличалась, а сейчас и во фрунт бы вытянулась, да кровать над головой мешала. Впрочем, магия рыка не на неё одну повлияла – в реанимации тихо стало, как в морге.

Правда, паралич недолго длился, отмерла доктор быстро. И скрежетнула зубами, представив, что сейчас начнётся. Оправдание и недовольство – мелочи, не привыкать. А вот вылезать на четвереньках, всклокоченной, с перекрученным халатом – и всё это на глазах бугая… Вот где он, конец света.

– Мне кто-нибудь объяснит, что тут происходит? – прогудело угрожающе.

Делать нечего, пришлось вылезать.

– Кто б сомневался!.. – процедил блондин, нехорошо так прищурившись на доктора. – Вы что там делаете?

– Застряла, – пояснила Дира, независимо одёргивая халат. – Ловила пациента, очень неудачно повернулась, не сразу сообразила, как вылезти.

Чисто выбритая щека имперской гордости дёрнулась. Челюсть, больше всего смахивающая на собачью будку, двинулась. То ли усмешку едва сумел сдержать, то ли сказать что-то хотел, то ли у него на фоне переживаний нервный тик случился – не понять.

– Вот этого пациента? – уточнил громила, ткнув пальцем куда-то за спину Кассел.

Врач послушно обернулась, хотя и сама не поняла, зачем – кроме шкодника, ловить в ремблоке можно было только глюки. Сейчас тут и остались-то лишь мальчишка, да вторая половина имперской гордости, пятые сутки упорно не желающий возвращаться к реальности.

И пациент, как положено каждому уважающему себя больному, не преминул подложить врачу свинью. Невинность сидела на своей постели, сунув палец в рот и заворожённо таращась на бугая. Вид несчастный, головёнка замотана, щёчки запали, под обоими глазами чёрные круги–синяки, как у ящера–очконоса.

– Этого, – обречённо согласилась Дира.

– От такого врача и тараканы сбегут, – мотнул головой звездун – кивнул, наверное.

А, может, просто шея у него затекла.

– У нас нет тараканов! – совсем не вовремя вмешалась Хэлс, слишком трепетно относящаяся к репутации родного отделения.

– Уже сбежали? – предположил блондин. Подождал, но никто почему-то столь ценное замечание комментировать не стал. Пришлось самому продолжить. – Я предупреждал, чтобы вы к брату близко не подходили?

Можно было, конечно, возразить, что она не подходила, а подползала. Между прочим, буквально на четвереньках. Можно воззвать к отсутствующему разуму, объясняя всю неисполнимость требований. Но умнее всего просто промолчать, напоминая себе о самой великой врачебной добродетели. А пристукнуть его потом, где-нибудь в тёмном переулке. Ну, или хотя бы помечтать об этом.

Бугай постоял, испепеляя доктора взглядом, и, больше ничего не добавив, вышел.

– Ар-ма-ге-дец! – протянула медсестра, таращась на захлопнувшуюся дверь.

Что тут ещё скажешь? Не убавишь, не прибавишь. Именно он и есть.

***

Чая оставалось ещё много – глотков на пять, не меньше. И один целый бутерброд с ветчиной, ломтиком сливочного сыра, жутко вредным томатно-чесночным соусом и листиком петрушки, как символа здорового питания. А бегать по отделению, завывая и кусая всех встречных, желание уже прошло. И поминать всех родственниц звездищи до седьмого колена включительно тоже. Можно жить дальше.

Точнее, можно было бы, не влети в ординаторскую разгневанный доктор Шеллер. Нет, сам Ирошка, как красавца брюнетка–диагност окрестила, настроение испортить не способен в принципе. А вот то, что он, влетев и гневно зашвырнув свою шапочку на вешалку, в один укус заглотил вожделенный бутерброд, породило в нежной душе доктора Кассел чувство, подозрительно похожее на жажду убийства. Впрочем, судьба тут же за Диру и отомстила. Иро же не ограничился кражей еды. Он ещё, забывшись, и чашку схватил. Ну и взвыл – чего и следовало ожидать.

Рецепт чая «от Кассел» прост до не могу: На одну кружку – три чайных ложки заварки и пять сахара. Дать настояться, заварку отжать, сахар размешать. Пить самому или топить грешников – по желанию.

– Как ты эту гадость пьёшь? – возмутился рыжий, по-кошачьи отплёвываясь.

– С удовольствием! – заверили Дира, возвращая кружку на родину. – И нечего чужое лапать.

– Да ради лорда Дня! – завопил вдруг Шеллер, воздевая руки к потолку. – Забери ты его у меня!

– Вроде как уже… – озадачилась Дира, заглядывая в чашку.