Первая после бога

Но жизнь вносит свои коррективы.

– По левому берегу здания сплошь кирпичные, – пытаясь перекричать дикий лязг железа и вой ветра за тонкими, кажущимися картонными стенками, пояснил доктор Нейрор, назначенный главврачом полевого госпиталя просто за то, что уже бывал в подобных передрягах. Может, у него и другие достоинства имелись – Кассел не поняла, времени познакомиться поближе не хватило. – Настоящие муравейники – в три, а то и пять этажей. Да и строили их… – краснорожий, словно обгорелый лицом главврач, махнул рукой. Из второй он ремённую петлю не выпускал – болтало в транспортной капсуле нещадно. – Не для себя же, для рабочих. Короче: как только первый раз тряхнуло, так сложились эти Хаосом трахнутые дома, что твоя карточная колода. А случилось землетрясение, чтоб вы осознали глубину жопы, в три часа ночи.

– А он точно врач? – даже не собираясь понижать, скорее уж повышая голос, поинтересовался Рейгер, едва не ложась на плечо Диры.

По-другому тут общаться и невозможно было. Казалось, что сам воздух бряцал, клацал и грохотал. Проектируя транспортные капсулы, а по сути, огромные железные ящики, разработчики явно забыли о значении слова «комфорт». Собственно, оно и не к чему. Главная задача этих гробов перевести максимальное количество грузов при минимальном их повреждении. Люди же не железо, потерпят. Потому из всех удобств тут только жёсткие скамейки вдоль бортов, привязные ремни да петли: хочешь, руками держись, а хочешь зубами.

Зайдя сюда, Кассел даже посочувствовала десантникам, которых в этих ящиках и перевозили. Впрочем, через два часа полёта она уже никому, кроме себя, не сочувствовала. Металлический грохот, оглушающее хлопанье драконьих крыльев где-то над головой и жёсткая болтанка человеколюбию не способствовали. Да ещё и запах! Желудки мирных врачей десантной выдержкой не обладали, а до крохотной кабинки в противоположном конце «салона» добраться можно только по-пластунски. Поэтому проблемы доктора решали совсем негигиеничным, но эффективным способом – в предусмотрительно розданные бумажные пакеты, застенчиво задвигаемые под скамейки. А ведь всех предупреждали: не ужинайте!

В ответ на вопрос коллеги Дира только плечами пожала. Её грубость Нейрора не трогала. Главврача собственная манера выражаться тоже не смущала.

– А теперь вопрос на догадливость: куда ломанулись уцелевшие и те, кто сразу выбраться смог?

Чего тут думать? В Храм они побежали. Южане всегда отличались религиозностью. Да и страшно, наверное: ночь, люди спросонок да перепугу не соображают ничего.

– Те, кто подумал, что в Храм, окажутся правы, – будто мыслям Кассел кивнув, продолжал «обрисовывать ситуацию» – так, кажется, на чиновничьем языке это называется? – глава. – А тут второй толчок. И эта грёбаная хаосом громадина превращается в кучу камней. Короче, по словам военных, которые там уже почти сутки торчат, вместо города одна большая каменоломня. И население – для ровного счёта полсотни тысяч человек – внизу. Масштаб ясен?

Дира попыталась представить, честно попыталась – не получалось. С таким же успехом Нейрор мог предложить ощутить ужас Красного Плащика при встрече с волком. Нет, понятно, что страшно. Но вот как именно? Да Хаос знает.

– Разумеется, не ясен, – снова мотнул стриженой почти под ноль башкой главврач. – Я давно говорил: надо специальную службу создавать – как раз вот на такие случаи.

Предложение вызвало у врачей дружные, хоть и сдержанно-кисловатые улыбки. Кто ж будет финансировать «специальную службу», если добровольцы всегда найдутся? Ну да, работёнка не лёгкая предстоит. Но двойной оклад, дополнительные выходные и неурочный отпуск любые сложности окупят. Опять же, лёгкий флёр героизма ещё никому кармы не испортил. Одно дело рутина в больнице, и совсем другое такое вот… Ну, приключение, чего уж там!

Кассел показалось, что Нейрор вздохнул. Но дальше пытаться запугивать наивных докторов не стал – уставился в пол нахмурясь.

Получалось у него это грозно. Мало того что брови широкие, густые и по-разбойничьи чёрные. Так на левой ещё и толстый неаккуратный шрам – без всякого хмуринья выглядит грозно. Но на врача глава действительно не сильно походил. Скорее уж на военного или лихого молодца с большой дороги: лоб низкий, глаза утопленные, маленькие, нос перебит. Фигура такая… На шкаф, конечно, не тянет, но на особо рослый комод вполне. И какой-то неухоженный. Нет, руки чистые, ногти коротко срезаны и без «траурной» полоски, щёки синеватые после бритья. А холёности главного врача, пусть и полевого госпиталя, недостаёт.

Да и Хаос с ним! Лишь бы сам не доставал и под ногами с начальственным мнением не путался.

***

Пугать мир не спешил. Когда вымотанные до последней крайности и оглушённые совсем немягкой посадкой доктора вывалились из железного гроба, ни руин, ни тянущихся к небу дымов они не увидели и воя пострадавших не услышали. Напротив, вокруг тишь да гладь – в самом прямом смысле этого слова. Взлётная площадка, утоптанная до каменной твёрдости. Вдалеке – сотня шагов, не меньше – пофыркивала ещё одна громадина транспортного дракона. Вероятно, это десант из госпиталя ветеранов войн высаживался – Нейрор упоминал о второй группе. Дальше хлипкий заборчик и натуральная степь, тающая в ночной тьме, как леденец. Вроде бы у горизонта громоздится что-то ещё более тёмное. Горы, наверное. А, может, и просто почудилось.

– Тебе не кажется, что нас сюда зря нагнали? – проворчал Рейгер прикуривая. – Восемнадцать хирургов, да тридцать сестёр, пятнадцать техников. Если из госпиталя столько же, то куда такую прорву девать? Опять только локтями пихаться.

Дира снова ничего умнее, кроме пожатия плеч, придумать не сумела. Вот вроде всем мужик удался: не мальчик уже, хоть до старости и далеко, у начальства на хорошем счету, не урод. Женат, правда. Но поди, найди врача без недостатков! А всё равно кажется, что с ним рядом и молоко скиснет. Вечно всем недоволен, всех критикует. Умный, аж жуть берёт!

А звёзды здесь действительно красивые, каждая с яблоко размером. Луна же, наоборот, меньше. Висит серебристо-белым шаром почти над самым забором.

Дира поёжилась, поднимая воротник пальто. Странно: Ир-на-Льене куда южнее столицы, а ночи холоднее. Нехорошо. Если солдаты за сутки не успели разобрать все завалы, то людям под ними не сладко приходится. Хотя при некоторых травмах гипотермия[1] даже показана.

– Так, доктора! – подал голос Нейрор, дождавшись, когда вторая прилетевшая группа более-менее к первой присоединится. Более-менее, потому что всё равно в стороне держались. Да и работники «экстренной» на кучки разбились – тут хирургия, а тут «травма» с ортопедами, чуть подальше челюстно-лицевые. Этих тоже только двое. – Постройтесь как-нибудь. Ну, хоть стадо баранов изобразите. Сейчас основную задачу изложу – и поедем на место.

– А вы не ошиблись? – подал голос один из «челюстей». Это отделение всегда считало себя особым, хотя какая вроде разница, что собирать: чужую физиономию или пятку? Всё равно ведь не пластика[2]. – Может, это мы вам задачи объяснять станем? У каждого пациента…

– Не ошибся, – набычился главврач, сунув руки в карманы куртки. Кажется, он едва сдержал желание отвесить умнику хорошую оплеуху. – Во-первых, уважаемые коллеги, – последнее прозвучало примерно как «щенки-молокососы», – из оравы добровольцев отобрали именно вас только потому, что вы имеете специализацию ещё и по реанимации. Которая вам нафиг не пригодится. Сейчас слушайте внимательно, повторять ещё раз не буду. На месте сразу в рожу дам – так быстрее доходит. Без оглядки на ранги и пол.

Нейрор искоса глянул на Диру, между прочим, единственную женщину среди врачей. У Кассел и на миг сомнений не возникло – этот даст, не постесняется.

– Короче, доктора. Забудьте слово «лечить», – чуть прибавил громкости главврач. Прибавил-то заблаговременно, так что поднявшийся недовольный ропот его не заглушил. – Именно! Не ослышались. Вы здесь не для того, чтобы лечить. Ваша главная задача – это сортировка больных. В следующем порядке: сначала обслуживаете тяжёлых, но способных дотянуть до ближайших центров. Держите в голове, что им предстоит минимум часовой перелёт. Дальше идут пострадавшие средней тяжести. И ни в коем случае не берите на стол агональных[3], ни при каких условиях!