Первая жена
Шрифт:
Они промыкались где-то еще с полгода и разошлись. Без слез, без объяснений и без каких-либо претензий друг к другу. Просто, видимо, что-то умерло в них там, в лесу. Умерло, да так и не возродилось вновь.
Может, обнажилось нечто такое, что не должно быть обнажено никогда. А став достоянием другого, это нечто сокровенное утратило свою глубокую интимность. И приоткрылось то, что не нужно было бы открывать. То, что является настолько личным, своим, глубоко запрятанным, истинным…
А у них случилось такое, что личины и маски были сорваны. А под ними обнаружились слабость натуры, истеричность, страх смерти, страх боли… Нормальные в общем-то человеческие качества. Но в повседневной
Глеб когда-то давно слышал один рассказ. Фильм, что ли, кто-то из его друзей пересказывал, или сам он прочел где-то. Неважно. Суть в следующем. Показаны какие-то военные действия: Гражданская война или Отечественная. Несколько мужчин попадают в плен. Ситуация складывается для них крайне неприятная, если не сказать, трагическая. Всем им предстоит расстрел. И случится это не сегодня-завтра. Безысходность, тоска, бессмысленность каких-либо действий. Все осознают: им суждено погибнуть. И не когда-нибудь, а буквально вскоре.
Они сидят каждый в своих мыслях, молчат. И тут один из них начинает говорить. Рассказывает нелицеприятный случай из своей жизни, делится подробностями, открывает впервые то, что раньше никогда никому… Как он некрасиво поступил с девушкой в молодости. Как, можно сказать, предал ее. И всю жизнь мучается он сознанием своей вины, и вспоминает с вечной болью о своей неприятной истории, и простить себе не может, и забыть нет сил… Перед войной пробовал он найти ту девчонку, покаяться, прощение вымолить, но не нашел ее: то ли уехала из их города она, то ли просто сил и смелости не хватило у него на встречу.
В общем, раз тут такое дело, ну… что они в плену… перед лицом смерти, можно сказать, и шансов спастись у них нет, то спасибо, ребята, что выслушали, что хоть немного, но облегчил свою душу…
И тут всех как прорвало. Стали они один за другим рассказывать кто о чем. Но все больше о своей вине перед кем-то. Именно то, что тяжким грузом висело на сердце долгие годы.
Выговорились, поделились и получилось, что вроде как покаялись, вроде сбросили с себя камни и чуть успокоенные ожидали своей дальнейшей участи.
Только не суждено им было погибнуть. Изменилась ситуация. Пришли наши, и все эти мужчины спаслись, выжили. Вот оно счастье! Так-то оно так. Но только с тех пор никто из них друг с другом не поддерживал никаких отношений и при случайных встречах ограничивались они светским приветствием. Не дружили, не приятельствовали, не общались. Никогда! Видимо, не выдерживают люди столь откровенного обнажения души.
Тогда еще, когда с ребятами обсуждали они эту тему, Глеб удивлялся: как же так? В такой критический момент люди смогли мобилизоваться, выйти из плена, пусть даже с посторонней помощью, неважно. Важно, что все они смелые, мужественные бойцы. И такие жизненные моменты должны бы связывать людей навсегда! А на самом деле выходит иначе.
Теперь вот и у него, похоже, ситуация в жизни складывается непростая.
Долго он выходил из кризиса. И если поначалу развод воспринял как спасение, то по прошествии небольшого количества времени стал очень переживать. Заскучал по детям. И хотя видел их довольно часто и обеспечивал по полному разряду, чувство вины перед ними не покидало его долгие годы.
С Женей постепенно наладились
ровные взаимоотношения, но всегда эти отношения были с драматическим оттенком, с некоей недоговоренностью и глубоко затаенной печалью.Он ей предложил часть бизнеса. Она не отказалась и все годы обращалась за советом и помощью по деловым вопросам. Понятное дело, что Глеб никогда и ни в чем ей не отказывал.
*
Долго Глеб жил один. Какие-то женщины периодически появлялись, но он относился к ним настолько потребительски, что ни одна из них не задерживалась надолго. А может, он таких и выбирал, которым тоже не нужны длительные отношения. Так, на пару недель, на месячишко…
Женя так замуж больше и не вышла. Мужчины были, но она не стремилась довести отношения ни до замужества, ни до гражданского брака. Как сломалось что-то тогда внутри ее души, так и не зажило никогда. Есть понятие «незаживающая рана». Сколько ее ни лечи, чем ее ни исцеляй, только живет она по каким-то своим законам, не реагируя ни на лекарства, ни на заговоры. Не заживает, и все!
Так и у Жени. Вроде и не болит ничего, не беспокоит. А как кто-то из мужчин слишком приблизится к ее сердцу, вот тут и начинается… Что-то саднит, тянет, свербит… Что-то волнуется изнутри и не дает покоя. А без покоя, без расслабленности разве войдет новая любовь в сердце? Если оно – ее сердце – напряжено, сжато, собрано в кулак? Как же в него войти?
Правда, спустя много лет попала Женя на консультацию к психологу. Психологом оказалась молодая симпатичная женщина, которую Женя поначалу всерьез и не восприняла. Она решила обратиться по поводу взаимоотношений с детьми, переживающими в тот период этап взросления и выхода из-под материнского контроля. Юношеский максимализм, подростковый нигилизм, акции протеста, сопротивление материнским советам и прочее… Словом, все то, что в народе зовется переходным периодом и доставляет родителям массу дискомфорта и переживаний.
Девушка-психолог легким, незаметным для Жени образом, отодвинула заявленную проблему в сторону, обнаружив у пациентки чуть ли не с первых минут общения не только застарелый стресс, но и глубоко спрятанную депрессию.
Как она разглядела? Каким образом повела беседу, что уже через двадцать минут Женя ревела в три ручья и выворачивала перед впервые увиденной девушкой свою измученную душу?
Та внимательно слушала, изредка понимающе кивала, вопросов практически не задавала, так, чуть наводящие… Но Женя рассказала ей все нюансы своих переживаний и страданий. И про лес, и про новый взгляд на мужа, и про свое ощущение слабости и трусости, и даже про пребывание в заложницах…
К концу сеанса Женя себя не узнала. Слезы высохли, глаза как будто шире открылись. Сердцу реально стало легче, и оно как-то уютно успокоилось в груди. Ей даже показалось, что плечи немного расправились, делая спину прямее, а осанку величественнее…
– Мы только начали с вами работу, сделали первый шаг, – удовлетворенно констатировала психолог. – Но поверьте, шаг – наиважнейший. Сейчас вы увидите, как начнет меняться пространство вокруг.
– Что начнет меняться? – не поняла Женя.
Врач загадочно улыбнулась:
– Я вам ничего подробно объяснять не буду. Просто прислушайтесь к себе, понаблюдайте внимательно за тем, что будет происходить вокруг. Буквально за всем. Важны даже, казалось бы, незначительные на первый взгляд нюансы, мельчайшие оттенки ощущений, отношений… И через неделю приходите!
– Спасибо вам большое! Так хорошо стало! Даже не ожидала, что может быть так легко. Когда-то в юности такое состояние было – беззаботности, полета, безмятежности, веры в счастливую судьбу. Знаете, такое… полунаивное, что ли… Я уже и забыла, что так бывает.