Первобытное: Шестой (виртуальный) сезон

Тенак не намерен был так рано ее отпускать - он преградил женщине путь, скрестив руки на груди.

Ну и где он? Где Туми?

Не видела его с утра, - быстро отвечала женщина, нервно поправляя прическу.
– Ушел на охоту и еще не возвращался.

Словно в подтверждение правоты женщины из дома Ламиту выскочил как ошпаренный паренек, подгоняемый заботливой кочергой Тамалу.

Вот тебе, поганец! И чтобы духу твоего тут больше не было!!

Тенак скорчил гневную и крайне недовольную гримасу и, не удостоив парня даже взглядом, в три счета догнал жену, вместе с ней вернулся в дом и с треском захлопнул за собой дверь. Стены помещения дрогнули от переизбытка чувств хозяина.

Я тебе что говорила?! Ты что, смерти моей хочешь?!
– разгневанная мать дала нерадивому пареньку подзатыльник, запихивая его в свою хижину.

Сдается мне, Ламиту где-то поблизости, - шепнула довольная арбалетчица из укрытия.

Подруги засели в кустарнике напротив жилища, здраво рассудив, что это лучший способ выведать истину.

[Затемнение]

Не прошло и пяти минут, как Тамалу снова показалась из дома, воровато оглядываясь по сторонам.

Не заметив ничего, что спугнуло бы ее, она вернулась в комнатушку, и вышла снова, уже со свитой. Точнее, с мужем и со странной ношей.

Подмышкой Тенак нес непосильный груз - нечто барахтающееся, изворотливое, в сером мешке, более годном для хранения клубнеплодов.

Вся процессия в считанные минуты скрылась в пристроечке возле хижины, после чего родители появились вновь, крепко-накрепко затворив дверцу.

Видимо, барана перенесли, - хмыкнула арбалетчица.

Дикарка была не столь весела.

Ужасно! Они и правда держат дочь взаперти? Сколько же пришлось пережить несчастной девушке?!

Прямо как в сказке - девица в темнице и все такое, - согласно кивнула Финн, любовно поглаживая арбалет.
– Но мы же не допустим такой несправедливости?

Рокстон старался как можно меньше давить на Маргарит, щадил её. Боль в ноге стала терпимой, охотник уже мог идти, правда, не без помощи спутницы – приходилось опираться на наследницу.

Понадобилось полчаса, чтобы они миновали путь, который Челленджер преодолел за десять минут.

Только бы с ним всё было в порядке, - бормотал Рокстон, держа наготове ружьё и периодически вглядываясь в следы на земле.

Маргарит молчала, но в выражении её лица читалась целая буря эмоций. Брюнетка тоже неимоверно переживала за друга.

Наконец, пара вышла на прогалину.

Челленджер! – воскликнула Маргарит, и они с охотником ускорились до припрыжки.

Это было бы даже смешно, если б не обстоятельства.

Профессор был цел и невредим, сидел на земле. Он даже не обратил внимания на прибытие друзей. Рядом с учёным лежал тот самый монстр с окровавленной грудью. Существо громко и тяжело дышало, каждый вдох был длиннее и, несомненно, болезненнее предыдущего.

Джон и Маргарит замедлились.

Что произошло? – тихо спросила брюнетка.

Как Вы это сделали? – поразился лорд, глядя на разодранную грудь чудища.

Это не я, - мрачным, каким-то далёким-далёким голосом протянул Джордж, глотая слёзы. – Он сам… Чтоб не ранить меня… - Он дрожащей рукой погладил монстра по лбу, потом по боку морды (или всё-таки лица).

Берт лишь заурчал и прикрыл глаза. Любой профан понял бы, что ящер – не жилец.

Челленджер, он не выживет, сами знаете, - без лишних предисловий начал охотник. – Он лишь страдает зря.

Профессор вскинул на товарища гневный взор.

На что Вы намекаете?

Предлагаю избавить его от мучений.

То есть убить?! – Челленджер вскочил на ноги. – Никогда! Только попробуйте!

Джордж. – Маргарит мягко коснулась руки друга. – Ему больно. – А ей-то самой отчего так паршиво? Подумаешь, умирает какой-то монстр. Ну и что, что он её знал. Ну и что, что называл тётей. Ну и что, что это был чудесный жизнерадостный ребёнок с задорными веснушками и доверчивым взглядом. Наследница всхлипнула.

Нет, - в отчаянии прошептал Челленджер и затряс головой. – Нет, я не могу.

Если хотите, я сделаю, - глухо предложил Рокстон.

Нет!

Джордж!..

Нет, я сказал.

Берт тяжело захрипел. Сколько же боли было в этом хрипе! У Челленджера сердце едва не разорвалось.

Профессор посмотрел на охотника. Ничего не сказал. Но Джон всё понял. Продолжая опираться на Маргарит, он достал револьвер.

Берт поглядел на дядю Джона спокойно, даже с благодарностью. Ну вот, скоро уже не будет больно. Только жалко оставлять папу.

Челленджер опустился на колени, склонился и поцеловал Берта в щёку.

Прости, сынок. Я люблю тебя.

Урчание Берта прозвучало как: "Я тебя тоже. Всё нормально".

Профессор повернулся к лорду и едва заметно кивнул, сжав когтистую лапу-руку Берта. У того уже не было сил на ответное сжатие. В груди Берта что-то зловеще заклокотало. Боль стала нестерпимой, и он завыл.

Рокстону понадобилось всё его мужество. Перед глазами вместо непонятного монстра упорно стоял рыжий любознательный пострелёнок. "Дядя Джон…". В этот момент лорд себя ненавидел.

Джон вытянул руку, положив палец на курок, прицелился…

Стоять! – Непонятно откуда взявшаяся дриада величественно прошествовала к ним и оказалась между Рокстоном и Бертом с Джорджем. – До чего же вы, люди, любите драмы и трагедии. Вы хоть понимаете, что это первый в истории случай, когда сотворённый смог побороть свою звериную природу? И всё из-за сыновней любви! А вы его убивать собрались!

У нас нет выбора! – отчеканил Рокстон.

А в глазах Челленджера вспыхнула надежда.

Ты ведь можешь его спасти, да? – Он умоляюще посмотрел на дриаду.

Могу. – Девушка на секунду застопорилась. – Но не здесь. У меня в вашем мире нет достаточных возможностей.

Что значит "в вашем мире"? – нахмурилась Маргарит.

Дриада охотно объяснила:

Видите ли, у нас, покровителей леса, свой, особый мир. Он тесно переплетён с вашим, в некоторых местах эти миры даже сливаются и оба они для нас родные. Но в том мире больше волшебства, больше возможностей. Я могу забрать туда малыша. Но он, по сути своей, простой смертный, просто подвергшийся волшебству. А простые смертные, попав в царство лесных волшебников, не могут возвратиться обратно. Берт сможет жить только там. Здесь больше не появится. – Она остановила взор на Челленджере. – Вы больше никогда не встретитесь, понимаете?