Первое дело Мегрэ
Шрифт:
Мосье Марб страшно нервничал. Разговаривая, он беспрестанно дергался, гримасничал, щурил глаза, вытягивал губы, шевелил пальцами…
— Я, как встану, сразу иду перекусить чего-нибудь в «Камбалу», запросто, знаете, по-соседски… С хозяином Титаном мы приятели. Может, пропустим рюмочку черносмородинной под анчоусы? А потом пройдем ко мне, и я вам все расскажу…
Все это, по правде сказать, не слишком обнадежило Маленького доктора. Спору нет, он обнаружил в себе особый нюх на преступления. Дважды, когда полиция оказалась бессильна что-либо понять, он нашел разгадку.
Но сейчас ему платят деньги. И поскольку чек на пять тысяч пришелся весьма кстати, у него не было ни малейшей охоты его возвращать.
Однако как быть, если Анна права и мосье Марб сумасшедший или, мягко выражаясь, большой оригинал?
— Титэн! Разреши тебе представить: мой старый приятель… — Знак глазами Доллану. — Знаем друг друга сто лет… Вот, приехал погостить ко мне на несколько деньков. Поболтать… Как положено добрым друзьям…
Новый взгляд, говоривший:
«Видите! Я храню ваше инкогнито! Вовсе не к чему, чтоб вся округа знала, зачем вы сюда пожаловали…»
— Анчоусы, Титэн! И оливок! Да бутылочку черно-смородинной похолодней…
Прямо рок какой-то! Стоило Маленькому доктору приступить к расследованию, как непременно по той или иной причине приходилось выпивать. А на сей раз вино оказалось особенно коварным: пьется как лимонад, зато через несколько минут ударяет в голову.
— Пойдемте… Сестра наверняка еще не встала, но это ничего не значит. Вот и поболтаем до завтрака. Не обращайте внимания на мой костюм. Я столько натерпелся от жары в колониях, что чувствую себя хорошо только в пижаме…
Дом точь-в-точь походил на своего владельца! Спустя час доктор уже изучил его вдоль и поперек. Это была вилла, каких множество на Лазурном Берегу, — мешанина самых разных стилей; тут можно найти и некое подобие минарета, и внутренний дворик с фонтаном, как в Северной Африке.
А удобств — никаких!
Правда, ванная комната имелась, но ванна была забита шляпными картонками и всяким старьем, а колонка, видно, уже давным-давно не действовала.
В столовой — сырость. Обои отстали. Мебель до того разнокалиберная, что казалось, находишься в аукционном зале, а не в жилых комнатах.
— Когда-нибудь, — уверял Марб, — я все это приведу в порядок… здесь ведь у меня настоящий музей! Тут собраны вещи, вывезенные со всех концов света. Службу я начал на Мадагаскаре… В холле на втором этаже вы, вероятно, обратили внимание на туземное оружие. Потом Индокитай… Видели мои малайские кинжалы с узором? Там есть редчайшие экземпляры. Ну конечно, кое-что из Северной Америки, как у всех… Затем Гебриды и Таити…
При виде этого хлама, до того загромоздившего комнаты, что трудно было пройти, становилось понятно, почему мосье Марб предпочитает столоваться в соседнем бистро…
— Все это мне очень дорого как память. После моей смерти коллекция перейдет по завещанию колониальному музею.
На чердаке среди всевозможных туземных сувениров Маленький доктор заметил детские игрушки.
— Вы были женаты? — спросил он, закуривая, чтобы
отогнать запах всей этой рухляди…— Тес… На Таити… На дочери вождя округа… Она умерла, но я привез сына. Сейчас он учитель плавания в Ницце. Я еще не рассказал, почему вас вызвал… Пройдемте сюда, чтоб нас не услышали, — я не доверяю даже Элоизе…
— Элоизе?
— Моей сестре… Она живет со мной. Она вдова, бездетная… Когда я путешествовал, Элоиза жила с мужем, — он был начальником станции в Сансере. Сейчас сестра перебралась сюда. Она слабого здоровья… Пройдемте ко мне в кабинет.
Кабинет был заставлен всякой всячиной, даже больше, чем остальные комнаты.
— Представьте, что четыре года назад… Быть может, потому, что доктору платили впервые, он решил взять нахальством и разыграть из себя настоящего сыщика.
С апломбом, который придала ему выпитая черно-смородинная, он перебил:
— Если позволите, сначала я задам вам несколько вопросов…
Записной книжки у него никогда не водилось, если не считать блокнота для рецептов. Его-то Маленький доктор и извлек из кармана с уверенным видом поседевшего на службе полицейского комиссара.
— Когда вы вышли в отставку?
— Шесть лет назад… Я вам объясню…
— Позвольте! После вы мне дадите какие угодно объяснения. Итак, вы вышли в отставку шесть лет назад (он записал в блокноте: «шесть лет») и сразу обосновались здесь?..
— Простите! Я этого не говорил. Когда я вернулся с Таити шесть лет назад, я еще не знал, где поселюсь. Сначала я поехал к сестре, — у нее был свой домик в Сансере…
— И сколько вы там прожили?
— Два года. Я не знал, какой климат мне лучше подойдет. Я успел отвыкнуть от Европы… В блокноте появилась запись:
«Сансер: два года».
— Затем?
— Я купил этот участок довольно-таки дешево…
— Сколько?
— Двадцать две тысячи франков… Земля стоила тогда дешевле, чем теперь. Мне просто повезло…
— И вы построили?
— Скромную виллу для сестры и себя.
— У вашей сестры было какое-то состояние?
— Она получает пенсию за мужа — тысячу восемьсот франков в месяц.
— А вы?
— Три тысячи пять. Я был чиновником первого класса. Перехожу к фактам…
— Давайте!
— Вот уже три месяца…
— А до этих последних трех месяцев?
— Ничего… Мы преспокойно тут жили с сестрой. Каждое утро к нам приходит убирать женщина… Обеды и ужины мы берем на дом от Титэна — ведь мы же добрые соседи… Я тут завел знакомства, играю в белэт… Гуляю…
— А ваша сестра?
— Спит… Шьет… Вышивает… Сидит в саду…
— Так! Ну, и что же эти три месяца?
— Дважды в неделю, по ночам, я слышу, как в доме кто-то ходит.
— И вы ни разу никого не видели?
— Я пытался. Вставал. Выскакивал с электрическим фонариком, но все впустую. Если б я один слышал шаги…
— Ваша сестра… Напомните мне ее имя!
— Элоиза… Несколько старомодное, но…
— Она тоже слышала?
— Как и я. Особенно на чердаке… К тому же утром видишь, что вещи в беспорядке, разбросаны где попало…