Первое имя
Шрифт:
Речь по поводу открытия кабинета произнес Николай Павлович.
— Недавно геолог Краснов рассказал мне такую сказку-шутку, — начал Николай Павлович. — Природа, создавая земной шар, заготовила разные минералогические богатства для семи больших материков. Но, как вы знаете, получилось всего пять материков, и природа высыпала громадный остаток богатств на границе Европы и Азии. Так появился наш Урал…
Человечество из века в век мечтает о счастливой жизни. Фантазия человека создала много стран, где золото дешевле мусора. Но если бы эти страны существовали в действительности,
С каждым днем богаче становятся наша Родина, потому что растет ее основное богатство — человек. Все дружнее и искуснее работают умельцы-стахановцы, все шире развертывается мирное строительство коммунизма.
Сегодня мы узнали, что на Волге, в Сталинграде, будет построена еще одна гигантская электростанция. Все больше и больше металла, машин, леса и камня ждет Родина от ваших родителей-тружеников. Помогите им в решении этих задач своими отличными успехами в учебе, не допускайте в дом огорчений по поводу плохих отметок, пусть ваши отцы и матери трудятся с полной уверенностью, что в свое время вы поднимете для общего счастья новые богатства советской земли…
Когда ребята перестали аплодировать, несколько слов сказал Юрий Самсонович Борисов:
— На столе я вижу минералогические коллекции — подарки для украинских и белорусских школ. Очень хорошо! А почему бы вам не собрать еще коллекцию для Дворца культуры Горы Железной? Большую пользу принесет такая коллекция: окинет горняк одним взглядом все богатства нашего района — еще сильнее полюбит его, еще лучше будет работать…
— Сделать коллекцию, сделать! — закричали ребята.
С удивлением увидел Паня, что Гена Фелистеев, который до этого внимательно рассматривал сверкающий хрустальный куст из Малой Мурзинки, теперь кричал и аплодировал громче всех.
«Ему-то не велика забота!» — подумал Паня.
Большие дары
Ребята начали осмотр кабинета, а краеведы-активисты давали им объяснения.
— Видите, это вермикулит, — сказал Паня зрителям, столпившимся возле шкафа самоцветов и занимательной минералогии. — Он немного похож на слюду, только слюда не боится огня, а он боится. Положишь его в огонь, так он в тридцать раз разбухнет, да таким и останется. Мы из обожженного вермикулита каменный паром сделали, он здесь в мисочке плавает.
— Как много-много самоцветов! — послышался голос Жени Полукрюковой. — Федя, подними меня, я хочу посмотреть, что там на верхней полке.
Этих посетителей Паня не ждал. Он притворился, что не видит их, и стал перечистить ценные свойства вермикулита.
— Федуня, знаешь что? Я хочу, чтобы я тоже сделала дар, — сказала Женя. — Можно, Федуня? Я уже совсем наигралась шариком…
— Пестов, ты принимаешь дары? Женя дает кабинету свое хрустальное яблочко. — И Федя Полукрюков, в новом черном костюме, большой и добродушный, протянул Пане синий матовый шарик.
По заведенному обычаю, Паня отсалютовал и поблагодарил:
— От имени краеведческого кружка спасибо тебе, Женя Полукрюкова, за аметистовое яблоко!
— Пожалуйста! —
просияла Женя. — Я очень люблю всегда делать дары…Ребята засмеялись, стали ее хвалить:
— Молодец ты, щедрая!
Послышался голос Гены Фелистеева, сказавшего как бы про себя, но во всеуслышание:
— Конечно, молодец! Не то что некоторые другие. — Положив на стол мешочек, Гена обратился к Пане: — Пестов, прими и от меня.
Что он принес? Любопытные облепили стол, а Гена достал из мешочка подарки, удовлетворенно слушая голоса ребят:
— Железные кошельки, железные кошельки! Ай да Генка!
Да, это были железные кошельки, гордость Фелистеевской коллекции: темные, блестящие, словно отполированные, куски железной руды, круглые, как ядра, и пустотелые. Горняки называют такие куски руды конкрециями, и встречаются они редко.
— Спасибо тебе, Фелистеев, за… — начал Паня.
— Не стоит! — насмешливо прервал его Гена. — Я не за твое спасибо принес, а для школы. Мне не жалко… Я и хрустальное яблоко подарил бы, да у меня такой штуки нет.
Удар был меткий и сильный. Ребята, конечно, сразу поняли Генин намек и, перешептываясь, смотрели на Паню: как-то он выйдет из тупика, в который загнал его Фелистеев? Похоже, что выхода нет, и стоит он неподвижный, краснеет и бледнеет, растерянно глядя на торжествующего Фелистеева.
Нет, слишком рано празднует Гена победу!
— Ошибаешься, Фелистеев, у меня тоже нет хрустального яблока, — сказал Паня тихо. — Не было и нет.
— Не ври людям в глаза, Пестов, не крутись! — быстро ответил Гена.
— Не имею привычки врать! — Паня повернулся к Феде. — Я же тебе передал через Егоршу, что мне твоего подарка не нужно. Ты не пришел выбрать из моей коллекции три любых камня за яблоко — значит, все дело врозь. Так или не так? Признайся, если ты честный.
Расстроенный этой историей. Федя ступил шаг вперед.
— Ты правду говоришь, — признал он.
— Слышали? — спросил Паня у ребят. — Ну и ладно!
Из нижнего ящика шкафа он достал хрустальный шар и протянул его Феде:
— Получай… И зря вы с Фелистеевым такое затеяли. Не вышло у вас, не сварилось.
Это обвинение поразило Федю.
— Ты думаешь… ты думаешь, что мы с Геной… — начал он, отводя Панину руку.
— Конечно, сговорились! Сговорились Паньку-самозванца перед всей школой осрамить.
— Плохо ты обо мне думаешь, Пестов! — воскликнул обиженный Федя. — Не хотел я ничего плохого для тебя… Яблоко я не возьму… Пойдем, Женя! — И, уводя сестру, он пошел к двери.
Паня достал пузырек с тушью и, приказывая своей руке не дрожать, вывел на квадратном кусочке картона:
«Дар Феди Полукрюкова».
— Что, взял, Гена? — спросил кто-то.
— А я ничего не хотел взять, — заносчиво ответил Гена. — Я дал кабинету железные кошельки и… хрустальное яблоко. Сам не жадюга и не люблю жадюг.
Трудно было Пане после этой истории вернуться к обязанностям экскурсовода. Не клеилась речь. Ему казалось, что слушатели думают: «А все-таки он действительно жадюга. Генка вон с какой редкостью расстался, а где пестовские дары? Одним хрусталиком-волосатиком отделался».