Первое правило королевы
Шрифт:
А потом она вышла в крохотную комнатку и оказалась нос к носу с Ястребовым. Больше в комнатке никого не было, даже каменных пиджаков и бетонных галстуков, только веселый голос Юры доносился из-за студийной двери.
Ястребов был мрачен.
Инна улыбнулась ему самой милой из всех своих улыбок.
— Поздравляю вас.
— Спасибо, Александр Петрович.
— В следующий раз я буду готов. Так что берегитесь.
Никакого «следующего раза» не будет. В следующий раз твоим противником будет кандидат в губернаторы, а не я. Сегодня — исключительный случай.
— Александр
— Собиралась, собиралась.
— Я не хотела, чтобы…
— Хотела, — перебил Ястребов. — Все правильно. Мы теперь в разных командах.
Инна и сама толком не знала, в какой она теперь команде. Якушев сегодня про «команду» не сказал ни слова, все больше про «праздник для народа» и про то, что Инна должна найти на него денег.
— И хотела, и собиралась. Но ты сильно рискуешь. Или думаешь, что из-за того, что ты со мной спишь…
Инна раздула ноздри.
— Я с тобой не сплю.
— Мне показалось?
— Это ты спишь со мной.
Он развеселился:
— А что, есть разница?
— Огромная, — уверила его Инна, — просто колоссальная.
— Никакой, — весело сказал он. — Но ты особенно не увлекайся. Я больше не дам тебе шанса.
— Да мне и не надо никаких шансов.
— Посмотрим.
— Посмотрим, — повторила она. Разыскала свою сумочку, пристроила ее на плечо и посмотрела независимо.
— Я должен подать тебе шубу?
Она посмотрела ему в лицо. Он вдруг подумал, что боится ее до смерти — потому и хорохорится, что боится.
— Вообще говоря, так принято. Но можешь не подавать.
В комнатку ввалился радостный Юра:
— Инна Васильевна, вы сейчас домой?..
Помощник моментально оценил обстановку, даже не столько обстановку, сколько напряженность электрического поля — опять синие искры в очках у Ястребова, и вокруг как будто потрескивает. Юра смолк, приостановился и занял позицию — за правым Инниным плечом.
Ястребов насмешливо посмотрел на них обоих — даже как-то объединил их взглядом.
— Еще раз спасибо и до свидания, Александр Петрович.
— И вам спасибо, Инна Васильевна.
Она повернулась к нему строптивой спиной, позволила Юре подать шубу и вышла в коридор, чуть не стукнув по носу того, кто стоял подле плевательницы.
Да. В эфире все было проще. Возможно, он и плясал под ее дудку, но лишь потому, что у него оказалось меньше опыта и он не сразу сообразил, как именно ему следует держаться. Вне эфира он действовал на нее слишком сильно, чтобы она могла позволить себе задевать или дразнить его.
Осип встретил ее в «холле», как шикарно назывался продуваемый сквозняком вестибюль с затоптанными полами, телевизором, поролоновым диваном и кадкой для фикуса. Фикуса в кадке не было — должно быть, не вынес трудностей телевизионно-сибирской жизни, — из бывшей фикусовой земли густо торчали хвосты «бычков», как будто посадки всходили.
Осип был мрачен. Едва завидев Инну с Юрой, поднялся с пыльного дивана, повернулся спиной и пошел к выходу, ни слова не сказал. Это было на него совсем не похоже.
Инна проводила взглядом широкую спину.— Инна Васильевна, я вам больше не нужен?
— Нет, Юр, спасибо.
— Ваше расписание на завтра.
Инна покосилась на хрусткий листок белой бумаги и перевела взгляд на помощника.
Эдакие нарочито «начальственные» штучки всегда ее раздражали. Она же не премьер-министр Великобритании, зачем ей расписание! Все свои дела она знает сама, кроме того, график ее жизни постоянно меняется — еще ни разу она не дожила день до конца в соответствии с расписанием, составленным Юрой.
Юра, как и Осип, был очень озабочен тем, чтобы ее статус «правильно соблюдался» — а заодно и его! Он — помощник «большого начальника», и он делал все, чтобы быть хорошим помощником.
Инна сложила расписание вчетверо и затолкала в сумочку. Даже из сумочки оно ее раздражало.
— Вы были великолепны, Инна Васильевна. Как всегда.
— Юр, я сто раз говорила, что расписание мне не нужно. Мне нужен только список запланированных встреч, которые нельзя отменить.
— Собственно, это и есть список…
— Собственно, это никакой не список! — Она выхватила расписание и вновь развернула. — Вот это что такое?
— Где, Инна Васильевна?
— Вот здесь. Это что написано?
Юра заглянул и старательно прочитал. С его точки зрения, все было правильно.
— М-м… Здесь написано — обед. Это для секретаря, чтобы вас лишний раз не беспокоили.
— Юра, у нас не бывает никаких обедов, уж вам ли об этом не знать! Почему тогда после обеда вы не написали — сон? Чтобы меня лишний раз не беспокоили?!
Юра пожал широкими плечами под коричневой итальянской дубленкой и улыбнулся доброй улыбкой. Он был франт, игрок, умница, специалист по подковерным делам, и Инне не хотелось с ним ссориться только потому, что Ястребов Александр Петрович сказал ей, что она с ним спит и чтобы в будущем ни на что не надеялась. Самодовольный, наглый мужлан, уверенный, что он сильнее всех на свете!
— Спокойной ночи, Инна Васильевна.
— До завтра, Юра. Не обижайтесь на меня!
Опять добрая улыбка во все «шестьдесят четыре» зуба.
— Что вы!..
Он вдруг поцеловал ей руку, прямо поверх перчатки, и ушел в свою машину.
Осип, перегнувшись, открыл ей дверцу.
Они тронулись со стоянки как раз в ту секунду, когда на обледенелом крылечке показались первые каменные лица и бетонные тела.
Осип надавил на газ и пулей вылетел на тихую улицу, освещенную единственным фонарем — вот какой понятливый!
— Ты что такой мрачный, Осип Савельич?
— Эфир твой смотрел.
Инна замерла.
— И что? Ты из-за эфира мрачный?
Молчание, сопение, ночная дорога.
— Осип Савельич!
— Чего?..
— Что с тобой? Чем я тебе не угодила?
Молчание, сопение и все такое.
Инна вздохнула. Вот наградил бог водителем! Беда просто. Но приставать не стала. Захочет — расскажет, нет — значит, пусть сам справляется со своими глубокими и трудными чувствами.
— Чего это ты… осторожность совсем потеряла, а?