Первое задание
Шрифт:
– Локи, ну пожалуйста!
– Нет.
– Ну, хочешь, я на колени встану? Я должна ехать, там люди умирают!
Он наклоняет голову к плечу и задумчиво смотрит на меня:
– На колени? Добровольно? Давай, я жду.
Так. Выдохнуть. Я делаю это потому, что иначе не получается.
Я ставлю стакан с недопитым кофе на хвост Фаера и, борясь с комком в горле, опускаюсь на одно колено.
– Хватит, поехали.
Мы рванули с места так, что стоящие на земле стаканчики опрокинуло волной воздуха из выхлопных труб.
Локи летел, как будто за нами черти гнались. Ну или эти,
Спрыгнув с пассажирского места, я на бегу сорвала с головы шлем и расстегнула куртку. К черту Локи. К черту унижение. Я должна помочь пострадавшим.
Я влетаю в приемный покой и попадаю в кромешный ад из криков, стонов и отборного мата. Но самое страшное – это запах. В приемном покое госпиталя скорой помощи остро пахнет смертью, которая уже обосновалась здесь и скалится, чувствую новую добычу. Хрен тебе, карга с косой.
– Линда! Сколько пострадавших?
– У нас уже около пятидесяти, тяжелых двадцать шесть.
– Агата! Бегом мыться и в четвертую операционную! Там уже стоит бригада, срочно нужен травматолог!
– Бегу!
Бросив шлем и куртку в ординаторской, я рванула в четвертый блок. Быстрее, быстрее... мыться, костюм, халат...
Влетаю в операционную. Боги великие... тьфу, блин. Травма живота, конечностей. Позвоночник цел. Хорошо. Работаем.
*на фотографии – Honda Shadow Spirit 750. Как мне кажется, Царица Асгарда могла бы ездить на таком мотоцикле...)) http://s019.radikal.ru/i634/1210/3e/8ce366722428.jpg
**Поворот с коленкой – выполнение поворота на мотоцикле, при котором колено пилота касается земли. Очень опасный прием, которым пользуются профессиональные мотогонщики. http://s47.radikal.ru/i115/1210/f8/5fa7f72184d0.jpg
====== 23. Никто не может помочь. ======
Никто не может нам с тобой помочь,
Никто не скажет вслух такого слова,
Чтоб перестала причитать над нами ночь,
Набросив на сердца свои оковы,
Никто не может нам с тобой помочь...
Никто не может нам смотреть в глаза
Боятся утонуть в чужой печали.
Мы оказались тоньше хрупкого стекла,
А все считали – мы из равнодушной стали,
Никто не может нам смотреть в глаза.
Никто во всей Вселенной не спасет,
Никто во всей Вселенной не поможет,
Я поклонюсь тебе, благодаря за все,
Благодарю за все...
Но все же...
Никто не может нас остановить,
Мы разбросали камни и собрали,
Не надо сладких песен о большой любви,
Ни друг, ни враг ее в лицо не знали!
Никто не может нас остановить...
Никто во всей Вселенной не спасет,
Никто во всей Вселенной не поможет,
Я поклонюсь тебе, благодаря за все,
Благодарю за все... Но все же...
Династия Посвященных – Никто. Стихи – Маргарита Пушкина.
Я лежу на кушетке в ординаторской и смотрю в потолок. Надо хоть немного отдохнуть. Главное – не заснуть, не потерять концентрацию. Почти сутки без сна. Шесть операций, из которых я ассистировала только на двух, остальные вела сама. Ощутимо начинает побаливать поврежденное запястье. Все-таки не зажило еще, хотя как таковых симптомов повреждения не было. Руки не дрожат, и ладно. Как же я устала...
–
Девочка, ты как?– Держусь.
– Устала? Как рука?
– Тянет. Что у нас, кто-то остался?
– Да, полчаса назад привезли. Девочка, лет шестнадцать или около того. Вытащили из-под завалов. Травмы серьезные, сейчас ее готовят к операции. Сможешь ассистировать?
– Куда я денусь. Есть еще кто-то свободный?
– Сэм едет сюда от родителей, звонил, что въезжает в город. Как приедет – сменит тебя.
– Хорошо, спасибо.
– Отдыхай, еще минут пятнадцать есть.
– Что с девочкой-то? Как зовут хоть знаем?
– Зовут Джейми Линн. Ее придавило бетонной плитой, так что там все вместе – и тазовые кости, и ноги, и позвоночник в поясничном отделе. Спинной мозг вроде цел. По повреждениям внутренних органов информацию пока не видел, но предполагаю, что там.
– Ох, проф... нехорошее у меня предчувствие.
Профессор встает с кресла и грозит мне пальцем.
– Через пятнадцать минут в двойке.
– Есть!
Смерть все-таки забрала свою добычу. Мы бились больше четырех часов. Я не ушла из операционной и продолжала работать рядом с Сэмом. Через четыре часа двадцать шесть минут профессор Стивен Уондер констатировал смерть пациентки.
Мы вышли из оперблока и, дойдя до ординаторской, рухнули кто куда. Перед моими глазами стояло лицо этой девочки. Маленький носик, тонкие черты лица, каштановые кудряшки, обрамляющие лоб. Абсолютно беззащитная, ангельская... через несколько лет стала бы писаной красавицей и разбила бы не одно сердце... Мы ничего не смогли сделать. Я не смогла. Хоть профессор сейчас и говорит, что никто не виноват, что организм просто не выдержал, что полученные травмы были несовместимы с жизнью... я не смогла. Я не смогла помочь ей остаться в живых. Я снова уступила проклятой старухе с косой. И сердца мальчиков останутся целыми, потому что Джейми им не встретится...
– Надо сказать матери. Она здесь.
– В каком отделении?
– Она не пострадала – была на работе, когда все случилось. Сейчас сидит в приемнике.
– Кто пойдет?
Мы смотрим друг на друга и становится понятно, что по доброй воле никто в глаза матери, потерявшей ребенка, не посмотрит. И просить профессора ввиду его старшинства – дохлый номер.
– Кинем жребий? – Сэм вытягивает три шпателя* и отламывает одному кончик.
Не повезло мне.
Я поднимаюсь и медленно выхожу из ординаторской. Взяв в процедурном готовый шприц с успокоительным – мало ли, как отреагирует -, я вошла в приемный покой. Мать Джейми среди сидящих на стульях ожидающих родственников я узнала сразу – сходство было огромным. Было...
– Добрый вечер. Родители Джейми Линн здесь?
– Да, это я! – женщина вскакивает и бежит ко мне. Останавливается, утыкаясь в ограждение поста.
Я поворачиваюсь к охраннику:
– Пропустите. Идемте со мной, миссис Линн.
Зайдя в комнату для первичного осмотра, я предложила ей присесть на кушетку, сама приземлилась на стул напротив. Ноги твердо меня не держали.
– Что с моей девочкой? Как она? Я знаю, что ее привезли к вам!
– Да мэм, ее доставили к нам в критическом состоянии...