Первоклассная учительница, дракон и его сын

Потом, после развода, я сказала себе, что ни один человек так со мной больше не поступит. Пусть я покажусь хамкой, но.

– Прекрасно выглядите, - заметил Кайлен, но глаза остались темными и холодными. Просто комплимент, дань вежливости, не больше.

– Платье прекрасное, - улыбнулась я.
– Спасибо!

– Шкаф настроен на вас, - сказал Кайлен.
– В нем всегда будет то, что вам понадобится.

Я невольно рассмеялась. Удобная вещица!

– Вот бы мне такой домой, - вздохнула я, прекрасно понимая, что в съемной комнате для этого чуда не найдется места. Кайлен махнул рукой.

– Если хотите, можете его потом забрать. Как он?

Я не сразу поняла, что он спрашивает о сыне. О маленьком мальчике на полу в детской, которого некому обнять.

– Вы правы, он будто в коконе, - заметила я. Когда-то подруга дала мне книгу о проживании горя, но сейчас я не могла вспомнить ни слова.
– И ему не хочется выбираться.

Ноздри Кайлена дрогнули, черты лица потяжелели. Ответ ему не понравился. Видимо, мне надо было выглядеть лихо и придурковато, отвечать так, как он хочет услышать, и сулить золотые горы. Обычно те, кто так делает, получают премии и со временем выбиваются в начальство.

– Я вас для того и нанял, чтобы вы заставили его выбраться.

«Заставили». Вот как. Не помогли, не спасли - заставили.

– Вы похитили меня, насколько я помню, - я представила, как сейчас завуч рассказывает о том, как я пропала у нее на глазах, и мне захотелось рассмеяться.

Над головой министра проплыла одинокая искра. Должно быть, он пытался сдержать раздражение.

– У меня не было другого выхода. Королева должна увидеть нормального ребенка, а не это...
– губы дрогнули, словно Кайлен сдерживал ругательство, - существо.

Мне захотелось вымыть ему рот с мылом, чтобы он больше никогда не сказал такого о Джолионе.

– Я очень рассчитываю на вас, Юлия. Я очень надеюсь. Вы не представляете, сколько лопат сейчас копает мне могилу.

Это было предсказуемо. Чем выше ты забираешься, тем больше рук хотят сбросить тебя с вершины горы.

– У вас есть психиатры?
– спросила я.
– Мальчику нужен детский психиатр.

Кайлен усмехнулся.

– Есть, конечно, вот только таких болезней у нас нет. Именно психиатры и посоветовали мне искать иномирянку.

Мне казалось, что в его груди сейчас вызревает пламя. Дракон готовился расправить крылья и исторгнуть огонь.

– Что будет потом?
– спросила я.
– Королева приедет, увидит нормального ребенка, уедет. а потом? Он так и будет жить надрессированной собачкой?

Движение Кайлена было молниеносным. Только что он стоял в стороне - и вот приблизился, и от него пахнет огнем, грозой и болью, и темные глаза смотрят на меня с такой ненавистью и горечью, что я не могу отвести взгляд. Тяжелая горячая рука легла мне на шею - почти легла, не хватило совсем чуть-чуть - и по коже скользнули едва уловимые языки огня.

Он сожжет меня, если захочет. Сожжет и будет искать другую иномирянку.

– Думаете, я не вижу, что он страдает? Думаете, мне безразлична его боль?
– лицо Кайлена дрогнуло, и за ним я увидела призрак оскаленной драконьей пасти.
– Или вы считаете, что я ничего не потерял? Что мне не больно?

Я дрожала от макушки до пяток. Мне никогда еще не было настолько страшно. Чужая воля подавляла, заставляла склонить голову, упасть на колени, умоляя о пощаде.

– Когда любят, то говорят «никого не потерял», - не знаю, каким чудом я удержалась на ногах.
– «Ничего» это про вещи, а не про людей.

Кайлен отвел руку. Рот сжался в нить, словно он приказывал себе: молчи, а то наделаешь таких дел, что придется долго жалеть.

– Я помогу вам, - едва слышно выдохнула я.
– Но прежде всего вы должны помочь себе сами.

Что-то в этом роде мне говорил врач, когда я не хотела жить. Максим сказал, что я сама во всем виновата - надо было тверже стоять на ногах, когда толкают. Свекровь сказала, что жена, не способная рожать - обуза, которая не нужна в доме. А врач... врач просто делал свою работу без любви и ненависти.

Кайлен кивнул.

– Помогите, - произнес он.
– Да, помогите нам.

***

Бабушка Тоня всегда говорила: ложись на новом месте - приснись, жених, невесте. Я тогда была в средней группе детского сада, моим женихом был Андрюха, который еще писался в постель во время тихого часа, и я его жалела, отдавала свой полдник, но вот во сне видеть не хотела.

В первую ночь в новом мире мне приснился дракон. Огромный золотой ящер летел над землей, под ним сверкали городские огни, сплетаясь в неизвестные галактики, и следом за ним скользил странный звук.

Я поняла, что это песня. Дракон летел и пел, и его песня пробуждала жизнь. Там, где падала тень его крыльев, прорастала трава и распускались цветы, животные с детенышами выбегали из лесов, косяки рыб кружили в волнах.

Дракон создавал мир. Он летел, и люди махали ему - его песня делала всех счастливыми. И я летела за ним, задыхаясь от восторга: я сама была драконом, и постепенно в его песне появились новые, зовущие нотки. Мы летели над бескрайним океаном, и счастье, которое наполняло меня, было настолько светлым и настоящим, что мне хотелось плакать.

Подушка была мокрой от моих слез. Проснувшись, я услышала негромкое цвирканье птиц в саду - начинался новый день, и сегодня я хотела отвести Джолиона в бассейн. Мальчик не чувствовал своего тела и боялся его - плавание могло в этом помочь. Плавание и танцы

– жаль, что я не умела танцевать.

Дракон еще пел - проснувшись, я слышала далекий отзвук его души.

Поднявшись с кровати и приведя себя в порядок, я подошла к шкафу и негромко сказала:

– Купальник, пожалуйста. Зеленый.

Дверца бесшумно открылась, и с верхней полки мне в руки упал купальник - плотный, закрытый, с рисунком, похожим на драконью чешую. Замечательно.

Завтрак был накрыт в такой большой столовой, что в ней можно было бы разместить и накормить роту солдат, а не одного мальчика и его учительницу. Джолион сидел за столом, немолодой мужчина, смуглый и совершенно седой, кормил его с ложки, и я видела: Джолион откроет рот и будет есть, но сам не попросит ни еды, ни воды.

– Доброе утро, - улыбнулась я, прогоняя ощущение, что старик кормит куклу. Незнакомец аккуратно промокнул губы мальчика салфеткой и принялся аккуратно намазывать паштетом кусок хлеба.