Первокурсник

Марина Михайловна кивнула:

— Да, можно сделать и так. Я просто хотела посмотреть на их реакцию. Не лезь, Малыш!

Несерьёзный какой-то паренёк. Стоит, подфутболивает коленом свою шапку, которую удерживает за шнурки. Школьник ещё, а говорит такие слова. «Пора вмешаться!» — решила Ангелина Петровна.

— Простите, Марина Михайловна, но ваши обвинения кажутся мне необоснованными. Хотелось бы напомнить вам, что необоснованные равно как и бездоказательные обвинения могут квалифицироваться в суде, как клевета. Хотела бы также предупредить вас, что клевета является деянием наказуемым.

— А я вас пока ни в чём не обвиняю, — гостья удивлённо взглянула на неё. — Я, собственно, пришла сообщить вам о случившемся и услышать от вас предложения о том, как мы будем эту ситуацию выравнивать. Я не сумасшедшая, чтобы рассчитывать одолеть вас на вашем поле. Знаю, кем вы оба работаете. Понимаю также, что дело, как у вас говорят, имеет слабую судебную перспективу. Жду ваших предложений.

— Каких предложений? — вмешался муж.

— Ну не знаю… Мне и моей семье была нанесена большая обида. Доброе имя моей дочери запятнано. Нужна же какая-то компенсация. Обиды нужно как-то заглаживать.

— Или смывать! — снова вмешался мальчишка. — Кровью!

Марина Михайловна снова нахмурилась.

— Малыш, помолчи!

— Зачем вы с собой ребёнка привели? — досадливо поморщилась Ангелина Петровна.

— Его черёд придёт, если мы с вами миром не поладим, — спокойно сообщила Марина Михайловна.

— Никак вы нам угрожаете? — поднял брови Анатолий Борисович.

— Пока что нет. Просто ответила на вопрос вашей жены. Вы не отвлекайтесь, Анатолий Борисович, не отвлекайтесь. Шевелите мозгами! И побыстрее, пожалуйста! Как вы с женой собираетесь выравнивать ситуацию?

— Никак не собираемся, — уже открыто усмехнулся он. — Идите с дочерью в милицию и подавайте заявление об изнасиловании. Там вам подскажут, что делать дальше.

На несколько секунд в комнате повисла тишина. Даже мальчишка перестал пинать свою шапку.

— Жаль, что ни одной ведьмы под рукой нет… — негромко протянул он, не отрывая взгляда от насмешливого лица хозяина дома. — Хоть самой завалященькой…

— Да, жалко, — согласилась с ним Марина Михайловна. — Ну что ж, тогда домой?

— Погодите, тётя Марина. Малое проклятие я и сам наложить в состоянии. Ведьма мне для этого не нужна. Вы разрешите?

— Думаешь, заслужили?

— Давно!

— Тогда делай, что тебе совесть подсказывает.

Горло перехватило, поэтому не смогла она закричать. Ей было по-настоящему страшно. Так страшно, что волосы на голове шевелились. Не могла она оторвать глаз от лица мальчишки. И, вроде, ничего пугающего в нём не было, но очень уж уверенным и будничным был тон, каким эти двое переговаривались между собой. Как будто каждый день такими делами занимаются.

Мальчишка шагнул вперёд, поднял открытую левую руку и отчётливо произнёс:

— Будь проклят этот дом и все его обитатели!

Тут же свет пятирожковой люстры померк в озарившей комнату ярко-голубой вспышке. Без паузы вслед за этим оглушительно треснуло и загрохотало за окном! Зимняя гроза! Звук был столь громким, что все они в испуге присели. У неё перед глазами ещё плавали оранжевые змеи, когда она увидела кривую ухмылку мальчишки.

— Видали? Моё проклятье дошло до исполнителя. Теперь ждите. Беда не заставит себя долго ждать. Прощайте и помните о Наташе Колокольцевой! Не в добрый час вашему сыну пришла в голову эта идея!

Мальчишка отвернулся от них с отцом и дунул на свободную от мебели часть стены. Там тут же вспыхнула большая, кроваво-красная пентаграмма — пятиконечная звезда в окружении каких-то непонятных значков. Когда мать смогла оторвать от неё взгляд, ни Марины Михайловны, ни мальчишки в квартире уже не было. Только на том месте, где они стояли, блестели на полу лужицы мутной воды…

* * *

Пентаграмма погасла не сразу. Она тускнела и тускнела, пока её линии и значки не потерялись среди лиловых цветов на обоях. Сразу вслед за этим прошло непонятное оцепенение. Первым пришёл в себя отец. Отвернувшись от стены, он хмуро взглянул на сына.

— Подбери сопли, сядь и рассказывай! Во что ты на сей раз вляпался? Только без вранья! И про Соловьёва не забудь рассказать всё до последней точки!

— Я ему сто раз говорила не путаться с ним! Папаша бандит, и он по той же дорожке пошёл! — добавила мать.

Кинула взгляд на стол. Гуляш безнадёжно остыл. Ужин закончился, едва начавшись. Гриша уселся в угол дивана, и тут погас свет! Сразу и везде. Ну, такое-то у нас довольно часто бывает. Беда невеликая. Выставив руки вперёд осторожно пошла на кухню. Там, в верхнем ящике стола под самым окном имеется упаковка свечей.

— Гришка, неси свой фонарик! — раздался сердитый крик отца. — Чёрт, как не вовремя! Мать! — крикнул он в сторону кухни. — Достанешь свечи, позвони Петру Анисимовичу! Нужно узнать всё об этой Колокольцевой!

— Потом позвоню! — крикнула она из кухни, роясь в ящике кухонного стола. — Мне самой нужно услышать, что там на самом деле произошло! Уже несу!

Через полчаса перекрёстного допроса, после грозных окриков и понуканий, картина прояснилась. Изнасилование было. В самом чистом его виде! Прямо хоть в учебники вставляй! И очень плохое изнасилование. Действительно, совершённое в составе группы да ещё и по предварительному сговору. Ей самой пару раз доводилось выносить смертные приговоры по аналогичным делам.

Они с мужем отлично понимали, что дойди дело до нейтрального суда, сын получит огромный срок. Даже если будет принято во внимание его «безупречное» поведение до сегодняшнего дня. На момент совершения преступления ему уже исполнилось семнадцать, поэтому большой скидки на возраст ожидать не приходится. Расстрелять, конечно, не расстреляют, но лет пятнадцать вполне могут дать. До достижения совершеннолетия в колонии для несовершеннолетних, а остаток на взрослой зоне!

Отец зло выматерился, что ей доводилось слышать от него лишь дважды за всё время их совместной жизни, вышел из-за стола и ушёл на кухню курить. Она тоже встала, глянула на съёжившегося в углу дивана сына и процедила сквозь зубы:

— Иди к себе! И не дай бог ты ещё хоть где-нибудь и когда-нибудь заикнёшься об этом деле! Мерзавец! Вырастили на свою голову законченного негодяя!

На кухне муж, не оборачиваясь от окна, бросил ей:

— Нужно срочно узнать всё об этой Колокольцевой! Если у неё и в самом деле лапа в Москве, дело может обернуться совсем худо! Влепят пятнашку и привет! Могут и твои связи не сработать! А этого оболтуса нужно на время из города убрать! Сейчас позвонишь Петру Анисимовичу и сразу звони тётке в Воронеж! Отправим его туда!