Первомай

— Послушай, дядя, — подмигнул я. — Иди ты лесом, а то поедешь сейчас за своими другальками. И с девушками, к твоему сведению, нужно говорить уважительно, а не так, как ты, по-хамски.

Он замер от неожиданности и постучал по крыше машины.

— Сикора, ну-ка, поди сюда.

Машина заколыхалась, будто в ней пробудилось сказочное чудище, водительская дверь открылась и из неё с появился человек-гора. Здоровый, заплывший жиром мордоворот, похожий на отрицательного героя азиатского эпоса. Глаза у него были раскосые и налитые кровью. Он с большим трудом выбрался из тесного автомобиля. Как он вообще за рулём помещался — загадка.

— Засунь-ка этого мальчонку в тачку.

— Мотя, а девку? — удивительно тоненьким для такой туши голосом спросил богатырь Сикора.

— Только баклана!

— Да ну вас, тётя-Мотя, — усмехнулся я и, обойдя его, как ни в чём не бывало пошёл дальше. — Настя, пошли.

Просто обошёл и всё. Тот даже и не попытался меня задержать. Зачем, если есть страшная сила чудовища? Настя себя ждать не заставила и быстро догнала. Но не только она. Нет, земля, конечно, позади меня не затряслась, но шаги я услышал. Шаги и отчаянное пыхтение.

— Ну-ка, — отстранил я свою сестру милосердия и обернулся.

На нас нёсся Сикора. Как неведомый зверь. Он бежал, расставив руки в стороны и наклонив вперёд голову. Я отодвинул Настю подальше и, дождавшись, когда эта Годзилла подлетит ближе, отскочил в сторону. И, пока тот тормозил на льду, сопел и оборачивался, я наклонился и поднял небольшую ледышку. Тут же, не давая время на размышление, резко размахнулся и кинул свой снаряд ему в голову.

— А-а-а! — громко и тонко заорал он и остановился, схватившись за лицо.

Сикора тут же забыл обо мне, о Моте и вообще обо всём, кроме глаза.

— Слышала про Давида и Голиафа? — спросил я у Насти.

— Нет, — ответила она, удивлённо рассматривая остановленного врага.

— Ну ладно, считай, я продемонстрировал, как древний человек охотился на мамонта.

Настя засмеялась. Стоящий у машины Мотя, выругался.

— Ты баклан, кабздец тебе! — недовольно бросил он. — Вилы, в натуре! Сикора, чё стоишь?! Урой его!

Я даже не оглянулся. Зато Настя оглянулась.

— Ты поори там ещё! — гаркнула она. — Александр Петрович тебе глаз на жопу натянет! И моргать заставит!

Да здравствует наивная детская вера в героев!

Молодая докторша около тридцати внимательно выслушала мой рассказ и нахмурилась, а я с удовольствием её разглядывал. Надо же, я будто в сказку попал. Здесь что ни Василиса, то прекрасная. Она записывала в карточку мои, так сказать, показания, заглядывая в справку, оставленную докторшей со скорой помощи.

— Да, — наконец, кивнула она и посмотрела на меня. — Странная история. Частичная потеря памяти.

— Ну, вас-то я точно теперь не забуду.

— Почему это? — сурово глянула она, отрезая все потенциальные возможности подкатов.

Я улыбнулся и не ответил. Кабинет был просторным и пустым. Белые стены, стол, металлический шкаф-витрина со стеклянными дверцами и блестящими металлическими коробочками внутри. Там шприцы хранили. Зачем они невропатологу? Это же не процедурный кабинет.

— И что же с вами делать, Александр Жаров?

— Лечить?

— Да как лечить-то, если вы здоровы? Что, на больничный захотелось?

— Нет, — ответил я. — Больничного мне, как раз не надо. Мне бы память восстановить.

Она прищурилась, вглядываясь мне в лицо.

— Ну-с, посмотрим. Раздевайтесь.

— Странно, — пожал я плечами. — Какая связь, казалось бы. Но если вам так хочется…

— Так, или раздевайтесь, или идите на работу.

— Как раздеваться, скажите хотя бы.

— До трусов, как ещё. Кладите на стул свою одежду и проходите к кушетке.

Она кивнула на тёмно-коричневую кушетку, накрытую до половы коричневой-оранжевой клеёнкой. Ну, ладно. Надо — значит надо. Я быстро разделся. И поёжился. В кабинете было прохладно. Пахло чем-то исключительно медицинским.

— Носки тоже снимайте.

Докторица вышла из-за стола и, сложив руки на груди внимательно меня рассматривала. Я, конечно, тоже её рассматривал, но положение явно казалось неравным. Девушка была симпатичной и значительно более одетой, чем я. Туфельки на каблучке, стройные ножки, белый халат, тонкая талия, буквы «В. И.», вышитые разовыми нитками на кармане. Может, правда, Василиса… Симпатичное личико, каштановые кудри.

— А «В. И.» что значит? — улыбаясь, спросил я.

— Идёте к врачу и не знаете, как его зовут.

— Я забыл, доктор, — усмехнулся я. — Я всё забываю. Ретроградная амнезия.

— А-а-а, — протянула она, — так вы диагноз сами будете ставить?

— Нет, конечно. Вручаю свою судьбу в ваши руки.

Она качнула головой и поджала губы. Серьёзная какая.

— Повернитесь.

Трусы у меня были не фонтан, честно говоря. Хотя я самые красивые выбрал, в цветочек и не до колена, а так, покомпактнее. Но в целом, положа руку на сердце, видок у меня был колхозный. Брюки, свитер, трусы вот…

— Садитесь на кушетку.

Я сел.

— Положите ногу на ногу.

Она взяла молоточек, подошла ближе и наклонилась, подставив моему взору вырез халата. Спасибо, дорогая В. И. Давно я такой красоты вблизи не видел. Даже засмотрелся. Бесстыдно засмотрелся и нагло. Ключицы, впадинка у основания шеи и округлые выпуклости, стянутые кремовыми кружевами. Прелесть. Свежая, благоухающая красота.

Докторша неожиданно выпрямилась и, перехватив мой взгляд густо покраснела. Упс… Редкие конопушки на скулах побелели на фоне этого румянца. Надо же

— Выглядите вы совершенно здоровым, — сердито сказала она.

— Я и чувствую себя совершенно здоровым, — кивнул я. — Простите.

Она покраснела ещё сильнее и отвернувшись, отошла к столу и села на своё место.

— Мне бы таблетки для памяти.

— Поднимайтесь. Руки вперёд. Закройте глаза. Коснитесь пальцами правой руки кончика носа.

Ну и всё такое. Давление, рост, вес, физические упражнения.

— Холодно, доктор! Что за мелкая месть?

— Я вас не понимаю. Впрочем, одевайтесь. Так и быть, выпишу вам больничный. Будем наблюдать. Несколько деньков побудете на постельном режиме, и чтобы никакого алкоголя. Пива тоже. Вы курите?