Первопричина 3: СССР, любовь и магия

Далее идёт прогресс и он потрясает. Всё двигалось десятикилометровыми шагами, росло и развивалось. Не было застоя, железного занавеса, прочего. Нет понятий по типу: «Советскому человеку это не надо.» Надо, причём самое лучшее. Ходят за океаном в джинсах? Да пожалуйста, вот вам джинсы, но только ещё лучше. Изобрела группа энтузиастов игровую приставку? Да без проблем. Мы её изучим, найдём плюсы и минусы. Что? Влияет на внимание? Те кто играет могут лучше концентрироваться? Держите господдержку! Давайте новый вариант! Лучше, красивее, производительнее. В добавок тысяча игр наполненных патриотизмом, воспитательными методиками и задачами, как логическими и математическими, так моральными и психологическими. Всё для страны, всё для народа. Если делаем, то делаем лучшее. Запреты? Зачем? Смотрят люди порно. Так пусть смотрят, мы даже через порно привьём вам правильные, полезные для государства взгляды. Но только полезные и правильные. То что несёт вред, будет закрыто. А для тех кто желает окунуться в мир запретных удовольствий, предусмотрена статья. За мужеложество — десять лет, с конфискацией. При отягощающих — расстрел. О смене пола здесь вообще не знают. Однополые отношения между женщинами, если эти отношения происходят между незамужними женщинами, порицаются. В семьях же никаких запретов нет. И будь у тебя хоть десять жён, то что происходит у тебя в спальне под одеялом государство не интересует. Работай, рожай детей, получай бонусы от государства, которые здесь очень даже неплохие, потому как помимо нехилых выплат мамочкам ещё и продуктовые наборы на месяц выдают, и не выёживайся. И тогда, всё у тебя будет хорошо.

Странный всё-таки мир. Пока не очень понятный…

— Ты бы отдохнул, — отвлекает знакомый голос.

Поворачиваюсь, вижу лежащую на кровати Женьку, смотрю на часы, встаю и с хрустом потягиваюсь.

— Привет. Да, отдохнуть не помешает. Пять часов в одной позе. А ты…

— Да так, поговорить зашла.

— Если ты о сегодняшнем…

— Нет, — ложась на бок и подпирая рукой голову улыбается Женька. — Громова и Иванова меня не беспокоят. Они запечатлились, тебе они интересны, это видно. Всё нормально. Хотя, есть неприятные моменты.

— Это какие?

— Ты пялился на сиськи Ольги. Я видела. Однако повторюсь, это не проблема. Да и они… А вот с ними есть небольшая проблема. Они просто не смогут здесь. Нас у тебя трое. Громова и Иванова, здесь, в этом доме, и пяти минут не протянут. Если только…

— Если только что?

— Если запечатление не пересилит наши не особо приятные способности, — разглядывая свои ногти ворчит Женька. — Тогда, если они смогут, стели красную ковровую дорожку к своей ширинке, вешай табличку «Открыто» и старайся не сдохнуть. Пятеро сразу, а это рано или поздно будет… Такое, знаешь ли не каждый вынесет.

— Хорошо. Я постараюсь.

— А ты делаешь успехи. Вы так мило общались с Таней. Не боишься что она тебя на столе разложит?

— Нет. Теперь точно нет.

— Хорошо, — переворачиваясь на живот и демонстрирую белые плавки под коротенькой юбочкой улыбается Женя. — Я тут кое-что узнала. Папа, мягко сказать был потрясён моим любопытством и выложил всё что знал. В подробности вдаваться не буду, но скажу что нас троих объединяет арданиум в спинном мозге. У Лены и Тани, они в результате несчастных случаев, у меня от необходимости. По тебе, отец говорит следующее. Там, в том мире, ты бы сошёл с ума и умер. Арданиум, в твоём мире ведёт себя странно. Не в чистом виде, в таком состоянии он не изменяется. А вот если в организме, тогда свойства меняются, да и сам мир считает его чужеродной субстанцией. Так что скажи спасибо своим родителям. Если бы они попытались тебя спрятать, а не отдали… Мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

— А что за несчастный случай у Тани?

— Вот сам у неё и спроси, — вставая, но делая это медленно, давая рассмотреть свою пятую точку улыбается Женька. — А я пойду. Кстати, пока ты тут сидел, я у вас конфет позаимствовала. Маскировка много сил отнимает. Мне энергия нужна. До завтра. Если Громова тебя грудью не задушит, то поговорим. Ну, а задушит…

— Нда…

— А чего ты хочешь? — разводит руками Женька. — Пока, ты мне только нравишься. Наше запечатление пока не подтверждено. И хоть ты мне сильно нравишься, драться за тебя я не готова. Пока, не готова. На что-то большее тоже не рассчитывай. Из-за того что ты весь такой уникальный, я перед тобой трусики снимать не буду. Ноги раздвигать тоже. Сиськи трогать и попу лапать, не дам, не проси.

— Да я как бы и не просил.

На мои слова Женька нехорошо щурится, подходит ближе и внимательно смотрит в глаза. Качая головой уходит к окну…

— Тормоз ты, Скворцов. Ручной. Нет, не так, ты корабельный якорь. Сиди дальше. А я пойду.

Запрыгнув на подоконник, Женька присаживается, оглянувшись хмыкает и спрыгнув исчезает.

— Вот и попробуй пойми их. Мы говорим нет, а на самом деле да. Ты к нам не лезь, а если не лезешь ты тормоз. Ты пока ни на что не рассчитывай, но я буду тенью следовать за тобой, кривляться, труселями светить и ложиться в твою кровать, даже если там спит твоя девушка. Как это? Блин, опять голова раскалывается. Так! Надо ужин приготовить. Сделаю Лене приятное. Интересно как она там?

Тоже время. Первая поликлиника. Лена.

Сижу в курилке, смолю уже четвёртую… Авария на стадионе. Из-за отвалившегося колеса, мотогонки превратились в мясорубку. Больница сбилась с ног, всех кого можно вызвали на рабочие места. Но, оперативные действия, слаженная работа персонала и обошлось без смертей. Конечно, четверых пришлось собирать как конструктор, по кускам, и возвращать конечности на места. Но… Отлежатся, вернутся в строй. Однако удивляет не это, а то что я не падаю от усталости. Столько раненых, включая тяжёлых, а я полна сил. Видимо хороший настрой и приподнятое настроение. Или…

— Лен, — заглядывает в курилку Грибочкина. — Отдохнула? Пошли, на ногах только мы, а там последний остался.

Идём в операционную, заходим, выбросом энергии дезинфицирую руки, подхожу к пострадавшему и прикладываю к нему ладони. Медик поддерживающий его, облегчённо выдыхает и вздрагивая отходит в сторону. Пациент же представляет жалкое зрелище. После падения проехал на спине и содрал кожу с затылка, спины и ягодиц. Лежит на животе, судорожно дышит, однако держится и даже пытается улыбаться.

— Так-так, — осматривая повреждения кивает Машка. — Случай серьёзный.

— Товарищ доктор, — морщась от того что я рядом выдаёт пострадавший. — У меня союзная гонка через месяц. Вы мне поможете, а? Мне от завода выступать.

— Хм-м-м… Сделаем всё возможное. Лен, подай побольше. Радищев, готовь заплатки, без синт кожи здесь не обойтись.

— А соревнования? — пытается поднять он голову, с ужасом смотрит на меня и вздрагивает. — Товарищ доктор.

— Спи, — касаясь его лба и усыпляя улыбается Маша. — Какие в задницу соревнования? Тут же всё до костей стесало. Ладно, работаем. Некрасова, держи его.

Закрываю глаза, подаю больше энергии. Чувствую слабость и головокружение, но явно не такие как раньше. Как будто…

— Хм-м-м… — выдаёт Маша. — Лен, ты бы глазки-то открыла.

Открываю глаза и тут же чуть не падаю. Ткани пациента, они регенерируют. Причём быстро. Мышцы восстанавливаются. Сгустки свернувшейся крови светлеют и растекаются. Застрявшие в мышцах кусочки пластика от защиты растворяются.

— Некрасова, держи, — видя что я напугана кричит Маша. — Молодец! Давай ещё.

— Не могу.

— Надо! — кричит Маша и несмотря на неприятные ощущения хватает меня за руку и передаёт мне энергию. — Не вздумай останавливаться. Давай!

Получив подпитку облегчённо выдыхаю и с удвоенным энтузиазмом продолжаю. Смотрю как плоть восстанавливается. Следом за ней очень быстро вырастает и кожа. Через пять минут, о страшных повреждениях ничего не напоминает. Только… Выросшая на пациенте кожа более светлая.