Первородство
Шрифт:
И как померкли древние иконки...
Рассказывай про келью богомаза
И про гурьбу ребят из ВХУТЭМАСа.
А я гляжу:
Давно, быть может, в мячик
У глобуса играет на Болоте
Какой-то мальчик,
Или этот мальчик
Не в поезде, так прямо в самолете
Примчался, чтоб вскарабкаться превыше
Всех мудрецов с библиотечной крыши —
267
Бородачей, влияющих могуче...
И вообще
О всем ты знаешь лучше.
Чем этих зданий дымчатые кручи.
Чем
Чем под тобою высохшие топи.
Чем о тебе воркующие птицы,
Чем даже моль.
Которая гнездится
В твоем музейном
Бархатном
Салопе!
268
КОСТЕР
Чего только не копится
В карманах пиджака
За целые века...
А лето,
Печь не топится...
Беда невелика.
И я за Перепелкино,
Туда, за Перепалкино,
За Елкино, за Палкино,
За Колкино-Иголкино
Помчусь в сосновый бор
И разведу костер.
И выверну карманы я,
И выброшу в костер
Все бренное, обманное —
Обрывки, клочья, сор.
И сам тут ринусь в пламень я.
Но смерти не хочу,
А попросту ногами я
Весь пепел растопчу.
269
Пусть вьется он и кружится,
Пока не сгинет с глаз.
Вот только 6 удосужиться
Собраться как-то раз.
270
Вот
Корабли
Прошли
Под парусами;
Пленяет нас
Их плавная краса,
Но мы с тобой прекрасно знаем сами
Что нет надежд на эти паруса.
Вот
Умер пар
И старым кочегарам
Дана отставка. И не дышишь ты
Чугунных топок беспощадным жаром
Где тлеют допотопные пласты.
Нет,
Мы не так препятствия тараним!
Заменены на наших кораблях
И пар
И парус
Внутренним сгораньем,
Чтоб кровь земли
Пылала в дизелях.
И что ни день,
То пламенней желанья
И по ночам усталость не бере-
Вот
Внутреннее мощное пылаиье,
Которое толкает нас вперед!
272
Ты видел ли, как в час отлива.
Великой жаждой обуян,
Свои же собственные волны
Заглатывает океан.
И кажется, исчезнет вовсе,
Не возвратится никогда
Катящаяся в час отлива
Неудержимая вода.
Что остается? Только лужи,
Все в водорослях по краям!
И замечал ли ты, блуждая
По скользкой гальке возле ям.
Что в них и панцири омаров
И лапы ржавых якорей.
Как затонувшие доспехи
Исчезнувших богатырей.
Но неизбежен час прилива.
Чтоб снова из бездонной мглы
Обрушились на плоский берег
Тяжеловесные валы.
18 Л Мартынов
273
О, солнце там на пенных гривах!
Не видишь разве? Вот оно,
Как будто бы на бурных нивах
Бушует зрелое зерно!
274
ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ
Гидролог
Или
не гидролог,Ты не был глух и не был слеп,
И путь твой был суров и долог
В пустыне, где не зреет хлеб.
Она вставала из полыни,
Горько-соленая заря.
И знал ты: в глубине пустыни
Кипят подземные моря.
К земле ты нагибался часто,
Отыскивая неспроста
В пластах то отпечаток ласта,
А то и рыбьего хвоста.
Пусть были временем затерты
Едва заметные следы,
Но видел ты каналы, порты
И будущие сады.
Тебя считали фантазером,
Который вечно ходит вброд
По испарившимся озерам,
Все делая наоборот.
Но видел ты, как, воду пеня,
275
Идут к причалам корабли.
Нет, не терял ты представленья
и будущем
Своей земли!
276
МЕХОВЫЕ ЦВЕТЫ
Вешний снег
Оседает и тает,
Аромат его невыразим,
И медлительно отцветают
Меховые цветы наших зим.
Убирается
Зимняя обувь —
Эти боты, а где и унты,
И уходят во мглу гардеробов
Наших зим меховые цветы.
За стеблем
Появляется стебель
Летних, тоже не ложных, цветов
Там, где всякая дачная мебель.
Гамаки всевозможных сортов.
Но зефиры
В березовой роще
Напевают: затем и сквозим.
Что и вновь набираются мощи
Меховые цветы наших зим.
Будет снег,
Будет блеск острых зубок.
Будут где-то и шкур вороха —
Белый век синтетических шубок
Неподдельные ценит меха.
277
ХОР
На Маяковского я вышел
И в зал Чайковского вошел.
Там шел концерт...
Я хор услышал.
Все было очень хорошо.
Все это было так прекрасно,
Великолепно до того.
Что обозначивалось ясно
Все внутреннее существо
Всех этих девушек, поющих
О мире будто бы другом
И будто бы не сознающих,
Что делается кругом;
И этих юношей, стоящих
С гармониками в руках,
Как будто бы не в настоящих,
А в прошлых днях, в былых веках.
Традиций сладостное бремя,
Ты не отягощаешь нас!
Мы рождены в былое время,
Чтоб жить вот именно сейчас.
И атмосферою исканий
Наполнен каждый коридор...
278
От сдержанных рукоплесканий
Заколебался мощный хор.
Поплыли от рукоплесканий
За сарафаном сарафан.
Как будто были не из тканей,
А разноцветный целлофан...
А там, у входа в зал концертный,
Шагал вперед народ бессмертный
И слышалось звучанье хора,
Где счету нету голосам,
И, кажется, за дирижера