Первостепь

Шаман вдруг останавливается. Значит, один он только знает про этот потоп. Один он только ведает. Где-то сокрыто в его голове. Или глубже. Где-то… У него вдруг появляется странная мысль. Странная, но очень чёткая. Если один он только ведает, если один он несёт это тяжкое «завтра» в себе, ежели где-то в нём оно прячется – тогда ведь он может уйти, просто уйти из этого мира и унести это страшное «завтра» с собой. Унести в другой мир. Отсюда – в другой. И тогда здесь откуда появится? Не появится вовсе. Не будет. Шаман снова оглядывается по сторонам: видел ли кто-нибудь? Не мог ли подслушать?.. Если надо уйти, он готов… Если всё дело в нём. Если кроме него никто больше не ведает – он сам уйдёт и заберёт с собой. И тогда откуда возьмётся это страшное «завтра»? Откуда возникнет? Кто породит? Не будет тогда. Будет только сегодня. Так надо сделать… Так надо… Но ведь есть ещё девочка… та говорила про одинокую гору в воде… Та говорила, а её отец слышал. Значит, есть уже трое, в которых зиждется «завтра». Такое, каким должно быть. Но если уйти этим трём, тогда «завтра» уйдёт вместе с ними… Не лучше ли так?.. Чем миру погибнуть из-за знающих трёх, не лучше ли этим трём погибнуть ради этого мира? Шаман улыбается: а ведь забавный расклад. Взять и обмануть «завтра». Оставить в дураках… Но тогда надо убить румяную девочку. Это самое тяжкое… сделать румяное лицо бледно-серым, холодным… самое тяжкое… Труд настоящий. Но если так сделать, всё остальное получится просто. Её отец уйдёт сам вслед за нею. Не захочет тут жить без неё. Уйдёт сам от горя. Останется только шаман. Который уже совсем старый. Который и вовсе зажился на этой земле. Наверное, вовсе зажился. Просто будет шаману уйти. Легко и просто. И унести с собой «завтра». Туда унести… Но вот румяная девочка… такой нежный цветок… вся прелесть этого мира… если забрать у них девочку, разве они согласятся, разве не выберут «завтра»? Пусть лучше «завтра», чем девочка, - так ведь многие скажут… Если спросить… Но надо ли спрашивать… Надо ли спрашивать духов?.. Не надо! Ведь ему дали понять… Ему одному. Только ему на всём белом свете. Значит, ему и решать. Значит, всё дело в нём. Он сам должен решить. Сам должен выбрать. От него всё зависит. Как он поступит. Что выберет… Не знает шаман. Но улыбается. Всё же весна. Всё же радостно. Даже ворона-сплетница ни о чём ещё не ведает. Только трое и ведают. Значит, есть выбор. У шамана есть выбор. И он улыбается. Уничтожить в зародыше. Уничтожить, пока не поздно. И мир будет дальше стоять. Такой, какой есть. Прекрасный.

****

На позорной площадке стоит Бегущий Кабан. В его руках дубовая палка длиной в его рост. Мрачное лицо пытается сохранять бесстрастное выражение, но тусклые глаза под прикрытием низких угловатых век потихоньку обшаривают стойбище перед собой. Бегущий Кабан опозорен. И он не может дождаться появления своего противника.

Бегущий Кабан – самый страстный игрок. Всё может забыть он ради игры. Этой ночью забыл жену. А когда наутро вернулся в своё жилище, то обнаружил чужие следы. Его жена провела ночь с любовником, покуда Бегущий Кабан швырял кости в надежде на четырёх всепобеждающих гиен. С ним поступили, как поступают гиены, за которых он ратовал. Но Бегущий Кабан не только игрок, но и охотник. Он сумел распознать неосторожный след наглеца. И назвал всем его имя. Это Бычий Пузырь из клана Зубра.

У Бычьего Пузыря теперь только два выхода. Он может отказываться от прелюбодеяния, и тогда должен будет испить напиток духов, чтобы духи подтвердили или отвергли его правоту. Но не всякий решится на подобное испытание. Благоразумнее сразу же принять вызов. Тогда голове придётся выдержать удар палки Бегущего Кабана. И уже после этого, может быть, сам Бегущий Кабан вынужден будет подставить голову. И, как знать, не лишится ли он жены навсегда, сможет ли отстоять свою честь. Упавший – виновен. Никто не знает заранее, чью сторону всё же примут духи. Быть может, они посчитают, что Бегущий Кабан стал плохим мужем, и тогда сокрушающий удар нанесёт Бычий Пузырь.

Бегущий Кабан давно не брил своих когда-то лоснящихся щёк человека-обжоры. Теперь его щёки покрыты густой рыжеватой щетиной. Некрупный широкий нос немного вздёрнут кверху, рот полуоткрыт, обнажая крепкие зубы, всегда готовые укусить. Но на этот раз укусить должна палка.

Солнце уже осияло свежим весенним теплом людское стойбище и теперь с любопытством следит издалека за всегдашней степной копотнёй. Наверное, оно ещё не разглядело палку в руках у Бегущего Кабана, но вот коршун и Белый Стервятник в синем утреннем небе постоянно кружат высоко над головами людей, предчувствуя кровь. И две верных синицы, неразлучницы с детства, тренькают друг перед дружкой на верхушке ближнего чума, на торчащих кверху концах жердей. Синицы, наоборот, не понимают такого и хотят поглазеть.

Режущий Бивень тоже пришёл поглядеть, как и все обитатели стойбища, от мала до велика. Бычий Пузырь подходит последним. Невысокий широкоплечий мужчина, крепкий и немного грузный. Округлый. Руки со вздутыми мускулами, ноги толстые, как у быка. Но в глазах не присутствует сила, Режущий Бивень заметил с первого взгляда, что-то сразу ёкнуло в голове и откуда-то выползла юркая мысль: «Не устоит».

Бычий Пузырь долго подыскивал палку. Это у его противника палка всегда наготове, а он, наверное, полагал, что ему-то такое оружие не понадобится. Не успел разыскать дуб, упросил о помощи светлый тополиный сук.

В людской толпе много новых лиц. Давно уже Режущий Бивень не видел Умелого Камня, великого лекаря Зубров. И Степную Лисицу он давно не видел, хотя давеча и вспоминал её маслянистое лицо. Но она на него не глядит, у неё нынче уже имеется муж, а вот вдова Летняя Роса с младенцем на руках… их взгляды неожиданно встречаются, у неё прекрасные голубые глаза, немного туманные, с поволокой. Ей тяжко сейчас.

Противники стали один напротив другого, оперлись о свои палки, опробовали землю ногами, прося поддержки. Толпа затаила дыхание. Солнце скрылось за длинным тупоконечным облаком наподобие гигантской палицы, не желая разглядывать суету, земле же некуда скрыться. Два тела не поделили между собой третье, и сейчас намерены поделить. Мать-земля станет свидетельницей, примет кровь виноватого. Куда ей деваться?

Бегущий Кабан отвёл назад свою палку, готовясь к удару. Бычий Пузырь приподнял опущенную было голову, пытаясь изобразить насмешку или даже презрение, но получилось нечто другое, скользящая неуверенность и слабая надежда. Дубовая палка описывает в воздухе резкий полукруг и с треском ломается пополам на черноволосой голове. Бычий Пузырь оседает, словно раздумывая, упасть или ответить – и решает упасть. Он не выпустил своей палки из рук, но его глаза закрылись, а по лицу потекла обильная кровь. И по волосам потекла, стекая струйками на землю и оскверняя стойбище. Люди в безмолвии ждут. Бычий Пузырь ещё может открыть глаза и подняться, его тополиная палка тоже имеет право проверить крепость чужой головы… Степная Лисица первой изъявляет жалость. Склоняется над лежащим мужчиной, пытается приподнять. Другие женщины подходят ей на помощь, хватают обмякшего Бычьего Пузыря за руки и за ноги и утаскивают прочь. Виновницы поединка нет среди них. Она дожидается в чуме развязки событий. Муж сейчас к ней вернётся и проучит её, если ещё не выплеснул весь свой гнев на любовника, который не смог её защитить.

Люди расходятся. Земля осквернена, и сегодня не будет здесь пляски Зубра. Один поверженный Зубр оставил широкий окровавленный след, и это тоже является знаком, но не для всех. Земля должна быть очищена.

Режущий Бивень придумал себе занятие. Он поможет молодой вдове Большеглазого Сыча. Сделает для неё иголку и шило, чтобы она могла сшить первую одежду своему сыну, и ещё сделает лощило для выделки красивых шкур. В Костяной яме он выбирает подходящий кусок, надпиливает нужный размер и ломает кость об колено. Теперь нужно прорезать острым резцом очертания иголки, чтобы потом её выломать из куска кости. Однако прежде чем выламывать, лучше сразу просверлить дырочку для ушка, чтобы потом иголка не обломилась. Для сверления дырки желателен помощник, который будет прочно держать заготовку. Но когда нет жены, нет под рукой и помощника. Режущий Бивень осматривается вокруг, кого бы позвать на подмогу, но с удивлением замечает, что стойбище будто бы опустело. С его стороны никого не видать. Но куда они все подевались?

В общей мастерской (открытой площадке около Костяной ямы) нанесено и приволочено много плоских камней-наковален. Тут же вкопано стоймя несколько больших костей мамонта, потому что на таких столах удобнее обрабатывать инструменты. Раз нету помощника, то Режущий Бивень кладёт свою заготовку на плоский камень и усаживается на её краешек, прижимая весом своего тела. Обе руки свободны, он может просверлить и один сам без чужой помощи. Выскоблив в кости маленькую воронку, он начинает сверлить её основание, но судьба против его начинания. Ломается остриё свёрлышка. Он ищет в своей сумке другое, но ещё до того, как туда полезть, сразу чувствует, что другого свёрлышка нет, сломалось последнее. Ведь когда он в последний раз сверлил? Когда он вообще что-нибудь делал из камня или из кости? Ему даже трудно припомнить, когда.

Вытачивать новое свёрлышко не очень-то хочется. Кропотливое дело. Просить у других инструменты не полагается. Стыдно. Значит, либо ему придётся отказаться от затеи с иголкой, либо он вынужден сделать сверло.

Подходящие камни остались возле чума. Режущий Бивень решает идти за камнями, но, по пути, завидев толпу, сворачивает. Что-то снова стряслось. Судя по зловещей тишине, повисшей над людьми, что-то необычно серьёзное.

Режущий Бивень обнаруживает прореху в людском кольце и протискивается в середину.

Бычий Пузырь сидит на невысоком камне. С его лица смыли кровь, но его глаза совершенно пусты. Его лицо одеревенело, впитав силу дубовой палки. Лекарь Умелый Камень кремневым ножом сбривает волосы с головы Бычьего Пузыря, обнажая кровавый пролом. Кремневый нож проходит по тёмным сгусткам крови, углубляется в рану, но Бычий Пузырь ничем не выказывает боли. Ему всё равно. Его душа бродит в смятении, а тело не умеет стонать само по себе. И не сможет тем самым испустить силу.

Сбрив волосы вокруг раны, Умелый Камень подтачивает на куске песчаника притупившийся нож. Убедившись, что лезвие способно снять стружку с ногтя, Умелый Камень вновь берётся за голову Бычьего Пузыря. Теперь он делает неглубокий надрез вокруг пролома и отгибает лоскуты кожи. После чего начинает пропиливать череп, выцарапывая канавку в кости. Старуха Болотная Выдра подаёт ему комок из толчёной зелени, которым он стирает сочащуюся кровь. Напитавшаяся кровью зелень отбрасывается в подставленную корзину, чтобы потом её выбросили за пределами стойбища для Белого Стервятника или ловкого коршуна. Умелый Камень углубляет пропил. Он пытается пропилить насквозь верхний свод черепа. Кость неприятно скрипит, многие зрители не в состоянии вынести этого жуткого звука, но никто не уходит, ни женщины, ни дети, ни, тем более, охотники. Режущий Бивень тоже ощущает, как сами собой сморщились его губы в болезненной ухмылке – его душа ведь при нём и она перенимает боль Бычьего Пузыря. Она и другие души людей. А телу Бычьего Пузыря всё равно. По-прежнему он глядит перед собой невидящими глазами, и ни один мускул не дрогнет на его бледном лице. Но вот его голова резко дёрнулась. Умелый Камень засунул палец в пролом и отломал кусочек черепа. Этот кусок падает в другую корзину, не в ту, что для крови. Его закруглят, просверлят дырочку и превратят в большую плоскую бусину. Если, конечно, Бегущий Кабан останется жив. Но пока для этого нет опасений. Умелый Камень впитывает обильную кровь тёмно-зелёным комком, а затем выламывает следующий кусочек черепа. Голова Бычьего Пузыря снова вздрагивает и дёргается, но уста безмолвны, а глаза всё так же пусты.