Первозданная

Решаю пройтись пешком, чтобы размяться и наверняка заснуть. Пронизывающий ноябрьский ветер холодит кожу, похлестывая по раскрытым лацканам. Задумчиво преодолеваю два квартала, расположив руки в карманах брюк. Окидываю мимолетным взглядом прохожих.

Как будто кого-то ищу.

Остаток пути приказываю себе смотреть исключительно прямо и под ноги, пресекая насмешливые попытки своего предательского подсознания.

Когда приняв душ, оказываюсь в прохладной постели, меня посещает только одна мысль: как же я все же ее ненавижу…

* * *

— Дай сюда, мать твою! — вырываю шнур у оторопевшего Корюна и подключаю проектор самостоятельно. — Я тебя уволю, честное слово!

Это невыносимо! Почему этот придурок до сих пор работает у меня?

Помещение постепенно наполняется участниками семинара. И чтобы не спугнуть их, пытаюсь как-то взять себя в руки. Кажется, я превзошел собственные ожидания по степени агрессивности. Убивать и крушить — вот чего я хочу. Даже работа, всегда вызывавшая энтузиазм, никак меня не отвлекает на данный момент.

Глянув на циферблат, с досадой подмечаю, что впереди целый день, а я уже с самого утра мечтаю нажраться в стельку, чтобы отключить мозг хотя бы на каких-то пару часов.

Перестаю узнавать себя. Абсолютно. На протяжении последних недель взявшийся из ниоткуда дикарь стремительно вытесняет изнутри уравновешенного человека, коим я, как думал, всегда был.

— Я принес список, — блеет недоразумение рядом со мной.

Выхватываю лист и кладу на стол, смотрю в лицо парню, вздернув бровь и указывая на дверь. Если открою рот — не сдержусь и действительно уволю. Тот ретируется, и я, вздохнув, решительно встаю и иду к окну, наблюдая, как первые в этом году снежинки лениво кружатся в воздухе, а потом оседают на асфальт, крыши машин и магазинов, чтобы через мгновение кануть в лету, превратившись в воду.

Опять уплываю куда-то мыслями. Не замечаю, сколько времени проходит. Но когда оборачиваюсь, с удивлением подмечаю, что людей заметно прибавилось, и практически все места заняты.

В тот самый момент, когда делаю шаг по направлению к рабочему месту, в аудиторию входит…она.

Бл*дь…

Это, что, галлюцинации?

Окончательно слетел с катушек?

Но, нет…

Девушка из плоти и крови в сопровождении нескольких коллег, которых узнаю сразу, проходит дальше и размещается в самом дальнем углу.

Цепенею, понимая, что специально не смотрит на меня.

Что это, Сатэ? Очередная провокация?..

Злость, так тщательно подавляемая с момента нашего расставания, сейчас просыпается во мне с новой неведомой силой.

Без стеснения припечатываю её изучающим взглядом, пока Сатэ говорит с пришедшими парнями, и ловлю завуалированную реакцию. Может, она и считает себя сильной и стойкой, только вот, я прекрасно вижу, как ведет плечами, чувствуя мою агрессию на расстоянии.

А я в ярости.

На то множество причин. Но триггер — ее рвение делать вид, что меня в помещении нет.

Хотя, собственно, может, это и правильно?

— Давайте начнем. Кажется, все в сборе. Здравствуйте…

Отключаю эмоции и включаю мозг. Благо, сейчас работа действует на меня благотворно, слишком много ответственности. Уже спустя десять минут, войдя в привычный ритм, налаживаю контакт с присутствующими и веду стандартные курсы переподготовки. Это для них сие мероприятие проходит пару раз за несколько лет. Для меня — каждую неделю новая группа, помимо основных обязанностей.

О Сатэ не забываю, но и желание растерзать никуда не девается. Всего лишь притупляется. На время. Короткое.

Продолжает делать вид, причем весьма упорно, что я — пустой звук. Естественно, такое положение вещей меня не просто оскорбляет, а изрядно выводит из себя. К своему стыду, повинуясь повадкам застрявшей где-то далеко внутри советской учительницы с пучком на голове, продолжаю громко вести лекцию и медленно подходить к ее столу, будто хождение в процессе беседы — это норма для меня. Сам же, словно ехидная неудовлетворенная бабулька, пытаюсь подловить непутевую ученицу на том, что та витает в облаках…

И прихожу в ступор, когда вижу изящное запястье, аккуратным почерком фиксирующее суть мною вышесказанного в выданном блокноте.

Да уж, подловил, называется.

Но разве я могу так легко сдаться?..

— Думаете, Вам пригодятся эти конспекты? Я же предупредил, что материалы потом будут выданы. Лучше внимательно слушать.

Она даже не шелохнулась, лишь приостановила движение руки.

Я пялился на нее все это время, а эта чертовка даже не приподняла головы ради приличия. Вопиющее неуважение и открытая дерзость.

— Мне просто скучно, простите. Я уже изучила последние изменения… Поэтому и занимаю себя хотя бы письмом.

Скучно ей, видите ли. А голос такой…больше не мой. Я, вообще, адекватный? В каком смысле, не мой голос? Что за тупая постановка мысли.

Да потому что звучит Сатэ как-то по-чужому, отстраненно. И такого раньше точно не было…

При этом полна энергии и выглядит потрясающе. А осознание того, что она высыпается, в отличие от меня, добивает выдержку. То есть, разрыв переносится ею легче?..

— Раз изучали, может, напомните новый срок периода ожидания?

— Десять дней, — отвечает тут же.

— Каких?

— Календарных.

— Точно не рабочих?

— Точно, господин Адонц.

Киваю и возвращаюсь к презентации.

Ничего не могу с этим поделать — одновременно восхищаюсь и хочу придушить. Это же ненормально, да?

И чего пристал к девушке? Сидит же спокойно, не мешает, моего внимания старается не привлекать.

Но, оказывается, я, жуть, как хочу, чтобы она пыталась это самое внимание привлечь.

И я бы привлекся.

С досадой делаю сокрушенный выдох и понимаю, что так нельзя. И именно благодаря этой мысли последующие полтора часа оставляю Сатэ в покое. Мне трудно совладать с собственными противоречивыми ощущениями, но я признаю, что дразнить ее — это уже уровень ниже плинтуса. Что совсем не моя планка.

В конце концов, дядька, которому без пяти сорок, должен с уважением принять тот факт, что его больше не хотят.

Наверное.

Первый день семинара подошел к концу, и надо сказать, без особых происшествий. Все же мы смогли не ударить в грязь лицом, пачкая то, что между нами было, бессмысленными перепалками. Но за это, скорее, спасибо именно Сатэ…