Первозданная

Кажется, сегодня я не в себе, потому что больше не могу находиться рядом с ней. Обычно мои визиты длились несколько часов, я попеременно то читал ей статьи, то рассказывал что-то из жизни, то просто разделял ее безмолвие. И это длилось почти до самой ночи.

А сегодня не могу. Смотрю на Сатэ — выть хочется. Как у нее получилось игнорировать меня целый месяц? Ведь я знаю, что с другими она общается, пусть это общение и сводится к стандартному минимуму. Почему же ей не хочется разделить боль со мной после всего, что между нами было?..

Резко сокращаю расстояние между нами и целую ее в лоб, а затем забираю планшет и покидаю комнату.

На душе так паршиво, будто целая толпа садистов царапает гвоздями нутро. Слишком много сомнений и никаких гарантий, когда это касается Сатэ. Уверен, если решила для себя — до конца жизни может не заговорить со мной. Я, конечно, сделаю все, чтобы этого не допустить. Но сейчас мне не по себе. Ее отчуждение пугает, и я готов признать, что боюсь ее потерять.

Но она дернулась. Я почувствовал губами ее реакцию. А это хоть что-то…

Пусть я пока и не понимаю — хорошее или плохое…

Глава 36

«…Я стою тут напротив побитый самим собой, Я тебя не нашёл ни в одной другой Ты меня ненавидишь… и бог с тобой. Я пришёл в твои руки, к себе домой». Неизвестный автор

— Их приезд переносится на неделю, билеты распроданы.

Пытаюсь сдержаться, чтобы не поморщиться. Я очень рассчитывал на праздник в семейном кругу. Мне казалось, это будет способствовать поправке Сатэ, да и не мешало бы поговорить с ее отцом перед тем, как сделаю ей предложение. Это было бы правильно. Но мы имеем то, что имеем.

— Вы же сказали, они просто хотят устроить сюрприз, поэтому не называют дату приезда.

Элеонора Эдуардовна, в отличие от меня, своей досады не скрывает и не стесняется в выражениях:

— Вот так и бывает, когда надеешься на слово зятя… Осел — он и в Африке осел. От моего предложения прилететь на частном самолете друзей они отказались, гордые, видите ли. А испортить всем настроение — пожалуйста.

— Может, если бы Вы поведали им истинное положение вещей, они уже были бы здесь? — даю выход своему раздражению.

Гитлер в юбке удивленно приподнимает бровь, надменно оглядывая меня с ног до головы, затем спокойно выдает:

— Сходишь домой и задашь матери вопрос, как бы она захотела узнать подробности этой истории, если бы в главной роли была бы Татев. По телефону или лично? А потом будешь учить меня. Договорились, Торгом Ашотович?

Я заметно напрягся и стиснул зубы. Да, бабка просто невыносима. Но в ее словах есть здравый смысл. Поэтому пришлось заткнуться и лишь тяжело выдохнуть скопившееся в районе груди негодование.

— Мне нужно идти, завтра к полуночи буду здесь.

Она лишь кивнула и отошла в сторону, освобождая мне путь.

Ни черта мне не нужно. Куда идти? Куда, мать твою, идти-то? Если единственное место, в котором хочешь быть, для тебя недоступно?..

Развить мысль мешает входящий звонок. Некоторое время сверлю экран отсутствующим взглядом, затем, опомнившись, отвечаю:

— Да, Вард.

— Где ты?

Оглядываюсь.

— Оказывается, на парковке у дома. Даже не помню, как доехал.

На том конце виртуозно присвистнули.

— Может, зарулишь ко мне? Приговорим бутылку двадцатипятилетнего виски, который я верчу в руках?

— А ребята?

— Ой, эти — пропащие бедолаги. Миша помогает жене с подготовкой, Сармен укатил в очередную командировку.

Я почувствовал такую жгучую зависть к Мише, что аж дыхание перехватило. Мог бы ведь сейчас толкаться в супермаркетах, гоняя тележку рядом с воодушевленной Сатэ, смеяться над ее репликами по поводу шумной возни. Я ни разу не был с ней в магазине. Но…воображение услужливо вырисовывало картину, как она подносит пачку каких-нибудь спагетти и внимательно вчитывается в срок годности и состав. Я не сомневался, что именно так и выбирает продукты эта кобра.

— Тор, ты там окочурился, что ли? — напоминает о своем существовании друг.

— Есть такое.

— О-о, так тебе точно нужен виски. Дуй сюда. Сейчас организую еще и по еде. А то ты в последнее время и питаться забываешь.

— Ладно, скоро буду. Сам что-нибудь привезу пожевать. Доставай лед.

Через полчаса я уже сидел в гостиной Вардана и уныло разглядывал закуски перед собой. Жидкость в стакане мерцала в свете люстры, то и дело привлекая внимание. Рядом со мной аппетитно поглощали горячую пиццу, но мне кусок в горло не лез.

— Поверь, если от тебя останутся только кости, ей это никак не поможет. Ешь, Тор. Смотреть уже страшно.

Я хмыкнул и отставил стакан. А затем прилег на спинку дивана, откидывая голову назад и прикрывая веки.

— Ты правильно говорил, мы конченые циники. Это болезнь века.

— Уже нет. Ты тоже выбыл из команды, — подтрунивает. — Теперь вы с Мишей в одной лодке.

— Если бы, — хмыкаю. — Сатэ упорно молчит.

Друзья знали нашу историю, и я чувствовал их поддержку. В тот самый день, когда она, очнувшись, прогнала меня, я уехал и нажрался, выдав всю подноготную. Впечатленные мужчины с нетерпением ждали знакомства с девушкой, положившей меня на лопатки. Хотя, в выражениях они не были столь лаконичны.

— Думаешь, откажет?

Я пожал плечами и задумался. Адски хотелось заорать. От усталости, безразличия с ее стороны, этой непроглядной тьмы вокруг нас.

— Меня пугает не ее отказ, — открываю глаза и подаюсь корпусом веред, растирая ладонями лицо, — а способность уверить в том, что я ей больше не нужен. Пока Сатэ молчит, надежда есть. Стоит ей использовать свой скальпель-язык… Вот, бл*дь… Как тебе объяснить, Вард? Просто поверь, эта девушка способна отправить меня в нокаут. Только она.

— Охотно верю и готов аплодировать стоя.

Я рассмеялся и стрельнул в него угрожающим взглядом.

— Долг платежом красен. Однажды я тебе это припомню.

— Всё может быть. Если тебя постигла эта участь, я уж точно не стану зарекаться. Ты всегда был самым категоричным из нас всех, — он вдруг замолк и расплылся в широченной ехидной улыбке, словно Гринч. — Да ты, по факту, отговаривал Мишу жениться прямым текстом. Надо будет поведать эту историю Милене на досуге.

— Ты настоящий друг!