Первозданная

Прихрамывая, делаю несколько шагов. Но сердце буквально уходит в пятки, когда сзади слышится парализующий визг тормозов. Резкий и чудовищный по уровню децибелов звук заставляет остановиться. Я вздрагиваю, испугавшись, а потом продолжаю свой путь, отмерев.

— Нет, я тебя все же собственноручно задушу! — злой рык за спиной.

И в следующую секунду самым бесцеремонным образом меня разворачивают и больно впиваются в плечи. И я съеживаюсь, растерянно уставившись в стальные глаза, прожигающие насквозь.

— Задушу… — повторяет этот возмутитель еще зловеще, и я теряю дар речи от ярости в его голосе…

Глава 40

«Пока падали звезды на поле,

Я желание им сочинял:

Пусть все люди забудут о боли,

Даже те, кто ее причинял…» Ник: Один Из Сотен Тысяч Лиц

— Что ты творишь?! — переходит Адонц на шипение. — Какого хрена опять лезешь туда же?!

Озадаченно хмурюсь, силясь понять, что происходит. Откуда он, вообще, возник?

— Мы возвращаемся прямо сейчас.

Отчеканив весьма сомнительное для меня заявление, разъяренный мужчина пытается оттянуть мое окаменевшее тело обратно.

И я внезапно прихожу в себя, словно заражаясь его взрывоопасным состоянием.

— Убери руки! Мне больно!

— Потерпишь, пока будем идти к машине, — огрызается, не отрывая потемневшего взора.

Голод, жажда, бесконечная нужда. Мука, терзания, тоска. Как же много в этих глазах напротив. Будь он немного нежнее, я бы не стала так рьяно сопротивляться. Но ведь мы не умеем иначе.

— Манеры лондонского аристократа, мать вашу! — слетает с языка раньше, чем успеваю подумать.

И все же удается вырваться из плена. Но Торгом тут же тянется ко мне.

— Мать мою оставь в покое, женщина она неповторимая. Да и в скором будущем станет твоей свекровью. Если, конечно, не придушу тебя до этого.

Отмахиваюсь от протянутой руки, ударив по ладони.

— Очень смешно!

— Однозначно, я же именно поэтому ухахатываюсь.

Замолкаем, приступая к молчаливому поединку взглядов.

— Ты туда не пойдешь, — обманчиво спокойно.

— Не указывайте мне, господин Адонц, — вторю, злясь еще больше. — Ты не имеешь никакого права запрещать, угрожать или останавливать…

— Да, ну? — его брови взлетают вверх, а тон приобретает нотки циничного сарказма. — Подумай еще чуть-чуть.

Раздраженно вздыхаю и прикидываю, как ускользнуть. Учитывая, что я безбожно хромаю, убежать от него мне не дано. Значит, следует договориться. А как это сделать, если каждое слово вызывает внутренний протест? Мы, вообще, научимся разговаривать адекватно?

— Сатэ, — предупреждающе зовет Тор, когда я оглядываюсь на ворота лечебницы, — не заставляй прибегать к крайним мерам… Пока что у тебя есть шанс самой дойти до машины.

Не дождавшись моего ответа, он снова хватает за руку и тащит в нужную сторону. Вскрикиваю от боли, поскольку это была именно сломанная рука, и зверский напор напомнил о переломе. Адонц тут же выпускает ее и с сожалением произносит:

— Прости, кобра, я не хотел…

Бешеный ветер проникает под куртку, которая абсолютно не предназначена для такой минусовой погоды. Она легкая и практичная — как раз на те случаи, когда большую часть времени нужно находиться в салоне автомобиля или в помещении.

Начинаю слегка дрожать. И с вожделением смотрю на раскрытые полы пальто Торгома.

Ах, пошло оно всё…

С остервенением, поддаваясь порыву, врезаюсь в его грудь и опоясываю мужскую талию. Зарываюсь лицом в темный джемпер и блаженно вздыхаю.

— Бл*дь!

Коротко ругнувшись и резко втянув в себя воздух от переизбытка чувств, Тор стискивает меня, удваивая мою эйфорию.

И всё. Есть только вот этот настоящий момент, когда никаких слов не надо.

Но ведь он не может длиться вечно, правда? Так не бывает. И сейчас его нарушаю именно я, поднимая голову:

— Я должна его увидеть.

— Сат…

— Подожди… — перебиваю, установив зрительный контакт и перейдя на надрывный шепот. — Я же думала, он меня изнасиловал, Тор. Понимаешь?

Мне слишком тяжело в таком признаваться именно Адонцу. И боль в его глазах от этого откровения сметает выдержку. Мгновенно подступают предательские слезы. Это очень…очень горько. Ведь все действительно могло быть разрушено.

— Понимаешь, что это для меня значило? — продолжаю вмиг севшим голосом. — Дай мне избавиться от этого ада в своей голове. Пожалуйста…

— Я пойду с тобой, — непреклонным тоном.

— Не пойдешь. Ты и сам знаешь — он ничего мне не сделает.

Раздраженно фыркнув, но, уже теряя позиции, мужчина демонстративно притягивает меня еще сильнее.

Слабо улыбнувшись уголками рта, касаюсь его щеки холодными пальцами, беззвучно прося отпустить. Тор подается вперед и накрывает мои губы мимолетным, но достаточно эффектным поцелуем.

— Твое наказание остается в силе, — обещает, осторожно выпуская из своих объятий.

— Еще посмотрим, — ворчу, отворачиваясь.

— У тебя полчаса. Максимум.

Я дернула плечами и продолжила свой путь.

После всех формальностей меня проводили в специально отведенное для посещений помещение. Все прошло гладко, поскольку я успела записаться за несколько дней до этого. Мне просто напомнили правила, которых следует придерживаться в поведении. Я села и, не находя себе места, стала оглядываться по сторонам, отмечая царящую мрачность и какую-то безысходность. А запах?.. Почему даже здесь витает фармакологический аромат? Мне всегда казалось, что в этой области медицины используют какие-то другие препараты, с иными составами, которые не имеют сходства с теми, к которым мы привыкли. Но…я ошибалась. У болезни одно лицо. И у лекарства — соответствующий душок.

Меня передернуло. В сознании билась настойчивая мысль покинуть неприятную комнату поскорее… Но в эту секунду на пороге появился Мовсес.

Мы оба застыли.

Я была приятно удивлена его внешним видом, поскольку он выглядел…нормальным? Согласно всем стереотипам, я готова была увидеть изнеможённого пациента в смирительной рубашке и безумным взглядом. Ну, ладно, не очень безумным — ведь тогда мне бы точно отказали в посещении. Но всё же… Я готовилась к худшему.

— Здравствуй, Сатэ, — начал он первым, заставив вздрогнуть от звука спокойного голоса.