Первый курс: Парадокс Бенуа_расширенная версия

Факел продолжал гореть, но я понимала, что его горение не вечно. Когда он погаснет, то опять наступит та непроглядная тьма, которая меня пугала больше всего.

Казалось, что этому не будет конца. Шаг, еще шаг по бесконечной земляной трубе, стены которой то расширялись, то сужались. Встречались завалы, которые надолго останавливали меня, тогда приходилось возвращаться и искать боковой проход. Иногда по стенам моего "проспекта" стекала вода. Тогда я мочила ладошки в этой жидкости, которая пахла землей, и жадно слизывала ее с рук. В одном месте вода текла с потолка коридора небольшим ручейком, тогда я решилась сделать небольшой привал, немного отдохнуть и посмотреть свой нос. Он болел и распух, но к счастью не был сломан.

Из небольшой лужицы на полу, которая получилась из, стекающей по камням стены, воды, получилось прекрасное зеркало! Если поднять над головой факел, то свое отражение я вижу очень хорошо. Его, конечно, нельзя сравнить с витражным зеркалом в полный рост, но и это было чудом. А то, что глядит на меня из него, это даже не чудо, а чудище! Я плакала, даже скорее не плакала, а скулила, как щенок, который упал в колодец и теперь ясно, что ему не выбраться. Так и я, как тот щенок, останусь здесь навсегда.

Я не могла в той лужице рассмотреть всех деталей моего эпатажного макияжа. Его оценили бы специалисты по маскировке. Но когда я пригляделась, то поняла, что в отражении водного зеркальца на меня глядит встрепанная худенькая рожица! Моя малышку Ру!

Смешно сказать, но у меня, у секретного агента, - будущего, конечно!
– есть тайная жизнь! Она обрушилась на меня еще в начале одиннадцатого класса, тогда я узнала, что моя семья - это совсем не монолитная крепость с толстыми каменными стенами, а очень даже шалаш Ниф-Нифа на ветру. Только разбрасывать соломы с этих стен примчался не ветер, а стараемся мы сами.

В тот день я пришла из своей спецшколы немного раньше, учительница английского Деба Юльевна Штольц заболела, и нас отпустили по домам. Открыв дверь, я услышала, как мой папа, который никогда не поднимал голос на маму и иначе как солнышком ее не называл, сейчас кричал, чтобы она катилась к своему французу! Я перестала что-либо понимать. Какой француз? Почему мама должна к нему катиться? Оставив сумку, я заглянула сначала в каминную, а топом на кухню.

На кухне, которая похожа на рубку марсианского корабля, а не на прозаическое место приготовления пищи, стоял ужасный беспорядок. Битая посуда, опрокинутые стулья, разлитое молоко на столе. А за столом сидит мама и спокойно смотрит, как папа вышагивает по кухне туда-сюда. По ее лицу всегда было сложно понять, что происходит у нее на душе, но сейчас она была растеряна, но не напугана.

– Анатолий, успокойся, ты пугаешь ребенка, - мама даже не повысила голос. Она уже приняла какое-то решение, оно ей нравилось, и мама не собиралась его менять.

– Ребенка?
– папа внезапно остановился, - А ты не подумала, что Ната заканчивает школу, у нее впереди экзамены? Что ей поступать в институт надо?

– Наталья, заходи, - это он уже мне, папа призывает меня в союзники!

– Наточка, я должна тебе сказать, что я, возможно, уеду на некоторое время во Францию. Там у меня есть ... друг, - нашла нужные слова мама. При этом она в упор глядела не на меня, а почему-то на папу.

– Друг?
– я еще не понимала, что катастрофа уже произошла, и я стою на развалинах нашей семьи.

– Почему друг? А как же папа? И я?
– я еще цеплялась за осколки этой мнимой крепости и надеялась ее собрать опять, как в детском конструкторе. Но ветер уже развалил наш шалаш, и над головой было только небо.

– Возможно, ты меня сможешь понять, - мама была по-прежнему спокойна, только салфетка в ее руках превратилась в маленький шарик.

– Анатолий, мы уже всё сказали, если ей здесь будет плохо, то она приедет ко мне через год.

Во мне проснулся вулкан! Он уже приготовил те столбы огня и пепла, которым под силу снести города!

– Вы все решили? Понятно!
– в моем голосе были первые признаки извержения, и сейсмометры уже положили стрелки, показывая максимум тревоги!
– Мне не будет плохо! Мне будет хорошо!

И я выбежала из квартиры, бросив сумку у дверей.

Тогда я не знала Леона, не знала, что через год мама будет жить во Франции, а папа найдет себе новую жену, но уже поняла, что старая жизнь закончилась.

В тот вечер я просидела на Арбате у Окуджавы миллион лет, пока меня не увидел Реорик. То, что он Реорик, я узнала потом! А сейчас только увидела, что недалеко от меня остановилась большая компания неформалов на мотоциклах. Они все были одеты в кожаные куртки, банданы и огромные ботинки. Что он увидел в маленькой девушке, одиноко сидящей уже больше часа на скамейке, я не знаю. Но Реорик подошел ко мне и сел рядом:

– Я Реорик, - сказал он и протянул огромную руку, - ты кто?

Я к тому времени уже простилась с прошлой жизнью, уже успела дать себе честное слово, что домой не вернусь никогда! Решила начать новую жизнь с нового имени. И почему-то назвала странное и длинное имя, которое сама только что придумала. Откуда оно появилось? Не знаю! Но Реорик покачал огромной головой:

– Зачем так длинно? Нет, ты будешь просто Ру, чтобы люди не завидовали! Пошли, - это были первые шаги в моей новой странной ипостаси! Домой я, конечно, вернулась. Реорик убедил меня, что для того чтобы начать новую жизнь, совершенно не обязательно делать несчастными родных людей. Я думаю, что если бы мама поговорила бы с Реориком, то осталась бы дома, и не поехала во Францию! И даже если бы она при этом надела кожаную куртку, сапоги а-ля-милитари и пересела с пежо на ямаху, то я бы ей все это простила. Главное, чтобы она была дома. Но все сложилось иначе. Мама не встретилась с Реориком, она встретилась с Леоном. А у меня в школе была одна жизнь, ее проживала отличница Кузнецова Натка, а вечером начиналась другая, в которой была малышка Ру.

Это нормально иметь несколько жизней! Если присмотреться, то почти у каждого есть вторая жизнь, которая идет параллельно, у моей учительницы по английскому тоже была вторая жизнь, она после работы безудержно отдавалась свои цветам! Деба одевала старые штаны, ношеную майку, бейсболку и очки. В таком виде никто не мог узнать в ней сдержанную, всегда подтянутую и немного чопорную старомодную даму - учителя в элитной спецшколе. Вот чем она занималась в таком виде? Она с упоением копалась в земле и радовалась своим фиалкам.

А мы гоняли на байках по всему Подмосковью, слушали Цоя, устраивали покатушки по ночной Москве. Один раз Реорик взял меня с собой на мотике до Ярославля. И мы были счастливы! Мимо неслись деревушки и городки, бесконечные поля и густые зеленые леса.

Мы жили на другом глобусе! Люди шли мимо нас как инопланетяне за толстым стеклом, не пересекаясь с нашим миром. Толстые тетеньки поджимали свои морщинистые губки, глядя на то, как мы целуемся, и их рот становился похож на куриную попку! Я рассказала моему командиру, что жизнь у меня практически кончилась, что мама меня бросила и уехала. И Реорик сказал мне: