Первый матершинник на деревне...
Шрифт:
* * *
Полупрозрачные нити, обрамлявшие голову алого силуэта, начали заметно дергаться, будто рыболовная леска, с крючка на конце которой пытается сорваться крупная рыба. Дыхание Дзясина окончательно превратило пространство вокруг в небольшой пустырь, засеянный серой пылью. Мои ноги держались из последних сил, но я был точно уверен в том, что сейчас мне следует держаться. Узнать, что именно случится, если я не сумею завершить ритуал в такой момент, почему-то совсем мне хотелось.
Но, наконец, эти гр*банные струны начали отрываться! На конце каждой из них было нечто вроде пульсирующего шара.
* * *
Боль в шее, пронзившая Кидомару была настолько внезапной и сильной, что он не сумел аккуратно приземлиться на ближайшее поваленное бревно и, оступившись, рухнул на крышу трибуны. Вопль от нестерпимого жжения в том месте, где была нанесена печать Джуин, сам собой вырвался из горла шиноби Звука. Стерпеть эту боль не было никакой возможности. Как будто нечто вырывало из парня часть его нынешней сущности. Причем делало это грубо и без всяких попыток смягчить "сопутствующий" эффект. Он попытался встать, но, не удержавшись, вновь упал на колени. Запрокинув за голову все шесть своих рук, Кидомару изогнулся в сотрясавшей его агонии, и удар катаны однорукого ёрики, таки настигшего своего врага, стал для него в этот миг избавлением.
Но эту боль в тот момент разделил не только один из телохранителей Орочимару. Каждый носитель печати Джуин, как далеко или близко он бы не находился от турнирной арены Конохогакуре, испытал в те секунды схожее чувство. Ослепляющая боль и ощущение куска плоти, вырываемого из шеи старыми проржавевшими клещами. Для многих этот момент еще не раз стал центральной темой самых жутких ночных кошмаров. И все из-за того, что не ощутить природу чуждого существа, что прикоснулось тогда к каждому, не стало проблемой ни для одного из них.
В далеком подземном комплексе Деревни Звука яростно метались в камерах выжившие жертвы долгих экспериментов Орочимару, а всего этажом выше сотрясалось в судорогах опутанное трубками лечебных аппаратов тело Кимимаро, последнего представителя рода Кагуя. В лесном массиве, подступавшем к Конохе с востока, почти теряясь на фоне шума от схватки двух исполинских монстров, звучал крик Учиха Саске. Рухнув на случайную крышу, шипя сквозь зубы и прокусывая губы в кровь, извивалась всего в двух кварталах от стадиона Митараши Анко. Бросаясь на решетку под ошарашенными взглядами охраны, в своей камере бился Мизуки, бывший преподаватель Академии Шиноби Конохи, а ныне простой заключенный специальной тюрьмы.
Темный бог собирал свою жатву, выкорчевывая из мироздания малейшие частицы силы змеиного санина, и не было ни единой возможности укрыть от него хоть что-то.
* * *
"Щупальце" Дзясина втянуло через края угловатого разрыва последние остатки того, что хранил в себе член легендарной Троицы Санинов. Призрачная лапа Шинигами уволокла в свою утробу душу окончательно мертвого хозяина Страны Рисовых Полей. Провал "во тьму" закрылся, избавив воздух от своего отравленного дыхания, и я вдруг снова смог заметить синее небо над головой. Тишина, разлившаяся окрест, казалась невероятной.
Удивляясь такой простой вроде бы мысли, что все, наконец-то, закончено, и чувствуя, как усталость сменяет собою боль, я тяжело припал на правое колено, чудом удерживая себя в сознании. Различить хрипловатый голос, зовущий со стороны, мне удалось не сразу.
–
Хидан, - было видно, что старик Сарутоби тоже едва держится на ногах. Кроме того, за его спиной грозовой тучей уже завис силуэт Шинигами.– Спасибо тебе, Хидан. Похоже, я сам вряд ли сумел бы довести до конца это дело...
– Не буду врать, что мне это ничего не стоило, дед, - хриплый смешок, вырвавшийся у меня, прозвучал как-то горько.
– А потому имею наглость попросить взамен кое-что...
Главное успеть закончить... Не потерять сознание... Закрыть последнюю брешь... Не хотелось думать о том, что со мной случится, после того, как я вырублюсь. Надеюсь, парни сумеют не подпустить к моему лежбищу никого постороннего... Надеюсь, они не погибли сегодня...
– И чем же тебе может помочь умирающий старый шиноби?
– несмотря на свое состояние, Хирузен тоже улыбнулся.
– Я не хочу, чтобы детали того, что здесь случилось, стали известны кому-либо еще. Будет достаточно лишь "официальной версии" о нашей общей победе. Без всяких подробных "как" и "чем", понимаешь?
– Хокаге слегка кивнул.
– А еще, я хочу, чтобы клан Сарутоби знал и был уверен, пока они не трогают меня и моих людей, мы будем с ним хорошими и верными союзниками. И чтоб меня Дзясин к себе прибрал, если я сейчас п*зжу.
Стариковский смех-кашель был мне ответом.
– Хорошо, я понял тебя, Хидан. Ты действительно сильно помог мне... И оставлять Анко без всякой помощи я не хотел бы... Энма, - старик покосился на обезьяна, уже давно освободившегося от змей, аккуратно вытащившего из тела хозяина Кусанаги и сидевшего на земле с мечом на коленях рядом с главой семьи Сарутоби.
– Сделай так, как просит этот молодой человек. Он, похоже, совсем не глуп и довольно силен, чтобы не сбрасывать его предложения со счетов так просто.
Макакян сложил верхние лапы в каком-то непонятном жесте и склонил голову.
– Последняя воля священна. Я сохраню тайну и передам послание.
– И это... Железяку-то тоже оставь, - булькнул я, уже чувствуя, как тело кренится вправо, срываясь в "свободное падение".
Блаженная пелена смежила мне глаза, а потом на меня обрушился шторм из того, что было лишь десятой долей жизненных сил, полученных сегодня властителем Двора Теней. Того, как душа Сарутоби покидает бренное тело и отправляется в желудок к Шинигами, чтобы разделить это узилище с другими пленниками, я уже не увидел.
* * *
– Похоже, что все, кончился ваш командующий, и вы вместе с ним заодно.
Досу спрыгнул на крышу и осторожно двинулся в сторону неподвижной девушки с ярко-рыжими волосами. После припадка, внезапного накрывшего куноичи, она так больше и не проявила признаков жизни. Но практика шиноби требовала быть настороже всегда. Даже когда ты полностью уверен в собственных силах и том, что деваться врагу уже некогда.
Впрочем, знание этих теоретических правил, не всегда соответствует поведению человека в реальной ситуации. И потому...
– Эй, ты там вообще живая?
До куноичи оставалось всего пара шагов, когда в лицо Досу полетела дымовая шашка, а щеку обожгло росчерком одного из его собственных сенбонов. Уйдя с опасной траектории и махнув перед собой резонатором, Кинута выскочил из мглистого серого облако. К тому моменту, когда дым рассеялся, стало понятно, что собеседница успешно "сделала ноги".
Громко выругавшись в свой собственный адрес, Досу от души вмазал себе ладонью по физиономии. Хорошо еще, что его позора никто не увидел, одними насмешками от боевых товарищей можно было уже и не отделаться.