Первый матершинник на деревне...

– Это трудно было, блять, не заметить, - согласился я с кривой усмешкой, стараясь ничем не выдать легкого напряжения.

– Знаки, оставленные убийцами - это точные копии того амулета, что ты таскаешь все время с собой, - после небольшой паузы продолжил говорить Торуга. Я давно подметил, что в сложных ситуациях именно он брал на себя инициативу, а Кодзаки всегда безмолвно следовал за товарищем.
– Мы не стали поднимать эту тему при людях даймё, но...

– Желаете откровений?
– я повернул голову в сторону Румои, не выпуская Кодзаки из поля зрения.
– Что ж, можно и поп*здеть. Только убеждать вас ни в чем не буду, не мое это...

– Что это за символ?
– в узких глазах самурая не было смятения и нерешительности. Одно неверное слово или неправильно истолкованный жест, и оба моих учителя по кендзюцу готовы были преподать мне самый зрелищный свой урок.

– Это символ бога Дзясина.

Повисшая пауза слегка затянулась, и первым сдался Кодзаки.

– Что это за божество, и какое отношение ты имеешь к нему?
– в отличие от Торуги голос блондина заметно дрожал, свои эмоции Нэмуро всегда контролировал хуже.

– Это бог Смерти.

– Шинигами?
– уточнил однорукий.

Странно, хотя эти слова и имели одно значение, в языке, на котором мы говорили, они звучали по-разному.

– Нет, - старые заготовки опасных мыслей легко облекались в форму слов и срывались с моего языка, - Дзясин-сама был человеком. Великим человеком, победившим Шинигами. И тем самым лишившим его власти над собственным духом.

– Звучит, как-то сказочно, - с сомнением хмыкнул Торуга.

– Сказочно?
– передразнил я его.
– Рикудо Сенин победил Десятихвостого, сотворил луну, научил людей пользоваться чакрой и был объявлен богом еще при жизни! Так неужели таким, блять, ох*енно невероятным тебе кажется то, что у кого-то хватило сил одолеть Шинигами после собственной смерти?! Впрочем, это уже является делом личной веры для каждого, а не игрой в разумность доводов.

– Ты не ответил на вторую часть вопроса, - напомнил Кодзаки.

– Семья Тамеруйо издревле поклонялась Дзясину-сама. Мои предки, правда, предпочитали скрывать этот факт, но мне...

– Тебе на это было попросту похер, - закончил Румои в моем ожидаемом стиле.
– Люди, напавшие на деревню бортников, тоже служители этого бога?

– Не совсем, - я снова отвернулся от самураев и посмотрел на свой медальон.
– Убивать врагов во славу Дзясина-сама - это долг его последователей. Но убивать в бою! Во время поединка с равным сильным противником! А женщины, старики, дети...

Вспоминая прошедший день, мне не пришлось играть презрение и ненависть, я лишь выпустил их наружу, не сдерживая больше в себе. И от того мое "откровение" прозвучало так искренне и непредвзято.

– Значит, ты не зря обмолвился, что знаешь, с кем мы, возможно, имеем дело.

– Да... Секта Дзясина. Дерьмоеды-раскольники. Тупые *банутые на всю голову п*дорасы! Помешенные на крови, ох*евшие мракобесы, извратившие первоначальное учение! Годы! Десятилетия о них ничего не слышали в Югакуре, от дальних границ Страны Молний до самых песков Страны Ветра. И вот откуда-то из моря вылезли недобитки ссученые, мать их портовую шлюху драть во все щели пятиметровым х*ем с медной з*лупой, чтоб еще неделю мотней харкала!

Удар моего кулака разнес в мелкую щепу кору, покрывавшую корень, рядом с тем местом, где я сидел. Как ни странно, и в этот раз все мои эмоции, выплеснувшиеся наружу, были самыми настоящими. Кровожадное нутро моего подсознания довольно заворчало, одобряя подобное отношение к будущему врагу. На поверхности ни в чем неповинного дерева остался довольно внушительный скол, а с жестоко стесанных костяшек по моим пальцам побежали вниз тонкие красные ручейки. Рефлекторно слизнув с ранок кровь, я посмотрел на притихших оперативников.

– Думайте, что хотите, но завтра эти суки умрут. Болезненно и во славу Дзясина-сама!

Переглянувшись бойцы, обменялись взглядами, и, уж не знаю содержания из безмолвного диалога, но в следующую секунду спины обоих склонились почти параллельно земле.

– Нам стыдно за наши сомнения, - заговорил Кодзаки, по-прежнему не разгибаясь.

– Хидан-сама, мы прекрасно понимаем, что это очень личное дело, но позволь нам в качестве извинений помочь тебе в восстановлении справедливости, - добавил Торуга.

– Ладно, вам, не вы*бывайтесь, - я слегка рассмеялся.
– Устроили тут, театр кабуки, блять.

Самураи с улыбками распрямились.

– Я пока еще не бился головой так сильно, чтобы лезть на этих гандонов один. Поэтому будете помогать в любом случае, но не в качестве сраных извинений, а потому как у вас на это есть прямой приказ от даймё, которому вы вообще-то официально служите.

– С радостью, - еще шире оскалился однорукий.

– Ладно, олухи, если уже отдохнули, то нехер рассиживаться. Поп*здовали.

Три наших тени одним синхронным прыжком взмыли вверх, исчезая через мгновение в переплетении древесных крон.

* * *

Встретившись под утро в условленном месте с Караме и остальными, мы продолжили путь. Те, кого мы преследовали, очень активно петляли по узким лесным тропам, почти не выбираясь на открытое пространство. В одном месте уже к концу ночи я лишь благодаря профессиональному чутью своего предшественника обнаружил расставленную ловушку с отравленными дротиками. Так сказать, "для самых умных". Для тех, кто точно знает, что напал на верный след, долго по нему идет и слегка расслабился. Ушлые сволочи...

Заранее изменив построение отряда, и выдвинувшись в авангард вместе с Караме, как с единственным пока настоящим специалистом в нинзявском деле, мы сумели засечь нашу цель, и, кажется, не обнаружили при этом себя для противника. Детальную тактику предстоящего боя проработали быстро, пока ожидали своих.

Забрав Цурумаки и Тогу, засланец Яхако направился по обходному маршруту так, чтобы засесть на пути у ублюдков. От меня с самураями требовалось лишь в нужный момент оттянуть внимание на себя.

Оттолкнувшись от последних ветвей раскидистой ели, моя тройка приземлилась на тропе позади замершей группы. Три фигуры в черных одеяниях-балахонах и человек восемь носильщиков с плетенными заплечными корзинами обернулись в нашу сторону.

– Шиноби?
– с некоторым удивлением заметил один из жрецов.

– Ёрики, у*бок, - издевательски бросил я ему в ответ.

Понять, что передо мной именно те, кто нужно, теперь не составляло уже никакого труда. У каждого из черной троицы, кроме знакомых ожерелий, имелось при себе еще по одному характерному предмету. Косы. У тех, что стояли в центре и справа, они были простыми, однолезвийными и выглядели вполне обыденно. Ну, кроме того сразу бросавшегося в глаза факта, что это отнюдь не крестьянский инструмент, а предмет совершенно иного назначения, за которым старательно ухаживали с заботой и любовью. У последнего жреца лезвий на косе было два. Одинакового размера и закрепленные параллельно рядом друг с другом на одной высоте, они расходились чуть в стороны и образовывали эдакую "козу". Выходит, дизайн косы оригинального Хидана был его личным творческим экспромтом. А может быть, последний Тамеруйо был первым, кто догадался придать косе те боевые свойства, вроде увеличения зоны поражения, о которых в каноне говорил Шикамару.