Первый матершинник на деревне...
Шрифт:
Опрокинув в себя новую порцию, я почувствовал, что окончательно прихожу в себя. Вино с красным перцем, очень похожим на паприку, это действительно что-то, хотя прежде я за собой пристрастия к таким алкогольным "извращениям" не замечал. Видать влияние Дзясина сказывается. Проклятье, уже ведь почти забыл, что теперь предстоит разговор с Анко и все такое. Но ладно, отложим это до обеда, когда договорились встретиться. Куноичи будет ждать от меня ответов на свои вопросы, к тому же я ей их уже обещал, так что откровенной беседы не избежать.
Тем временем, Дото придвинулся обратно к столу, извлекая из рукава небольшой конверт из вощеной белой бумаги. Вот, видимо, и пришел черед дела, из-за которого он на самом деле и пожелал меня видеть. И я даже знал цену, которую, он предложит. Вот только не знаю, чем придется за это платить самому. Знакомая ситуация, да.
Но, по крайней мере, Казахана мне нравился своей прагматичностью. Хоть по докладам наблюдателей, работавших в купеческих конторах
Дото, сменивший брата в ходе почти бескровного переворота, с того ракурса, что был виден мне, спас Юки-но-Куни в самый последний момент. И вот уже третий год, как какой-нибудь обычный крестьянский вол, впрягся в "разбитую телегу" государственного управления, пытаясь вытащить свою страну и свой народ из заснеженных буераков. Не гнушаясь при этом никакими средствами, что опять же, по моему мнению, было для правителя в подобной ситуации более чем допустимо. Да и народ, равно как и страну, Дото не шибко терроризировал, если подумать. Все-таки он хотел в первую очередь их сохранить, и править богатой землей и довольными людьми, а это для любого даймё уже чуть ли не равносильно подвигу. Вспомнить хотя бы Моригаву и его полное безразличие к тому, что происходило до недавнего времени в Стране Леса. Да и моего собственного Юмагаву, как я уже успел не раз убедиться, гораздо больше интересовало проведение праздничных мероприятий во дворце Юимото-Оки, чем, допустим, сохранность границ или пресечение довольно частых грабежей на дорогах. Не то чтобы это его совсем не волновало, но суетиться наш даймё начинал лишь тогда, когда в число пострадавших, например, попадал кто-то из родственников, друзей или знакомых его многочисленных придворных чиновников. Либо когда случался "скандал" типа нападения дзяшинитов или тотального беспредела, устроенного дезертирами из Страны Рисовых Полей. В общем, для своего времени и для своей страны Казахана Дото был еще очень хорошим вариантом. Ну и партнером по бизнесу оказался удачным и, пока, довольно надежным, умеющим ценить собственные выгоды при минимальных затратах.
– Тамеруйо-доно, ко мне тут недавно обратились старшины тех производств и торговых постов, что существуют под эгидой дома Кинута, с предложением оказать им помощь в одном щепетильном деле, - начал издалека Казахана, переходя к главному вопросу.
– Они хотят создать нечто вроде большой купеческой гильдии, объединяющей многих торговцев по всем берегам северного моря, со своим уставом, внутренними правилами и даже службой охраны. Разумеется, скрытые поселения будут этому мешать, и без поддержки властей даже в тех государствах, где нет гакурезато, торговцам самим не справиться...
Это было верно. Без прямого покровительства власть предержащих в отдельных регионах моей идее о создании местной "Ганзы" не вырасти за пределы пустых рассуждений. И если в Ю-но-Куни я еще мог гарантировать что-то, благодаря своим новым связям и возможностям таких людей, как Дзюмпей, то вне Горячих Источников, я по-прежнему был лишь богатым городским стражником и главой уже немаленького, но и не слишком внушительного культа воинственного божества. Кроме Казаханы, люди Кинута должны были обратиться со схожими предложениями к главам некоторых других государств. Великие страны и владения Орочимару я пока намеренно игнорировал, но больше всего трудностей планировалось с Водопадом и Морозом. В этих местах существовали свои малые гакурезато, и обитатели первой мне после некоторых событий просто не нравились. К тому же, если они прознают, что теперь, фактически, под моим крылом укрывается дедушка Какудзу... Короче, ставку приходилось делать на Страну Мороза с их военной автократией. Все-таки это была одна из немногих территорий, где даймё и глава скрытой деревни представлял собой одно и то же лицо, причем без всякого там шифрования за социальными ширмами. Именно им я и хотел предложить стать, скажем так стартовой базой, для формирования охранного крыла будущей "Ганзы". А совсем без шиноби в это деле было никак - Камень и Облако, не говоря уж о мелких игроках, слишком мощные конкуренты, чтобы начинать бодаться
с ними, не имея никаких специально подготовленных кадров.– Я раздумываю над тем, чтобы ответить согласием. Но...
– Есть что-то, что укрепило бы тебя в этой позиции?
– подсказал я даймё.
– Именно, Тамеруйо-доно!
Конверт перекочевал ко мне в руки, и свет появилась небольшая фотография довольно хорошего качества, по меркам здешних фотокамер. С изображения на меня смотрела молодая привлекательная девушка с мягкими чертами лица, длинными каштановыми волосами и невероятно выразительными глазами.
– Анаями Юкие, - пояснил мне Дото, когда я снова поднял взгляд на него.
– До недавнего времени Казахана Коюки, дочь моего бедного покойного брата.
– Та самая, что погибла при... смене власти?
– кажется, я начал догадываться.
– Да. Та самая, слухи о которой в последнее время неприятно будоражат умы моих некоторых не самых преданных поданных. И прекращения которых я желал бы добиться в корне. Раз и навсегда.
Похоже, Казахана оказался даже хитрее, чем я думал. Или мудрее? Он доверял мне свою тайну, и просил исполнить службу, после которой мы будем повязаны не просто удобным нам договором, а общей кровью и общим секретом. Неплохо придумано, совсем неплохо.
– Она сейчас в Стране Чая, гастролирует с театром Аси-Марана.
– И?
– мне все же хотелось, чтобы Дото сам произнес это вслух, чтобы потом у нас не возникло бы вдруг каких-то там расхождений и "непониманий".
– Мне хотелось бы, чтобы она исчезла. Как можно быстрее и навсегда, - Казахана слегка поджал губы, но тут же снова выдал свою непрошибаемую улыбку.
– И мне не хотелось бы, чтобы об этом моем пожелании было бы известно среди обычных наемников или даже среди шиноби скрытых деревень. Это очень... семейное дело. Только для родственников и самых близких друзей, Тамеруйо-доно.
– Что ж, - я спрятал фотографию обратно в конверт, а тот в один из поясных карманов.
– Я обязательно посмотрю, можно ли сделать что-то с твоей проблемой, мой друг.
* * *
Менять свое амплуа "случайного обывателя" на что-то другое во время слежки Омари весьма не любила. Но не любила, еще не значит, что не прибегала к подобным уловкам. К счастью тонкий плащ, помогавший в любое время прибегнуть к маскировочной технике Какуремино и полностью слиться с местностью, в сложенном виде легко помещался даже в небольшой продольный чехол на поясе. Разместившись на покатой крыше, напротив гостиницы, где остановился даймё Страны Снега, куноичи укрылась в тенях древесных крон и активировала свой бьякуган, чтобы продолжить наблюдение за указанной целью. Судя по тому, что Омари могла различить, Тамеруйо и Казахана находились в одной из комнат самого роскошного номера на третьем этаже заведения и вели какую-то беседу.
Несмотря на то, что большая часть мыслей лазутчицы клана Хьюга была поглощена сейчас исключительно возложенным на нее заданием, на заднем плане сухого просчета ситуации назойливо вертелись всякие посторонние воспоминания, связанные с вчерашней встречей в закусочной. Темноволосый ёрики с пугающей улыбкой и холодными узкими глазами все никак не желал выйти у девушки из головы. И причина на это, по мнению самой куноичи, была довольно проста.
Доложить о своем провале Омари так и не решилась. Странная смесь из стыда и страха заглушили разумные доводы логики и чувства долга, тонко сыграв на ее маленьких человеческих слабостях. И хуже всего было то, что Омари знала - именно этого бывший мэцукэ и добивался. С одной стороны, несмотря на то, что ее уже обнаружили, она по-прежнему выполняла свою работу и вроде бы даже могла заметить нечто важное или предупредить свой дом об опасности, исходящий от Тамеруйо и его людей. С другой, одно слово Торуги, один неприкрытый намек, одно упоминание о событии, которое будет легко проверить любому другому посланнику Хиаши-сама, и Омари станет не только тем, кто провалил задание главы клана, но еще и предательницей, которая сама вступила в сговор с теми, за кем ее отрядили следить.
Причем, чем больше куноичи думала об этом, тем больше убеждалась, что время, нужное на то, чтобы исправить свою оплошность, уже неумолимо потеряно, и раскрывшись перед своим руководством теперь, она сделает себе только хуже. А раскрывшись позднее - лишь еще хуже, чем нынче. К тому же, те самые страх и стыд, да и банальное, в конце концов, нежелание признать свою слабость и непрофессионализм перед другими членами клана, тоже никуда не девались. Несмотря на возраст, происхождение и весьма ограниченные способности, Омари добилась уже немалого положения в клане. Кое-кто из учителей, не скрываясь, гордился ее талантами, а некоторые из коллег даже завидовали. И оказаться на самом дне в глазах и у тех, и у других, Омари просто не позволяла гордость. А потому оставалась лишь ждать, терзаясь сомнениями, не в силах разрушить тот замкнутый круг, в который она сама себя загнала. И хотя ей очень хотелось винить во всем злополучного ёрики, разыгравшего с ней эту нехорошую моральную дилемму, и без единого сомнения добившегося своего, но хотя бы с собой Омари могла позволить себе оставаться честной уже до конца. В том, что случилось, виновата была сейчас лишь только она сама.