Первый поход

— Верно. Нужно. Задача: получить знатного пленника. И отпустить его при письме к Со Садамори. Но я присовокупляю не сказанное: селения брать с бережением. Но потребность есть в добыче: продукты, оружие и доспехи, вещи из бронзы. Брать всё — везти сюда.

— А пока Правая армия будет в походе, здесь пройдет обсмотрение Левой и Средней. Командиры! Вы будете собирать ваши отряды, будете показывать умения и мастерство ваших воинов. Я сам… избавлю армию от непристойных.

— Недостойных… — прошептал одними губами Гванук. Но, конечно, генерал не мог его услышать.

— Прошу дозволения говорить, сиятельный, — низко поклонился кругляш Нгуен.

Ли Чжонму с некоторой настороженностью кивнул.

— Я могу ошибиться, господин мой, но моему скудному уму кажется, что уже завтра едва ли не половина войска исчезнет, и появятся тысячи обычных мирных жителей. Мы их должны будем содержать, как и прежде? А зачем, если они больше не воины Чосона?

— Ким Нгуен молодец. Я объясню, зачем. Крестьянскому… «войску» предстоят работы. Небоевые люди выстроят большой лагерь для всех Трех армий — не стоит жить всегда здесь, в Одзаки. Они будут заниматься производствами для пользы. Но предважнейшее: они будут учить дело воина. Хван Сану предстоит доказать, что он — суть воинский начальник. Лучшие, если доказано, что стали воинами — вернутся в строй.

— Это так мудро, сиятельный, — снова поклонился Нгуен. — Дозволено ли будет мне предположить, что воины и работники станут снабжаться по-разному. Дабы у крестьянского войска имелось желание встать в воинские ряды.

Ли Чжонму поразмыслил и кивнул.

— Мудрственно. Домысли такую мысль, Нгуен. И еще домысли: работники тоже завладеют разными пайками, для много и мало работавших. Крестьян следует загрупповать. Старший в группе отмечает достоинство работы каждого. И получает норму на каждого.

— Мне потребуется много людей, господин мой. Всё это нужно носить, наделять, перераспределять, снова носить…

— В людях нужды нет, Нгуен. Сосчитай и выбери нужных. Да! — опомнился он. — Пометка высокой важности! Велю изыскивать, подбирать и хранить бронзу. Любую. А еще я нуждаюсь в бумаге. Большой.

— Насколько большой? — удивился кругляш.

— Вот, — генерал развел руки максимально широко. — И больше.

Нгуен обещал подумать, а генерал Ли продолжал сыпать указаниями: что и кому надо сделать. Вельможи уже жалели, что не записывали с самого начала. Веселенький вышел пир победы — так и читалось на их лицах.

…Ранним утром, едва встав, главнокомандующий велел позвать к себе опального Хван Сана. Тот, после ночи, проведенной в тюрьме, являл собой жалкое зрелище. О Гванук с ужасом поймал себя на мысли, что испытывает к этому вельможе презрение. Слуга — и презрение?!

Генерал Ли поведал трясущемуся Хвану, что вечером многие умоляли его проявить милость. Он помолился (правда, неясно кому) и решил снизойти.

— У тебя теперь есть шанс, Хван Сан. Принимай крестьян. Разбей их на группы, назначай старших, выдавай задачи. У тебя будут забирать нужных — не спорь и отдавай. Время пройдет, лагерь образуется — начнешь их воински учить. Но по-особому. Я поведаю, как.

Благословив юного вельможу на новый подвиг, старый генерал вышел проводить Правую армию в поход. После нашел командира Пак Чхо, на которого вчера были повешены все пленники, и занялся допросами. Почти сразу освободил всех детей, женщин и стариков. Предложил некоторым пойти в услужение, обещал кормить. А вот почти всех мужчин досматривал тщательно. И делил их на три группы. Знатных пленников — таковых оказалось всего шестеро — велел запереть в темном глухом подвале. Мастеровых, особенно, тех, кто занимался кузнечным делом, плотничеством, строил корабли — велел поместить в своем доме, в светлых комнатах. Два десятка влезли с трудом. Прочих же — крестьян, рыбаков, простых воинов — отправил в глухой загон без крыши даже.

— Пак Чхо, понимаешь, кого надо будет лучше всего кормить? — подмигнул он командиру левых.

— Догадываюсь, но не понимаю, зачем, сиятельный, — чистосердечно развел руками командир.

В этот день выяснилось, что в Одзаки, кроме захваченных пленников-вокоу, есть и освобожденные пленники. Конечно, пираты держали у себя захваченных в море чосонцев, а еще больше — минцев. Всего освободили почти сотню человек. Их генерал Ли стал допрашивать с еще большим интересом. Освобожденных щедро поили, кормили, обещали вернуть домой. Но генерал выяснял подноготную каждого, и, узнав, что минец по имени Ван Чжоли является кузнецом-литейщиком, стал умолять его остаться на острове.

— Обещаю тебе щедрый найм! — увещевал он измученного пленника. — Плата по дням и плата за работу. Не скупясь!

Как не отнекивался Ван, но всё же сдался. Видимо, он, как и Гванук, понял, что чосонский предводитель, в крайнем случае, удержит его силой.

— Нгуен, пошли к Хван Сану кого, пусть из крестьян найдут кузнецов. Хоть, слегка, но кузнецов. Это важно!

Ким Нгуен, который только-только склеил найденную бумагу в требуемые рулоны и с гордостью вручил ее своему господину, горестно вздохнул и снова кинулся исполнять новые приказы.

Среди минцев генерала заинтересовал еще один пленник — Го Вайжэнь. Он оказался купцом, по его словам — «ничтожнейшим и бедным». Но даже потрепанный после плена вид говорил о том, что торговец чрезмерно скромен.

— Где находится твой родной город, почтенный Го Вайжень?

— О! Это известный порт Люцзяган, о могучий генерал Ли. Он стоит близ устья божественной Янцзы, и тысячи кораблей ходят через него.

— Я счастлив, что чосонские войска принесли свободу тебе и твоим землякам. И, конечно, я дарую ее вам! Ибо неволить людей греховно. Но… я хотел бы и доставить вас к родным землям. Только это далеко, а у меня каждый корабль, каждый воин наперечет… Я бы мог… в плане исключения…

— Мудрый генерал интересуется, во сколько я оценил бы доставку меня домой? — с поклоном спросил минец. — Путь неблизкий. Считаю, что это стоит не менее двадцати лянов серебра… в бронзовых цянях, разумеется.

— А, если бы мы сделали это… — снова кругами ходил главнокомандующий. — Мог бы почтенный Го Вайжень приобрести на эти деньги порох — нам, на обратный путь?

— Это меньшее, что я могу сделать для генерала за его доброту и заботу.

— И купить порох на те деньги, что мы дадим ему в дорогу?

— Разумеется… Но речь же не о чосонских бумажных деньгах? — встревожился минский купец.

— Ннннет, — неуверенно ответил Ли Чжонму. — Отдыхайте пока, дорогой Го, я вернусь к этому разговору завтра.

…В Одзаки и ее округе всё бурлило и кипело. По улочкам носились вереницы крестьян-носильщиков, к которым, на всякий случай, придавались воины с трезубцами и острыми мечами-хвандо. Все-таки еще вражеская территория, хоть, и подчиненная. У каждого склада кипели погрузочно-разгрузочные работы. К «оружейной» уже пришел Звезда со своим новым отрядом и ревел медведем, требуя «отдать ему всё, ибо так повелел сам генерал».