Первый раз в первый класс, или Любовь вне расписания
Шрифт:
— Меня беспокоит только рука, — сказал он после осмотра. — Надо сделать рентген. Несите девочку в рентген-кабинет, он в конце коридора, потом с результатом ко мне…
В кабинет, где делают, рентген меня не пустили.
— Заходит только один из родителей, — остановила нас грозная дама в форме медсестры. — Или отец, или мать. Определитесь.
— Отец, — сказал Серебряков, протискиваясь мимо нее в дверь.
— Отец, — подтвердила я, оставаясь в коридоре.
— Небольшой перелом все же есть, — со вздохом констатировал доктор, рассматривая готовый снимок. — Придется поносить гипс недельки две.
Пока Варе гипсовали руку, мы снова ожидали в коридоре, только уже вдвоем.
— Простите меня, Мария Дмитриевна, — произнес вдруг Серебряков, — что накричал на вас. Я совсем не думал так…
— Я понимаю… Эмоции…— я приткнулась спиной к стене. — Я тоже на вас накричала, так что… Оба хороши.
Серебряков несколько раз кивнул и тоже прислонился к стене.
— У вас волосы еще мокрые, — сказал потом.
— Знаю, — я усмехнулась. — Но мне некогда их было сушить…
— Наденьте тогда хотя бы капюшон, когда выйдем на улицу, — он тоже чуть улыбнулся.
— Постараюсь не забыть… Меня больше волнует, с кем завтра останется Варя, — произнесла я озабоченно. — Я не могу не выйти на работу, меня даже заменить никем не успеют… Черт, — я сокрушенно качнула головой, — ну почему уже завтра понедельник?..
— Думаю, Нина справится до вашего прихода, — отозвался Серебряков. — Ей не привыкать ухаживать за Варей, когда та болеет…
— Я постараюсь освободиться как можно быстрее, — пообещала я.
— Мы готовы, — дверь процедурного распахнулась, и показалась медсестра, а за ней — Варя с подвешенной правой рукой.
— Теперь я не смогу есть, — опечаленно сообщила она. — И рисовать…
— Мама с папой тебя покормят и нарисуют тебе, что захочешь, — улыбнулась медсестра.
И вновь прозвучало это «мама» в мой адрес, и если в первый раз я едва ли обратила на это внимание, то теперь испытала неловкость. Но стоит ли уточнять, что это не так? Серебряков тоже не спешил это опровергать, как и Варя, значит, и мне не нужно встревать с объяснениями. В конце концов, какое до нас дело врачами медсестрам?
— Не стой на холодном полу, Варюша, ты же без обуви, — я хотела взять девочку на руки, но Серебряков не дал мне этого сделать.
— Дайте я сам, вам тяжело будет, — он легко подхватил дочку. — И наденьте капюшон…
Теперь уже и медсестра, услышав, что ко мне обращаются на «вы», догадалась, что мы не супруги, поэтому еще долго смотрела нам вслед любопытным взглядом.
По дороге назад Варя, измученная болью и слезами, задремала у меня в объятиях. Уже дома мы постарались бесшумно перенести ее в кровать, но когда укладывали, она все же проснулась.
— Маша…— сонным голосом позвала она.
— Я здесь, милая, — я не стала ее поправлять, поскольку сейчас это было совсем неважно.
— Останься со мной…— попросила Варя.
— Конечно, я полежу с тобой, — я опустилась рядом с ней на постель, и она сразу прижалась ко мне.
— Я тогда пойду, Варюша, — сказал уже Серебряков, погладив ее по голове.
— Нет, пап, останься и ты…— она посмотрела на него жалобно. — Мне страшно…
Вдруг шкаф опять упадет.— Хорошо, посижу немного, — Серебряков придвинул стул поближе к кровати. — Заодно и шкаф покараулю.
— Я просто хотела взять книгу, а он начал качаться, — пробормотала Варвара уже с закрытыми глазами. — Я была осторожна, он сам…
— Тебя никто не ругает, — я обняла ее крепче. — Так получилось, это случайность… Теперь спи, Варюша, ты устала… А мы с твоим папой никуда не уйдем.
— Не уйдем, — эхом повторил Серебряков, откидываясь на спинку стула и прикрывая глаза. — Спи, Варюша, спи…
Глава 19
В понедельник я еле дождалась конца уроков, все время была как на иголках и думала только о том, как там Варя одна. Нина, которой я звонила почти каждую перемену, терпеливо убеждала меня, что все в порядке, и только в мой последний звонок несколько осадила меня, проворчав:
— Дайте нам хоть полчаса спокойствия! А то трезвоните по очереди, то вы, то Денис Игоревич. Я уже устала разговаривать!
С Варварой, действительно, было все хорошо, и выглядела она вполне довольной жизнью. Еще бы! Ни уроков не надо делать, ни в школу ходить, только лежи весь день и мультфильмы смотри. А вечером у нее и вовсе был праздник: Серебряков заявился с целым пакетом игрушек и сладостей. И уже никто не спорил, что много шоколада — это вредно, и излишнее балование тоже не идет ребенку на пользу. Сегодня все были счастливы оттого, что счастлива Варвара. Только одна Нина уже после ужина невзначай заметила:
— Вы, случаем, не все игрушки, что Варя хотела, купили, Денис Игоревич? А то день рождения у нее меньше чем через десять дней… Что ж ей дарить-то собираетесь?
— Найдем что-нибудь, — отмахнулся Серебряков. — Но о том, как мы будем праздновать, стоит уже подумать.
— Гипс к тому времени, наверное, еще не снимут, — сказала я. — Может, тогда стоит дома отпраздновать? Знаю, она хотела в каком-нибудь детском кафе, но…
— В клубе она хотела, — хохотнула Нина, вспомнив Варины «мечты».
— Ну, с гипсом в клуб точно не пустят, — улыбнулся Серебряков и посмотрел на меня: — Поручаю заняться организацией дня рождения Вари вам, Мария Дмитриевна…
— Бюджет? — уточнила я.
— Неограничен. Гуляем на все, — Серебряков снова улыбнулся.
— Как скажете, Денис Игоревич, — ответила я тоже с улыбкой. — Только потом пеняйте на себя…
— Кхм, — Нина как-то поспешно подхватила чашку, — пойду Варваре молочка перед сном отнесу… Вы мне потом, Маша, расскажете, что решили…— и так же проворно выбежала из кухни.
Мы с Серебряковым остались неожиданно одни, и между нами разом повисло молчание.
— Я, наверное, тоже пойду, — первая спохватилась я, прерывая эту напряженную паузу . — Почитаю Варе перед сном…
— Мария Дмитриевна, постойте… — произнес вдруг Серебряков. — Я хотел кое о чем вас спросить…
Сердце сразу сжалось в предчувствии неудобного вопроса. Серьезный тон Серебрякова навел меня на мысль, что он решил вернуться к теме нашего поцелуя.
— О чем же? — поинтересовалась тихо.