Первый
Шрифт:
Выудила из шкафа в прихожей первый попавшийся комплект, юркнула обратно в комнату, спеленала матрас в цветастую простынь, сходила за подушкой и одеялом. Маг спал. Я села на своей постели, внимательно его оглядывая. С хрустальной ясностью открылась простая и неопровержимая истина – не засну, как бы мне того ни хотелось. Я вскочила на ноги и подняла Мага воздухом. Голова с закрытыми глазами поникла бессильно, подвёрнутые, наверняка, затёкшие руки повисли расслаблено. Я забралась на кровать и стянула с него тонкую куртку, которую не так давно купила, руководствуясь лишь принципом экономии. Подумав, расстегнула и вытащила из брюк ремень. Ремень был одной из немногих вещей, которые
Тогда я переоделась в толстовку и цветастые брюки, которые носила тем летним днём, когда дала о себе знать, легла под одеяло и мгновенно заснула.
Проснулась довольно рано. На окнах висели плотные шторы, только сквозь щель проникал никакой не утренний свет. За окном стоял сонный январь, вставать по утрам не хотелось. Маг открыл тёмные, как январское утро, ввалившиеся глаза и посмотрел на меня, барахтающуюся в слишком просторном пододеяльнике.
– Доброе утро? – спросила я.
Он промолчал.
– Маленькая комната, – его губы разлепились с некоторым трудом.
Я приподнялась и подала ему воды. Спросонья ещё удавалось напоить, потом с переменным успехом. Вода появилась в моей руке в воздушной плошке. Он не отказался, без паузы выпил и поморщился, я вскинула брови, задавая немой вопрос – чем не угодила, но он приложил руку к боку под сердцем, и вопрос был снят.
– Ты спала на полу? – кривясь, спросил он.
– Ничего, здесь гораздо комфортнее, чем на костяной кровати или на стуле в больнице.
Маг откинул голову, показывая кадык, закрыл глаза, как будто утомление не рассеялось за ночь. Мне его сон казался хорошим восстанавливающим сном, он спал так крепко, дышал ровно – воздух равными порциями вылетал из носа. Его лицо в темноте зимнего утра выглядело землисто и понуро, щёки ввалились, он тихо и ровно дышал, но его дыхание скорее напоминало упражнение, чем естественный показатель здоровья.
– Останешься сегодня в постели? – чувствуя неловкость, осведомилась я.
Он приоткрыл глаза, посмотрел на меня сквозь едва различимые щёлки.
– Если бы Венька меня не порезал, уже можно было бы вернуться, – он вздохнул. – Какая маленькая комната. Я уже забыл, что они бывают такими.
Рано осиротевший, ребёнком поселившийся в столичном дворце Маг шире раскрыл глаза и огляделся:
– Хорошо, что вещей немного, а то она казалась бы ещё меньше.
Я хмыкнула. Конечно, он не мог знать, как моя комната пришла в такое состояние. В его глазах отразилось удивление, но он не стал расспрашивать. Вместо этого я решила задать по-новому заинтересовавший меня вопрос.
– Ты смог побороть заражение от когтей… Веньки?
Не сразу удалось произнести имя. Пережитый шок иногда возвращался неожиданными яркими вспышками суеверного непреодолимого страха. На миг меня сковало им, не хотелось даже произносить имя названного брата – словно он мог почуять и подумать, что я зову его…
Маг вздохнул.
– Это не так просто, Васса…
Моё сердце упало. Я привела его в родной дом. Когда тащила Веньку – ладно, дурой была и только собой рисковала, а теперь…
– Он – альфа-носитель всех свойств, когда-либо доступных нежити. Любое его прикосновение в преображённом виде, которое не убило, нацелено на передачу свойств. Если другое существо не обязательно способно передать свойство через касание, то Венька
заражает в ста процентах случаев.– Откуда ты знаешь?
Маг посмотрел на меня, словно просканировал. Он опять ожидал от меня отрицания. Я постаралась сделать лицо как можно более любознательным, чтобы он понял, что я не противоречу ему просто из принципа, а действительно хочу знать.
– Было время, – глухо заговорил он, – когда я учился жить с ним. Он позвал меня, я некоторое время слышал жалобный призывный вой, которого не слышал больше никто, сначала я на него не подумал. Почему-то я чувствовал, что мне предстоит длительное одиночество…
Маг прервался и опустил взгляд куда-то в одеяло на собственной груди, я села у кровати, устроив перед собой руки поверх покрывала.
– …я не ожидал найти Второго так скоро. Я был ребёнком, нашлось немало советчиков, запрещавших идти за зовом и не способных прояснить его природу, но вой не прекращался, сколько можно было его выносить? И я пошёл. Он… не был сиротой в изначальном понимании слова. У него были и мать, и отец, и даже четверо братьев. Они жили в двухкомнатной квартире с голыми стенами, на окнах не было штор, стёкла заклеены газетами, на полу рваный линолеум. В комнатах было грязно и пахло грибком. Отец и мать пили за заляпанным белой краской столом, даже не обратили на меня внимания, хотя меня трудно было спутать с одним из их детей, которые занимались чёрт знает чем. Я нашёл Веньку в углу большей комнаты, он лежал на железной кровати с прогнутой до пола сеткой. Смотрел безучастно куда-то в потолок, сжимал на груди руки. Я узнал его, но мне трудно было поверить, что он может быть в таком состоянии. Я потянул из его рук одеяло, он даже не перевёл взгляд. Продолжал едва уловимо скулить, как собака. Его состояние было хуже, чем я мог представить. Истощённый, голый под грязным одеялом с прорехами. У него не было ничего, ни одной личной вещи. Любому было очевидно, что с ним скверно обращаются.
Маг посмотрел на меня, наблюдая реакцию.
– Я решил, что заберу его, и что с этого дня ему лучше считать себя сиротой.
Я не издала ни звука, чтобы не перебить его. Я хотела всё знать.
– Как бы ты поступила на моём месте?
Взгляд Мага вновь стал невыносимо давящим.
– Так же, – успокаивающе шепнула я. – Хотя… я бы ещё, пожалуй, подстроила визит органов опеки.
Он кивнул.
– Я поднял его на руки, он весил не более тридцати килограммов – скелет, затянутый кожей. Я унёс его во дворец.
– Может, дело было в раннем возрасте, – с какой-то досадой на себя отметил Маг, – но я решил, что буду ему настоящим старшим братом. Он был так слаб, что требовал особой заботы. У меня было много дел уже тогда, но я заявлял своим помощникам-регентам, что должен позаботиться о брате. Они изображали негодование и озабоченность, но думаю на самом деле были рады, что я не буду им мешать…
Маг в очередной раз глубоко вздохнул.
– Сначала я кормил его по медицинским рекомендациям, маленькими порциями, легко усваиваемой пищей, но он не набирал вес, и я стал кормить его, как закармливают домашних питомцев сердобольные дети – на убой.
Я хмыкнула, не удержавшись.
– Он ожил, стал проявлять интерес, начал пытаться следовать за мной. Меня это трогало, – откровенно сказал Маг. – Началось с того, что я кормил его с ложки, как младенца, а теперь он даже иногда говорил что-то и таскал себя за мной на руках, ноги продолжали волочиться, словно неживые… может, я любил собственное вложенное в него усилие, а не его самого, но я искренне боялся, что он может умереть… глупый детский страх, когда знаешь, что что-то невозможно и всё равно боишься.