Первый

Фигура припала к земле и тут же вспышка выстрела мелькнула у колеса. За моей спиной охнула Люся. Я два раза выстрелил. Темный силуэт отделился от самолета и побежал. Я расстрелял всю обойму в мелькающую тень.

– Люся, ты где?
– обернулся я.

Стон раздался на земле.

– Люся, ты ранена?

Я нащупал Люсино тело.

– Гриша спаси меня, - хрипела Люся.

Я схватил ее в охапку и побежал к домикам городка. Вспыхнули прожектора, ко мне бежали люди.

Врач вышел из двери и вытащив сигарету из кармана брюк, наконец сказал:

– Жить будет.

– Мне можно зайти, доктор?

– Через два часа. Она отойдет от эфира.

– Капитан Синицин, капитан Синицин. Вас просят придти в штаб.

Запыхавшийся молодой летчик, стоял передо мной.

У штабного домика стояли несколько офицеров и заглядывали в окна. Я вошел в знакомый кабинет полковника. Он сидел за своим столом и окостеневшим взглядом смотрел на меня.

– Товар...

– Полковник мертв, - раздался голос у двери. Замполит нервно теребил пачку "Беломора".
– Он пришел сюда уже истекающий кровью. Вы его ранили, там, у самолета.

– Что? Неужели это он?

– Ничего не трогайте. Сейчас приедет майор. Посидите там, на улице.

– Значит вас разбудила Люся?

– Да, товарищ майор.

– Я уже был у нее и многое встало на свои места. Она была любовницей полковника и знала, как он ненавидит вас. Еще тогда, когда в первый раз Люся отвергла его и ушла к вам, он замыслил против вас недоброе. Он портил вооружение вашего самолета в надежде, что вас, безоружного, собьют и тогда Люся вернется к нему.

– Но он бы мог испортить двигатель?

– Мог бы. Но рассуждал примерно так. Когда летчика сбили, к нему и полку претензий нет, а когда авария самолета - это комиссия и черт знает, чем все кончится.

– Но он же знал, что вы копаете это дело?

– Знал. Но он не думал, что ты вернешься после того как тебя сбили. Люся вернулась к нему, но и ты вернулся и начались для него новые неприятности. Пришлось опять, чтобы удержать Люсю, делать тебе пакости.

– Что будет с Люсей, со мной?

– Тебя будут судить, а Люся... Люся будет свидетель по твоему делу.

– Как судить?

– Да так. Ты убил офицера. Своего офицера.

– Но он же пытался убить меня?

– Да, это так, но это дело будет разбирать суд. Мы с тобой в другой стране и никто из вьетнамцев не должен думать, что у нас нет законности. Мы для них должны быть примером во всем.

– Значит, ты меня арестуешь?

– Естественно, и сейчас. Завтра мы поедем в Хайфон и отправим тебя на родину.

– Степан Степанович, разреши попрощаться с Люсей.

– Хорошо. Иди, даю двадцать минут.

– Люся, ты как?

– Ничего. Врач сказал, что пуля задела легкое. А как у тебя дела?

– Меня отправляют на родину. Там будут разбирать мое дело.

– Я во всем виновата, Гриша. Еще тогда, в первый раз, когда ваш особист меня допрашивал насчет самолета, я догадывалась, что это мог сделать Олег, из-за меня. Как он тебе завидовал и как он боялся неба.

– Ладно Люся, все прошло. Ты поправляйся, я вернусь.

– Навряд ли. Чувствует мое сердце, что ты не вернешься. Прощай, Гриша.

– Пока, Люся.

Я поцеловал ее в губы.

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

Во Владивостоке меня судил суд и... присудил пять лет тюрьмы. Прокурор представил дело так, что это любовный роман и на почве ревности я прибил полковника. Особенно, он сыграл на показаниях Люси, где она честно рассказала все. Мне не дали много потому, что я оказался отличным летчиком и правительство Вьетнама просило смягчить мне наказание.

В тюрьме я просидел месяц и меня навестил незнакомый мне генерал авиации. Он долго расспрашивал, как я летал, интересовался деталями боев, особенно, когда я удирал от ракет и под конец разговора предложил участие в эксперименте.

– Мне скосят тогда количество лет в тюрьме?- спросил я его.

– Думаю, что да. После эксперимента вас сразу же выпустят из тюрьмы.

– А летать после этого позволят?

– Вот это я не могу сказать.

– А что за эксперимент? Это связано с риском для жизни?

– Связано. Вы можете погибнуть. Суть эксперимента я сейчас вам сказать не могу.

– Ладно, товарищ генерал. Я согласен. Не гнить же мне в тюрьме пять лет. Вдруг все будет хорошо. Ведь я счастливчик.

При этом я три раза сплюнул через левое плечо. Генерал усмехнулся.

– Ну, и договорились.

Через неделю меня посадили в тюремный вагон и погнали через всю матушку Россию на Запад.

Вроде меня из под стражи освободили, вроде и нет. Охраны нет, запирают на ночь в комнате на ключ, если из здания в здание перейти дают сопровождающего, а так целый день свободен. Пока сдаю анализы и отдыхаю.

Однажды утром, когда я валялся в кровати, в комнату вошла молодая симпатичная женщина в белом халате, с шапочкой на голове и черной папкой под мышкой.

– Здравствуйте, Григорий Павлович. Меня звать Алла Владимировна. Я буду заниматься с вами медицинскими исследованиями. Вернее подготавливать вас к выполнению программы.

– Очень приятно, Алла Владимировна. Но в чем суть программы, вы мне можете сказать?

– Нет. Прежде чем приступить к программе, вы должны пройти целую серию медицинских исследований. Если вы провалитесь, то увы, вам придется нас забыть и речи о какой-то программе быть не может.

Она раскрыла папку на столе, подвинула стул, села и, вытащив ручку, приготовилась писать.

– Вы одевайтесь, не обращайте на меня внимание. Я пока перепишу ваши данные в формуляр, а потом, когда вы будете готовы, задам несколько вопросов.

Я оделся, побрился и сел напротив Аллы Владимировны.

– Я готов.

– Хорошо.

Она подняла голову. У нее очень красивые глаза, такие шальные с искоркой. Мне такие женщины очень нравились.

– Ведь вы, летчик, правда?

Я кивнул головой.

– Вы испытывали перегрузки в воздухе?

– Да.

– А сколько "Ж"?