Пещерные девы

– Доктор, а как с его манией преследования связана привычка прятать тела в пещерах?

– Пещера – его зона комфорта, убежище, где ему незачем сдерживать гнев. В повседневной жизни он наверняка тратит много сил на подавление или маскировку гнева. И это его утомляет.

Кристина медленно кивнула.

– Если в присутствии молодой женщины такой мужчина почувствует угрозу в ее словах и поступках или обостренно ощутит свою неспособность вести себя как всякий нормальный мужчина в сексуальном плане, то его гнев может обостриться внезапно и стать неконтролируемым. Наступает момент, когда он больше не может подавлять раздирающие его чувства, и тогда его разум точно сбивается с пути, каждый поступок и слово жертвы он начинает рассматривать словно под микроскопом, они приобретают для него непропорциональную важность, до полной иррациональности. В этот момент сигналы в его мозгу искажаются так, что он впадает в состояние глубокого страха.

Симптомы мании преследования могут проявляться и в обычных повседневных ситуациях. Больной слишком остро реагирует на то, что представляется ему очередным проявлением несправедливости по отношению к нему. Может сорваться из-за любой мелочи.

Доктор Кац жестикулировал так энергично, что кусочек солонины слетел с бутерброда на пол, а он и не заметил.

– Проблема в том, – продолжал доктор, – что для него это вовсе не мелочь. Для его больного сознания это чудовищный поступок. Параноик действительно верит в то, что буквально каждый встречный точит на него зуб, а уж конкретный человек или люди из его окружения – например, жертвы – определенно хотят ему зла. Вот почему стоит только молодой женщине попасть в его поле зрения и чем-то зацепить его внимание, – Кац раздул щеки, – ей капут.

Кристина медленно кивнула:

– Странно то, что он до сих пор не попался, с такими-то припадками гнева. Судя по всему, он неплохо справляется со своей яростью.

Кац энергично покивал:

– Ты говорила, что все жертвы, по-видимому, шли с ним добровольно. Значит, ваш убийца способен сдерживать свои параноидальные страхи достаточно долго, чтобы успешно провести первую встречу с женщиной, возможно, даже завязать с ней какие-то отношения, завоевать доверие.

– Да, ни в одном случае нет никаких признаков борьбы, а главное, нет свидетелей, которые сообщали бы, что рядом с жертвой околачивался кто-то посторонний. Я говорила с соседками по комнате обеих убитых – когда девушки живут рядом, они часто делятся друг с другом разными новостями, переживаниями и прочим.

– Да, да, конечно, хотя бывают и молчуньи. – Доктор Кац сплел пальцы. – Помни, что у людей с параноидальным мышлением совершенно искаженный взгляд на мир. Вот, например, ты видишь, как кто-то ставит машину на парковке для инвалидов. Что ты подумаешь о таком человеке? Наверное, что он заехал туда случайно, по ошибке, и так далее. А для параноика этот человек, заехавший на место для инвалидов, сделал это специально, назло. Для параноика все и всегда имеет личный характер, мир ведет против него необъявленную войну; люди всегда делают что-то с одной-единственной целью – взбесить его.

– А как это влияет на его поведение? – спросила Кристина. – На какие внешние признаки стоит обратить внимание?

– Как я уже сказал, этот убийца, видимо, научился сдерживать свои наклонности. Он дисциплинирован. Умеет подавлять эмоции, не показывать гнев, особенно если хочет привлечь женщину, на которую он нацелился. И еще, обрати внимание, Кристина, его гнев, кажется, провоцируют именно отличницы – умные, целеустремленные девушки. Так что будь осторожна.

Кристина поглядела на часы. Перед встречей с Гастон ей надо еще кое-что сделать. Билет на первый утренний рейс до Индианаполиса уже лежал у нее в кармане.

Доктор Кац протянул руку и крепко сжал ее плечо.

– Параноидальные импульсы могут проявляться совершенно внезапно. – И он щелкнул пальцами. – Вот так. Параноик непредсказуем, Кристина. Этот убийца, особенно если он страдает от далеко зашедшей мании преследования, может быть человеком непостоянным, взрывным. Так что прошу тебя, будь очень осторожна, дорогая.

* * *

– Пожалуйста, закройте дверь, – небрежно сказала Гастон. На этот раз они были одни.

Кристина сделала как ее просили, и села перед директором, молча глядя, как та пишет.

Закончив писать, Гастон закрыла папку и окинула Кристину оценивающим взглядом.

– То, что я собираюсь вам сказать, строго конфиденциально и не должно выйти за пределы этого кабинета.

– Понимаю.

– Насколько хорошо вы знаете Пола Хиггинса? Из его досье я вижу, что он работает в вашем отделе год и четыре месяца.

– Да, Пол пришел к нам последним, но в команду вписался хорошо. С компьютером он работает как никто из нас.

Гастон открыла другую папку и перевернула в ней несколько страниц.

– Вы знали, что в возрасте шестнадцати лет он взломал базу данных местного участка полиции и получил важную информацию о текущих уголовных делах?

Кристина нахмурилась:

– Нет, этого я не знала. Да и не пыталась узнать, ведь он пришел к нам с предварительным допуском из Министерства внутренних дел в Вашингтоне. Это они должны были об этом знать.

Гастон кивнула:

– К вашему сведению, его отец, известный адвокат из Милуоки, употребил свои связи, чтобы эту информацию убрали из личного дела сына.

– Могу я тогда спросить, как вы узнали об этом?

– Сначала скажите мне вот что. Случалось ли вам или кому-то из вашего отдела недосчитаться каких-либо материалов, улик? Бывали у вас странные происшествия? Например, вдруг загрузилась информация из базы данных, которую вы не запрашивали?

Кристина беспокойно заерзала на стуле.

– Нет, ничего подобного я не помню.

Гастон постучала полированным ногтем по столу.

– Послушайте, я понимаю, что это не самый приятный разговор. Я должна сообщить вам, что мы подтвердили факт утечки информации из нашего офиса.

– «Мы»? – Кристина вспомнила, что Роджер Торн говорил ей о поиске «крота» внутри подразделения.

– Канадское правительство поддерживает связь с Министерством внутренней безопасности. На прошлой неделе подслушивающие устройства, установленные в доме, за которым они следят в Торонто, показали, что там узнали о мерах противодействия нашего статистического подразделения, которые, как вы, возможно, знаете, довольно сложны; в них подробно описана чувствительная логистика нашего подразделения, связанная с его текущей деятельностью.

Кристина покачала головой:

– Может быть, Пол и пришел сюда на работу последним из нас, но у него большой опыт взаимодействия с компьютерами, и он не раз демонстрировал добросовестность. Его уважают все коллеги, включая меня. Не знаю, какие грехи были у него в юности, но сейчас я не вижу никаких причин подозревать его. Он отлично работает и всегда выдает требуемый результат. Я серьезно сомневаюсь, что Пол что-то знает о наших мерах противодействия или что у него есть коды доступа к статистической программе. Зачем ему это?