Пешки Сдвига

Ещё одна зубастая паскуда рванула щёку Книжнику, располосовав от скулы, почти до глаза. Очкарик взвизгнул, отдирая её от лица и, отшвырнул не глядя, лишь бы подальше. Она впечаталась в лобовое стекло, и ринулась обратно, часто разевая пасть, нацелившись на Алмаза. Тот сделал короткое движение рукой, от нагрудного кармана, и в сторону агрессора. Дополнительно заточенный, до игольной остроты, гвоздь "восьмидесятка", проткнул "сухопутную пиранью" насквозь.

На уже полностью поднятые окна, "налипло" ещё с полтора десятка "комков", беззвучно и торопливо развевающих свои пасти. Через пяток секунд их стало в три раза больше, и ещё, и ещё... Они прибавлялись, выпрыгивая откуда-то снизу, с боков, из луж. Через минуту, "Горыныч" был уже почти уляпан ими, густо, беспросветно.

Алмаз оглянулся с перекошенным лицом, стараясь убедиться, что больше в кабину, не проникло ни одной гадины, орудующей зубками, с частотой швейной машинки. Книжник прижимал ладонь к щёке, из-под пальцев сочилась кровь. Лихо держалась гораздо более стойко: подумаешь - попортили пару-тройку сантиметров кожи... Абсолютно никаких предпосылок для того, чтобы впадать в неуравновешенное психическое состояние.

Шатун тоже озирался, лихорадочно разыскивая хоть какие-то признаки того, что "зубастики" ещё присутствуют внутри "Горыныча". Не нашёл. Зубастые зверюшки, плотной, шевелящейся массой копошились за стеклами, разевая пасти, но никаких признаков того, что они вот-вот проникнут в кабину внедорожника - не было.

– Все замерли!
– Скомандовала Лихо, одна из первых сообразившая, что всё закончилось.
– Ша! Переполох отставить!

Все замерли, и только Книжник продолжал постанывать, плотно прижимая напряжённую кисть к лицу. Глаза у него были крепко зажмурены, словно это могло оградить его от повторного нападения, если, конечно, таковое вдруг начнётся.

– Покажи, что там у тебя...
– Блондинка требовательно взяла его за руку.
– Давай, давай. На спешно покидающего этот мир - ты не похож: так что давай без излишней театральности...

– Больно...
– Очкарик скривился, но руку отвёл, выставляя рану для обозрения.
– Глубокая, наверное... Ай, больно!

Он отдёрнулся, когда Лихо кончиками пальцев прошлась по краям раны. Опять прижал ладонь к пострадавшему месту.

– Пару клочков кожи сняло, и несколько порезиков приобрёл.
– Лихо достала из бардачка настой обычного подорожника, с приходом Сдвига, получившего ещё кое-какие целебные свойства. Конечно, вреда от катаклизма было несоизмеримо больше, чем пользы: но некоторые полезности блондинка уже успела обнаружить, и поставить на служение человечеству, в лице себя любимой, и всех, кого она считала друзьями.

Настой замечательно обеззараживал любые раны, в несколько раз превосходя в этом перекись водорода. Лихо откупорила флакончик, и повернулась к Книжнику.

– Давай, подставляй физиономию.
– Очкарик страдальчески посмотрел на флакончик в её руках.
– Долго я ещё ждать буду? Потерпишь, ничего страшного. Не моча свистопляски, рожа на сраку камнереза похожа не станет, не морщись ты так...

Она обильно оросила настоем средний и указательный пальцы, и провела ими по ране Книжника. Тот завыл, как новообращённый упырёк, которому в первую же вылазку из гроба, в грудь забивают осиновый кол, под третий крик петуха. Идущая из ранки кровь, тут же замедлилась, и стала тягучей, уже неохотно покидающей организм книгочея.

– И чего мы горланим?
– Блондинка досадливо поморщилась.
– Причём совершенно немузыкально. Потерпи немного, мужик ты - или нет? Шрамы, кстати, мужиков украшают: эту прописную истину, насколько я помню - ещё никто не отменял.

Книжник стал охать слегка посдержаннее. Лихо окропила свою ранку, и обработала ладонь Шатуна. Алмаз сидел тихо, покусывая губы, глядя на неугомонно шевелящееся за стеклом, скопление некрупных серых комочков.

– И что это за кусачий триппер из лужи?
– "Стеклорез" дождался, когда очкарик почти придёт в себя.
– Давай, рассказывай... Надеюсь - он не ядовитый?

– Нет!
– Книжник отрицательно затряс головой.
– Не ядовитый. Точно.

– Это не может не радовать.
– Алмаз стал выглядеть чуть пооптимистичней.
– А то как-то неохота мне, в компании трёх жмуриков, из этого Новокузина выбираться... Я, конечно - парень не промах, но это было бы чересчур. Да и хоронить потом вас... Ладно ты, и Лихо. А Шатуна, два раза лопатой копнув - пристойно упокоить не получится. Так что, можно сказать, что я доволен.

– Ещё бы ты, не был доволен.
– Громила тщательно вытер испачканные раздавленными "комочками" ладони, о штаны.
– Один ты в белом. Остальные, из всего белого, запросто могли урвать себе тапочки. В которых, нас уже никто не увидит.

Алмаз, молча, запустил "дворники", которые кое-как растолкали мельтешащее на лобовом стекле, месиво. Которое почти сразу же вернулось на исходные позиции, намертво перекрыв обзор.

– Вот такая, беспросветная трещина...
– Мрачно констатировал "стеклорез".
– Которая обязательно имеется между левым, и правым полупопием. И как тут ехать?

– Книжник, это вообще что было?
– Спросила Лихо, уныло наблюдающая, как щётки "дворников" снова начинают мартышкин труд.
– Как это чудо природы называется-то?

– Герман называл их "чистюлями".
– Книжник осторожно убрал ладонь от лица, убедившись, что кровь почти не идёт.
– Потому что, объедают всё, до кости, начисто.

– Это мы уже поняли.
– Сумрачно пробасил Шатун.
– Подходящее названьице, ничего не добавить...

– Да уж...
– Алмаз завёл "Горыныча", и очень осторожно тронулся с места.
– Самые характерные черты этой фауны, подмечены с кристальной точностью. Я уже проникся.

– Мне интересно, почему ты сразу в набат не жахнул...
– Лихо обернулась, и посмотрела на Книжника.
– Были бы сейчас все целые. Случилось что?

– Так я же их никогда не видел!
– Очкарик удивлённо-обиженно уставился на блондинку.
– Герман мне про них рассказывал, да. Вот только он ещё упоминал, что раньше Омска они не встречаются. А вышло вот как...

– Опять Сдвиг мухлюет.
– Опечаленно сказал Алмаз.
– "Могильщик", теперь эта мелочёвка. Лихо, а нам немного смухлевать - не получится? Самую малость? Деактиватор никак не запустить где-нибудь поближе? Например, прямо здесь...

– Не выйдет.
– Блондинка потрогала лежащий во внутреннем кармане, кругляш деактиватора.
– Я бы с радостью, ещё в Суровцах. Но, увы.

– Жаль.
– С непритворной грустью возвестил Алмаз.
– А так бы, сейчас ка-а-ак показали всем, кто здесь главный. Не судьба. И что, долго мне теперь так ехать, с этими помоями на лобовухе? И ведь ни одна зараза, похоже - не отвалилась. Книжник, что скажешь?

– Герман говорил, что они без воды не могут...
– Очкарик ещё раз потрогал пострадавшую щёку.
– Не больше получаса на открытом воздухе. Если это действительно так, то надо держаться подальше от этих луж. Потом они сами сбегут.