Пешком до Луны

– Рональд Брэй, - протянув руку, сказал папа.

– Джонни Маджони, - ответил Джо.

– А, позвольте спросить, кто вы и откуда знакомы с моей дочерью?

– Это долгая история. Я хирург, с Мишель мы познакомились недавно. Но, не пугайтесь, я её не тронул и не трону никогда. У вас чудесная дочь.

– Ладно, все это сейчас не имеет значения. Что мы здесь ищем?

– Девушка, что на этом фото, - он показал папе снимок, - живет в том сером доме. Так мне сообщили. Мишель подозревает, что Сэм может быть там.

– Мишель, черт подери, почему ты не показала мне это фото?

– Пап, прости, пожалуйста, я правда забыла.

– Что ты забыла? Ну что ты забыла? Твоя сестра неизвестно где, а ты забыла!

– Замоталась...

– Замоталась? Можно подумать, ты с утра и до ночи на работе!

– Да, на работе!
– выкрикнула я.
– Да, папа, я на работе! Вы с мамой настолько были поглощены всякой ерундой, что совершенно не заметили, что ваша дочь работает, и причем уже очень давно. Отличные родители! Браво!

Воцарилась молчание. Только гул полицейских сирен нарушал неловкую тишину.

– Заходите в тот дом. Она должна быть там, - Рон указал на серый дом, в котором, как сказал Джо, должна жить Салли.

Наряд полиции ворвался в квартирку. Салли с сигаретой во рту, стоявшая у кухонного шкафчика, подняла руки, выпуская дым изо рта.

– Где моя Сэм?
– папа подошел к ней и грубо спросил.
– Отвечай, что с моей дочерью.

Салли медленно вытащила изо рта сигарету, засмеялась и сказала:

– Спросите у него, - указала она глазами на дверь, ведущую в ванную.

Из неё в одном полотенце вышел Барри. Тот самый парень, с которым тогда повздорил Ричи Нэш, и которого он повез домой, потому что у него сломался мотоцикл.

– Барри?
– удивленно протянул папа.

Я, Джо и еще несколько полицейских, находившихся в доме, не понимали совершенно ничего.

– Ну здравствуй, отец, - улыбнувшись, сказал парень.

– Отец?!
– воскликнула я.
– Что...?

В нахальном блондине с растрепанными мокрыми волосами Рон узнал того самого парня, которого вытащил из тюрьмы. Его сына.

– Папа, что всё это значит?

– Ой, так у меня и сестренка есть.

– Заткнись, Барри. Я тебе уже говорил, что еще один проступок, и ты навсегда попадешь за решетку. Где Сэм? Отвечай мне, где моя дочь?

– Черт. Так Сэм твоя дочь?

– Что... Что ты сделал с ней?!
– я хотела наброситься на него. Джо сдерживал мои импульсивные порывы.

– Я-то ничего. А вот что с ней сделает он...

В следующие пять минут Барри рассказал, как было дело, и все полицейские во главе с папой отправились искать Сэмми по окрестностям. Мы с Джо побежали в сторону стоянки.

– Что за фигня происходит в моей жизни?
– запыхавшись, говорила я.
– Что это за Барри? И почему он назвал папу отцом?

В эту секунду я услышала тихий плач.

– Стой, Джо. Я что-то услышала.

Мы поспешили в подворотню с красным кирпичом. Именно здесь всё тогда и произошло.

– Сэм?

– Сэмми, это ты?

Плач затих.

– Мишель?
– тихо послышалось из-за груды коробок.

– Сэмми!
– я подбежала туда, Джо убрал все коробки. Это была Сэм. Целая и невредимая. Моя Сэм.

– Мишель!
– со слезами она бросилась мне на шею.
– Прости, пожалуйста, Мишель!

– Это ты меня прости, малышка. Как же мне тебя не хватало! Сэмми, моя милая Сэмми, - и я прижала её крепче.

Джо подозвал отца и весь наряд полиции. Кажется, это была лучшая секунда начавшегося нового года. И самая странная.

Глава 22

Проснувшись на следующее утро, я побрела в ванную. Уставившись в огромное зеркало над раковиной на свое заспанное лицо с размазанной под глазами тушью, я зависла минут на пять. Что происходит в моей жизни? Вот я, маленькая Мишель с испорченным макияжем, грязными волосами и тяжелым взглядом, стою на синем кафеле в своей глупой желтой пижаме с жирафами. Вчера моя младшая сестра вернулась домой из притона, в котором провела бог знает сколько. Мой лучшая подруга больше не моя лучшая подруга. Кстати, я слышала, что со следующей недели она переводится в другую школу. Не знаю почему. Да, впрочем, и не хочу знать. Алекс встречается с Эшли Мориссон. Мама с папой до сих пор в возбужденно-траурном состоянии. Дома царит мрак, тоска и неловкость. Но ведь всё наладится?

Сегодня в школу мы с Сэм поедем вместе. Я приняла душ, надела свои любимые джинсы и мягкий лиловый свитер. Украсив образ массивными фиолетовыми серьгами и розовой помадой, я собрала волосы в хвост, небрежно выпустив несколько прядей, и спустилась на кухню. Все были уже за столом. Сэм молча пила свой чай, мама с папой доедали омлет.

– Ты долго, - заметил папа.

– Сейчас выпью кофе, и можем ехать.

История с Роксаной и Барри была теперь известна всему нашему семейству. Мама долго не верила или просто-напросто не хотела верить, злилась, скандалила, потом смирилась. Она не может его бросить только потому, что двадцать лет назад он оступился и связался с такой ужасной женщиной. Он не может изменить того, что его сын стал преступником. Моя мама очень мудрая. За это я её люблю. Поэтому она так легко справляется с жизненными трудностями. Разве что, кроме побега Сэм. Но сегодня она уже чувствовала себя лучше, хотя и выглядела слегла подавленной.

Барри посадили в тюрьму. Совсем скоро будет суд по нескольким статьям, связанным с наркотиками, и в этот раз папа не будет ему помогать.

После всей этой дурацкой истории папа завел разговор про работу. Конечно, он был зол. Конечно, он был недоволен. Но Сэмми вступилась за меня.

– Пап, не будь тираном!

– Саманта, а не ты ли вчера чуть не умерла из-за своей глупости?

– Пап!

– Ничего не хочу слышать.

– Ты всегда так делаешь. Запрещаешь нам жить. А знаешь ли ты, что чем больше ты будешь ограждать нас от глупостей, тем больше мы будем хотеть их совершать?

– Пап, - вступила в разговор я, - Сэм права. Да, она знатно накосячила...

– Накосячила?
– возмутилась мама.
– Я не спала несколько ночей, литрами глотала успокоительное. Это, по-твоему, накосячила? Мне кажется, это называется, месяц домашнего ареста и никакого телефона.

Воцарилась тишина. Спустя несколько томительных секунд Сэм смиренно отозвалась.

– Пусть так. Только Мишель не трогайте.

"Кто это и что она сделала с моей сестрой?"

– Я облажалась. Да блин, облажалась! Но Мишель то тут причем? Что плохого в том, что она работает? Ей семнадцать лет. Почему бы за нее просто не порадоваться? Не поддержать? Да ну вас, бесполезно объяснять, - она махнула рукой и начала подниматься по лестнице.
– Понимаю, почему Мишель вам не говорила. Вы же кроме себя никого не видите. Спасибо, блин, родители, - и она хлопнула дверью.

– Сэмми, - уже ласково сказала мама.

– Так, - строго сказал папа, - может, я сейчас поступлю очень и очень глупо, но, кажется так нужно. Мишель, - он обратил свой взгляд на меня, - мы с мамой ужасно недовольны тем, что ты с утра и до ночи работаешь, причем неизвестно где.

– Ещё больше мы недовольны тем, что ты нам об этом не сказала раньше, - подхватила стоявшая рядом мама.

– Я всё понимаю, - опустив глаза в пол, ответила я.
– Простите, пожалуйста.

– Но несмотря на всё это, - продолжил папа, - ты ведь наша дочь, - улыбнулся он, - и мы не можем заставить тебя бросить всё это, если тебе действительно это важно.