Песнь Пустыни

Посему он возжелал немного отдохнуть от трудов тяжких и поднялся из-за стола, дабы подойти к окну и выглянуть наружу.

Стоял погожий осенний день, и истончающееся день ото дня солнце давало последний неравный бой неизбежному, не желая позволять тучам безвозмездно изливать свои ледяные потоки на исстрадавшуюся землю. Долго это продолжаться не могло, последний всплеск тепла со дня на день должно было забрать с собой колесо жизни, год от года вращающееся на пламенной оси времени.

Риманн настежь распахнул окно и вдохнул полной грудью пьянящий осенний воздух, наполненный непередаваемой свежестью, блаженно прикрыл веки и, опёршись на подоконник, предался праздным мыслям.

Ученик сегодня был занят – принимал пополнение, в Совете дел не было, даже отчётов с многочисленных строек - и тех не поступало. Удивительно.

Он, прищурившись, посмотрел вдаль, туда, где за сотни миль от Эйри возвышались горы Ард, отделявшие Торфхил от Плайна. Вести из тех унылых мест давно не достигали ушей просветлённого, а ведь в молодости он путешествовал и за сию преграду, дабы своими очами узреть, что же происходит на равнинах.

Юность глупа и самонаеянна, она считает себя самой мудрой и бессмертной и неизбежно платит за спесь. Он – заплатил. Стал ли мудрее? Вот вопрос, достойный размышления.

Медленно, но верно Риманн уносился прочь по волнам памяти, и перед взором его поднимались видения из прошлого, тени тех, кого больше нет, появлялось всё то хорошее и плохое, что составляет жизнь, что и есть жизнь! Он грезил о свершённом и несбывшемся, наслаждаясь видом опадающей листвы, вспоминал ошибки и триумфы, взлёты и падения. Дыша полной грудью, возводил перед глазами незримый, но почти что осязаемый оттиск былого, того, что уже никогда не вернётся, не обратится вспять…

– Наставник, давно не видел, чтобы вы так глубоко уходили в себя. Не опасно ли это?

Голос, раздавшийся из-за спины, прозвучал неожиданно громко и разрушил то единение с природой и миром, что Риманн сумел выстроить в эти минуты. Старый воитель не дёрнулся, не подскочил, не развернулся стремглав, теряя достоинство. Нет, вместо этого он набрал ещё воздуха в грудь, медленно выдохнул, лицезря лист, влекомый ветром над крышами домов, и лишь после этого медленно обернулся, смерив незваного гостя неприязненным взглядом.

– Грейди, - произнёс он, - не ожидал узреть мастера тайных дел у себя дома. Что привело тебя в мою скромную обитель?

– Любопытство. И дело.

Бывший ученик, замерший подле большого ростового зеркала, единственное, что Риманн сохранил в резиденции, и с нескрываемым озорством глядел на старого воителя.

– И какое же дело призвало тебя, минуя все приличия и защитные барьеры, в мой дом?

– Важное, очень важное, - глава тайной службы Эйри сделал пару шагов вперёд и замер перед Риманном, глядя снизу-вверх безо всякого почтения. – Столь важное, что ни с кем иным нельзя и обсудить его, столь важное, что никому не следует знать, что мы общались.

Улыбка резко сошла с его губ, а лицо, узкое, бледное, осунувшееся от бесконечной работы, стало злым, в глазах промелькнул отблеск стали.

– Я знаю, что вы собирались с товарищами для чего-то очень-очень важного и очень-очень секретного. Полагаю, пытались прикинуть, кто из нас предатель.

Риманн молчал, не перебивая. Он и правда толковал с Агной и Синаном об этом, и не собирался оправдываться.

– Ага, так я и думал, - кивнул своим мыслям бывший ученик.
– И как, есть успехи?

Просветлённый вздёрнул брови, всем своим видом демонстрируя невероятное удивление и выдавив из Грейди нервный смешок.

– Ладно-ладно, как хочешь, не говори. Это не так важно.

– А что же важно? – решил уточнить Риманн.

– То, что я не предатель, а вот за остальных не поручусь…

Риманн чуть скривил губы в намёке на презрение.

– Что же это, ты запрещаешь нам встречаться? Или предлагаешь доносить на товарищей?

Владыка зеркал покачал головой.

– Конечно же нет. Не унижай мой интеллект подобными предложениями.

– Тогда что? К чему вся эта таинственность?

Грейди нервно сплёл пальцы в замок, расцепил их, сплёл снова. Эта привычка водилась за ним в годы ученичества, но Риманну казалось, что он давным-давно избавился от неё. Выходило, что нет? Или же то была искусная игра на публику? Кто знает, кто знает.

– Присмотрись к ним, - проговорил Грейди наконец.

Риманн вздохнул. И опять одно и то же. Проклятый шпион не умел ничего, кроме как разъединять и ссорить. Лишь сломав что-нибудь, он чувствовал себя живым, и не важно, шла ли речь о дружбе, любви, или жизни.

Наверное, он не сумел удержать маску на лице, на миг открыв истинные чувства, потому что бывший ученик вдруг затараторил, стремясь успеть до того, как старый воитель произнесёт слова, кои перечеркнут любую возможность договориться:

– Ты не понимаешь! Я второй месяц чищу шпионов и всё не могу закончить. Их слишком много, и все завербованы по-разному. Южане готовы к войне, они годы, десятилетия копили силы и внедряли своих агентов…

– Скажи мне то, чего я не знаю, мальчик, - перебил его Риманн.

– Кто-то из них добрался до самого верха! – рыкнул Грейди, вмиг растеряв весь лоск. – Может, и не до Совета, но рядом! И я понятия не имею кто это!!! Такое подойдёт?

Он раскраснелся, дышал полной грудью, смотрел со злобой и едва различимым страхом.

Нет, Риманн не поверил сказанному, принимать искренность лжеца, носящего тысячу масок, может лишь глупец, но… Но что-то в тоне и поведении бывшего ученика казалось настоящим. Живым.

Большая редкость для человека-зеркала, надменного и насмехающегося над всем, что дорого прочим.

– И что же ты хочешь? Чтобы я шпионил за друзьями и союзниками? И для чего бы мне так поступать? Почему ты вообще пришёл сюда?

– Потому что ты – точно не предатель, - огорошил его глава тайной канцелярии Эйри. – Я поверю в измену кого угодно, но не в твою, бывший наставник. Это попросту невозможно.

«А теперь лесть», - мысленно покачал головой Риманн. – «Неужели он полагает, что сие сработает? Впрочем, почему бы и нет? Я ничего не потеряю, если время от времени стану встречаться с ним. Уверен, Грейди разыграет эту пьесу для каждого в Малом Совете, да и не только. Но сие не есть проблема, даже если он сам изменник. Особенно если сие истина».