Песнь Пустыни

Пришлось пересказывать историю, поведанную Морвин, снабжая её комментариями.

Это заняло не слишком много времени, и, когда мы закончили, ворон задумчиво ходил по подушке, прикидывая какие-то свои демонические варианты.

– Уж скоро Ойлеан, что ж, это хорошо, там быть нам надлежит. А что охота за тобой, то можешь не тужить.

– Что, ты как-нибудь скроешь нас от чужих взглядов?

– Конечно нет, сейчас я слаб!

Попробовать стоило.

– Ладно, как скажешь. Фотини, позови, что ли, остальных, пусть все поприветствуют нашего пернатого господина.

Вампиресса не стала спорить, покинув комнату.

И очень скоро в ней стало тесно от товарищей, возвращавшихся из города один за другим и набивавшихся сюда. Кто-то притащил пару бутылок местного вискаря, который, увы, пошёл мимо меня, кто-то притащил еды, кто-то взял сладкое.

Мы заняли этот роскошный гостиничный номер и болтали, пили и ели, точно на дворе и не выла метель, точно за мной не охотились опаснейшие психопаты, точно этот мир не стоял на пороге новой войны.

В какой-то миг не осталось ничего, кроме маленького уютного уголка тепла и света, в котором для полноты картины не хватало разве что ёлки, чтобы водить хороводы вокруг неё.

Да, конечно, до Нового Года было ещё далеко… Но как же приятно вновь оказаться в кругу если и не друзей, то хотя бы не врагов. Как здорово ненадолго отвлечься от забот и побаловать себя праздностью. Как хорошо, когда хотя бы один вечер нет нужды торопиться, бежать, прятаться, сражаться.

Когда можно просто посидеть и посмотреть, как древняя вампирша, пошедшая в разнос с одного стакана, пытается охмурить могучего охотника на монстров. Как близнецы на спор играют в карты с бесовкой, в кои-то веки снявшей свой капюшон. Как чародейка-алхимик что-то втолковывает юному сородичу, смотрящему на неё, точно сын на давно потерянную маму.

Очень хотелось, чтобы этот вечер не кончался и чтобы впредь всё было хорошо.

Я понимал, что так не будет, что это невозможно, что впереди нас ждут новые испытания и новые бои, но хотя бы сегодня, только сегодня не желал ни о чём подобном думать.

Так и заснул, с улыбкой на лице.

И мне приснился дом, но на этот раз он не был пуст и заброшен.

***

Ярко светило тёплое летнее солнце, я, нежась под его лучами, шёл по дороге, толкая перед собой коляску, в которой спал крошечный комочек – Маша. Лена обвила мою руку своей и прижалась, положив голову на плечо и тихо мурлыча песенку.

Мы никуда не торопились, день только начинался, и провести его следовало без спешки. Хотя «провести» - неверное слово, ведь то, что я видел, уже случилось.

Это произошло через два месяца после рождения Маши тёплым июньским днём, до одури пахнущим цветами и прошедшей грозой. Отпуск как раз начался, и мы втроём выбрались в лесопарк на прогулку. Я прищурился и удовлетворённо кивнул – память не подвела, чуть поодаль возвышались ровные ряды деревьев, разделённые на две части прямой линейкой грунтовой дороги, заполненной гуляющими людьми.

– Как же здорово сегодня, - проворковала Лена.

– Да, очень хорошо, - согласился я. – Лето, наконец.

– Угу. Но я всё равно взяла зонтик, - она продемонстрировала сложенный зонт и потёрлась щекой о моё плечо, точно довольная кошка, отчего меня бросило в жар.

– Не помешает, - хрипло ответил я, - хотя уже не должно быть.

Лена фыркнула.

– Блажен тот, кто верует синоптикам.

– Туше, - согласился я, неспешно толкая коляску перед собой и разглядывая личико спящей дочери.

Наверное, каждый родитель считает своё чадо чем-то особенным, невообразимо красивым и неземным. Наверное. Но Маша, и правда, родилась такой. Пухленькая, с милыми щёчками и светлыми кудрявыми волосёнками, начавшими расти буквально сразу после рождения, голубыми глазками она походила на ангелочка с картины и просто напрашивалась на то, чтобы быть потисканной, точно маленький и очень милый котёнок.

Но сейчас дочка спала, и я не решался будить её, хоть и очень хотел. Увы, но в моих снах она почти не появлялась, а потому я попросту не решился нарушить врезавшийся в память сценарий и взять дочку на руки. Пусть это всё было нереально, не по-настоящему, но я попросту не мог поступить иначе, а потому мерно чеканил шаг, перешучиваясь с женой. Сложности в этом не было – слова произносились сами собой, а я мог любоваться двумя своими любимыми девочками, не отвлекаясь ни на что.

Мы остановились перед пешеходным светофором, дожидаясь, когда загорится зелёный, и Лена, плотнее прижавшись к моей руке, мечтательно произнесла:

– Вот бы ничего не менялось и дальше. Хочу гулять так с вами двумя до самой старости.

Я засмеялся и, склонив голову, поцеловал жену в макушку.

– Так и будет, поверь мне.

Загорелся зелёный. Мы ступили на зебру…

Я проснулся.

Открыл глаза, оглядел погружённый в темноту гостиничный номер, прислушался к пламени, неторопливо пожирающему толстые берёзовые поленья, вздохнул и повернулся на другой бок.

Да, я бы тоже очень хотел, чтобы в моей жизни ничего не изменилось. Лишь теперь понял, как же сильно я желал этого!!!

***

Гостиницу отряд покинул ранним утром, но без спешки. Преследователи то ли сошли с нашего следа, то ли даже не заходили на него, но никто не помешал. А потому уже к обеду мы добрались до широкой реки, вдоль которой и двинулись на север.

Айш-нор восстанавливался так же быстро, как и я, а потому очень скоро начал загружать близнецов важными делами, после этого какое-то время летал вокруг нас и, наконец, присел ко мне на плечо. На второе, что характерно, тотчас же с писком забрался Чуча, старавшийся после плена вообще не отпускать меня далеко.

Как и в прошлый раз, когда его магия не подействовала на нашего Геральта из Хренивии, волшебный хомяк очень сильно стрессовал из-за бесполезности. То, что нас взяли за жабры с такой оскорбительной лёгкостью, бесило его и приводило в самое настоящее уныние, чем Чуча не стеснялся делиться со мной, приходилось успокаивать нашего пушистого экстрасенса.

Айш-нор же долгое время молчал, из чего я заключил, что разговор предстоит тяжелый. Наконец, он произнёс:

– Ты справился с моим последним заданием. За то хвалю.

Я вздрогнул и покосился на архидемона. Истинным языком он пользовался в исключительных случаях, а значит, сейчас меня ждёт нечто очень важное. И то, что Айш-нор не стал использовать мысленную речь, свидетельствовало о том, что окружающие должны знать суть разговора.

А они знать хотели!

Все в отряде буквально превратились в слух, а близнецы, ехавшие чуть поодаль, даже приблизились, пустив коней через снег.

– Благодарю, - осторожно ответил я, умолкая, чтобы услышать продолжение.