Песнь Шеша

Но это была минутная слабость. Потом, увидев, с каким удовлетворением, за все этим наблюдают собравшиеся местные женщины, я поняла, что так ему и надо. Он же не жалел слабых женщин и беззащитных детей, когда целенаправленно шел сюда поиздеваться и убить. Не успей бы мы во время, кто бы знал, сколько бы они мучили невинных людей. Я не видела, что именно с пленным делает молодой маг, но когда он закончил, отряхнулся и отошел в сторону, оборотень разве что слюни не пускал. Берт удовлетворенно потер руки, видимо присутствовал при подобном ритуале уже не один раз.

— Как зовут вашего конунга?

— Олав, — тут же последовал равнодушный ответ.

Все правильно, это имя я уже слышала, оно был достаточно известным в определенных кругах. О нем повсеместно не говорили, потому что слишком жестокими были расправы, которые чинил этот оборотень над своими же подданными.

— А хозяина?

Глядя в пустоту, оборотень совершенно безразлично ко всему окружающему прошамкал беззубым ртом:

— Перворожденный.

Услышав эту белиберду, я чуть нахмурилась:

— Довольно странное обращение. Это он просил так себя называть?

— Нет. Он Перворожденный, это не имя.

Замечательно, теперь все встало на свои места, и как я раньше не могла сама до этого додуматься?

— Как хоть он выглядит? — попыталась я получить больше конкретики, но и тут потерпела поражение:

— Он сияет подобно золоту и слепит, словно солнце.

— Вы ему что, вместо промывки мозгов поэтический дар вселили? — с возмущением выдала Мелисса.

Девушка в недоумении посматривала то на оборотная, что застыл с блаженной улыбкой на лице. То на имевшего счастье поработать с ним мага. Последний, кстати, тут же попытался защититься от ее нападок:

— Он может говорить только то, что у него в голове. Просто в таком состоянии проще всего изъясняться символами. Вы же умные люди, вот сами и разбирайтесь в том, что он говорит!

— А ты у нас дурак выходит? Хотя как раз именно маг должен хорошо разбираться в символизме, так что давай, открой нам глаза, — влезла я в спор.

Перечить мне мужчина не посмел, хотя по глазам вижу, ему очень хотелось послать меня куда-нибудь в очень темное и глубокое место.

— Наш враг какой-то король или просто очень богат и знатен?

— Солнце — это может быть и невероятная сила этого хозяина, — неуверенно предположил Бертольд, а мы все тактично промолчали.

Сказанное можно было интерпретировать как угодно!

— Хорошо, что вы здесь делаете? Зачем пришли сюда?

Думаете, он ответил что-то вроде того, что их послали навести ужас на местное население или нечто подобное? Нет!

— Восстановить справедливость.

— С помощью женщина и детей? — не поверив, все же решила уточнить я, но он снова повторил:

— Мы должны восстановить здесь справедливость.

Интересно знать, в чем она для них заключается.

Понимая, что так мы ничего не добьемся, я все же поинтересовалась:

— Что такое Белые земли?

Оборотень на миг скривился, видимо действие чар начало заканчиваться, но послушно ответил:

— Белые земли это дом для детей Нижних уровней. Здесь живет истинный Создатель.

Моргнув напоследок, мандебурец неожиданно обмяк, я же впала в глубокую задумчивость. Подобное название этих земель мне никогда не встречалось раньше, а единственное место, откуда в этот мир приходили порождения хаоса, был разлом в границах на небольшом, закрытом для посторонних острове очень далеко отсюда. Мало того, он тщательного охранялся от любопытствующих глаз. Обитатели Нижних уровней были слишком жадными и постоянно испытывали страшный голод, не знали слова «мера» и просто питались всем живым, до чего были в состоянии добраться. Для них нет разницы, человек ли ты, эльф или дракон. Ты — пища, а с едой переговоры вести не принято.

Только я не поняла, что за истинный Создатель, откуда он взялся? Видимо последнюю фразу я имела неосторожность произнести вслух, потому что Мелисса проговорила:

— Может, кто-то из богов?

— У этих тварей нет бога, их никто не создавал. Они образовались сами по себе, из-за разломов в матрице миров и мутировав от нас с вами, быстро заняли одно из пустующих измерений.

— А если предположить, что хозяин у них все-таки появился? — упрямилась Мелисса, — сама посуди, даже зверям нужен вожак. А эти твари по большей части именно звери, только более хитрые и опасные.

Мы с ужасом посмотрели на нее. Откуда только в этой хорошенькой головке берутся такие страшные фантазии?

— Вот бородавку тебе на язык огромную, чтоб рот не закрывался! Нужно быть сумасшедшим, чтобы решить возглавить этих врагов всего сущего!

— Вы сами говорили, что тот, кто создал антимагические обручи — гений.

— А все гении немного не в себе, — подхватил Бертольд, — конечно, это все только догадки, ну а все-таки?

— А двуликие решили почить с миром, впав к ним в услужение? — скептически проронила я, не решаясь смиряться с глупостями.

На что Мелисса вкрадчиво прошептала:

— Но ведь они могут и не знать, для чего именно они слушают этого Перворожденного. Кстати, почему именно так они его называют?

Я медленно проговорила, чувствуя, как моя бедная голова начинает кружиться от творящегося вокруг беспредела:

— Так раньше называли драконов, как первых, кто пришел в этот мир.

— Вы ведь очень любите золото, а ослепить — вполне свободны огнем… — тут же подхватила магичка, не следя за своим дурным языком. Спорить с ней желания не было, поэтому я просто расхохоталась:

— Если следовать этой логике, то золото любят больше всего люди, а черным огнем я могу только убивать, причем сама того не желая. Это уж как бедную женщину доведете.

Мелисса поджала пухлые алые губы:

— Все, вот и думайте тогда сами!

Девушка обиженно фыркнула и, развернувшись, ушла помогать местным женщинам. Бертольд улыбнулся ей в след, радуясь, что она, наконец, решила оставить наше общество, и обратился ко мне:

— А что, если мы предположим, что она хоть в чем-то права?

— Да она может и во всем права, но где доказательства? Нам сначала надо попасть в замок Бриара, потом мы свяжемся с союзниками: они должны что-то знать про эти Белые земли. А там и на таинственного хозяина выйдем. Неуловимыми живые не бывают, где-то да все равно наследили. Конунг этих оборотней, кстати, должен знать обо всем этот по более остальных.

— Мы сейчас же отправимся дальше, — тут же согласился со мной граф, — что делать с ними?

Он пнул одного из троих мандебурцев, слушавших нас очень внимательно.