Песнь Зачарованного Леса

Лирам, заплаканная, но всё же не утратившая своего лебединого вида, подбежала и прижалась всем телом к убитому жениху. Никто кроме неё и матери Эрике не осмелился подойти к герою. Только Лебедь слышала его последние удары сердца, последнюю волю и слово, которое она по сей день не раскрыла никому.

Бодя в это время искал Никитоса. Чувство тревоги, страха за брата было незнакомо ему. Как он объяснит маме, что однажды нашёл среди горы трупов воинов на войне в параллельном мире тело своего младшего брата? На глаза напрашивались слёзы. Люди тоже заметили пропажу Избранного и искали. И вот оправдались опасения Богдана – среди кучи тел кто-то заметил фигурку Никиты. Глаза старшего из Масловых заслонило тьмой…

***

Вот уже который день Тимрон приходил к раненой Эйри в одно и то же время. Старушка Нони, выхаживавшая её, всегда уходила, оставляя его следить за Эйри.

На душе у Тимрона было неспокойно. Вот уже который раз звучал в голове голос отца, говоря: «Ты должен добыть её живой или мёртвой. Не опозорь меня.», в который раз рука находила самый простой выход и заносилась с клинком над головой Эйри, но… Тимрон не мог её убить. Столько раз он проклинал себя за трусость и восприимчивость к чарам Уайрпульской красавицы, столько раз пытался найти в ней недостатки, хоть один, чтобы можно было убить её, но нет, рука не поднималась, а глаза, точно завороженные, всё упивались красотой её лица, волос.

– Так нельзя! – сказал сам себе Тимрон, занёс дрожащую руку с мечом, закрыл глаза и опустил меч…

На пол. От злости на себя принц швырнул меч куда подальше. Сталь коварно заблестела, точно не прощая владельцу его малодушия и… тяги к Эйри?

– Тебя забыли спросить! – прошептал принц сквозь зубы и поднял меч.

Вдруг девушка заворочалась. Тимрон обернулся и увидел открытые глаза слегка усмехающейся ему Эйри. От этой лёгкой улыбки принцу стало одновременно и не по себе, и гораздо легче, точно тонны камней с души свалились.

– Рад, что ты очнулась. – Тимрон говорил, пугаясь собственных слов и голоса.

– Доброе утро, Ваше Высочество – проговорила медленно Эйри.

Затянулась пауза. Вдруг Эйри поменялась в лице и спросила:

– А… Как там Богдан?

Тимрон только грустно покачал головой. Со дня смерти брата Богдан почти ничего не пил и не ел, ни с кем не разговаривал и не выходил из комнаты. Никита всё ещё лежал в лечебнице, но целители уже ничего не могли сделать…

Вдруг откуда-то послышался детский, но чуть хрипловатый знакомый до боли голос:

– Эй, Бодька, выходи!.. Да никто тебя не обманывает и не утешает! Я это, я! Говорю же тебе…

– Никита! – Одновременно воскликнули принц и бывшая виконтесса. – Живой!

На их голос кто-то быстренько спустился по лестнице.

– Конечно живой! – Перед ними предстал целый и невредимый Никита, точно никакого ранения и не было. – Долго же я спал! Так кто всё-таки выиграл? И когда мы пойдём в Эсколад?

– В такой войне, – послышался мужской голос, – обычно бывают лишь проигравшие. Ничто не искупит цену человеческих жизней... Я пойду с вами, Избранные, Хранительница и Принц, и доведу вас до храма, дабы искупить вину моего народа перед этой деревней и многими другими.

Это был тот самый мужчина, который убил прихвостня, и ему, к большому счастью, удалось выжить. С повязкой на одном глазу он был похож на пирата; потеряв один глаз, он всё-таки спас себя самого. Эйри и Тимрон переглянулись. Вот он – последний участник Пророчества, «друг иль враг», о котором говорил прадед Зимбы.

Глава 7: Все пути ведут в Эсколад

Эсколад - страна солнца, сочных ирандинис, очень напоминающих апельсины, страна моря и горячей крови. Здесь, по мнениям некоторых светочей, самые красивые женщины и мужчины, здесь объединяются моря, пустыни и горы, леденящий мороз и жаркое солнце. Эсколад — страна-противоположность.

До начала этой Проклятой войны Лиларэя и Эсколад были одним государством, объеденившим в себе два народа, ни один из которых, однако, невозможно было представить без другого. Эсколадцы - смуглые, черноволосые, обычно кудрявые, весёлые и вспыльчивые. В их жилах бурлит горячая кровь, они искренни и обычно могут испытывать только самые сильные чувства. Лиларэйцы же светлокожие, чаще светловолосые и с прямыми волосами, реже — черноволосые или рыжие, более холодные в общении и спокойные. Они также веселы, но им больше присущи ирония и сарказм. Они более минималистичны, нежели эсколадцы. Эти два народа объединяет общая любовь к природе, песням и танцам, своим традициям и легендам, общие корни и история. Каждый из этих разделённых народов точно затаился в ожидании объединения. Мешают им только правители.

Обо всём об этом рассказал им Эдис, часто прерываясь на спор с Тимроном: как-никак они всё же являлись представителями разных народов. Но в одном были согласны оба: ни лиларэйцам, ни эсколадцам война не нужна.

«Он будет достойным королём, — думала Эйри, глядя на Тимрона, — не зря он достоин стать королём новой, не воюющей Лиларэи. А там, глядишь, и произойдёт объединение. Женят его на Ритене, принцессе эсколадской­­…»

Богдан думал, постоянно оглядываясь на брата: «Он умер… Никто не мог помочь. Как так?.. Неужели чудо? Ну да, а как бы иначе исполнилось Пророчество, если бы Никита не остался в живых?» Никита же только удивлялся задумчивости Боди, обычно не свойственной брату, и любовался природой, окружавшей путников повсюду.

Эдис, полное имя которого, к слову, звучало как Эдисо Оретт ди Рокарас Ааретти, не смотря на свой серьёзный вид, совсем не скрывал эмоций. На протяжении нескольких часов он собирал цветы, что росли вокруг повсюду, и неторопливо, старательно плёл из них венок. Масловым было в диковинку поведение их нового знакомого, а вот Тимрона это настораживало не на шутку. Потом Эдис подошёл к Эйри, сказал ей пару фраз на эсколадском и надел ей венок на голову. Эйри засмеялась. Масловы недоумённо переглянулись, а вот Тимрон, хоть и сохранял спокоойное выражение лица, сильно побледнел.

— Чего это с ним? — спросил Никита у брата, указывая на принца кивком головы.

— Беда, — посмеиваясь, ответил Богдан, — это всё оно, светлое чувство.

Никитос почти горестно покачал головой. «У всех свои причуды» — подумаете вы, и я полностью с вами соглашусь.

Ох уж эти «светлые чувства»! Немало душ погубили они и многих сделали самыми счастливыми на земле. Ах, эти «хорошие побуждения», из которых зачастую выходят сквернейшие дела! Как говорится, благими намерениями…

***

Мне бы очень хотелось рассказать тебе, дорогой читатель, как наши путники без труда пересекли границу через лес, как им пришлось отовариться на рынке эсколадской одеждой и даже намазать лица мазью, чтобы они посмуглели, как бледнел и краснел Его Высочество Принц Тимрон, глядя на знаки внимания, которые оказывал Эйри Эдисо Оретт… и так далее… Всё это, разумеется, интереснейшие подробности, которые, однако, нисколько не помогут тебе лучше вникнуть в текст. Пожалуй, то, на чём стоит остановиться — это Храм, называемый в эсколадских песнях Храмом Тысячи Звёзд.