Песни и сказания о Разине и Пугачеве

— Самого персидского султана?..

— Самого султана персидского, — продолжал казак Зеленая-шуба. — Ему, Стеньке, все равно было: султанская ли дочка, простая ли казачка, — спуску не было никому, он на это был небрезглив…

— Бей, значит, сороку и ворону, нападешь и на ясного сокола! — ввернул слово казак.

— Что же Разин с султанкой этой? — спросил жадно слушавший верховый мужик.

— Ну, с султанкой не совсем ладно вышло. Облюбил эту султанскую дочку Разин, да так облюбил!. стал ее наряжать, холить. . сам от нее шагу прочь не отступит: так с нею и сидит!. Казаки с первого начала один по одном, а после и крут собрали, стали толковать: что такое с атаманом случилось, пить не пьет, сам в круг нейдет, все со своей полюбовницей-сул-танкой возится. . Кликнуть атамана!. Кликнули атамана. Стал атаман в кругу, снял шапку, на все четыре стороны, как закон велит, поклонился, да и спрашивает: «Что вам надо, атаманы?» — «А вот что нам надо: хочешь нам атаманом быть — € нами живи; с султанкой хочешь сидеть — с султанкой «сиди. А мы себе атамана выберем настоящего. Атаману под юбкой у девки — сидеть не приходится». — «Стойте, атаманы, — сказал Стенька, — постойте маленько!» Да и вышел сам из круга. Мало погодя идет Стенька Разин опять в круг, за правую ручку ведет султанку свою, да всю из-наряженную, всю разукрашенную, в жемчугах вся и в золоте, а собой-то раскрасавица!.. «Хороша моя раскрасавица?» спросил Разин. «Хороша-то хороша», на то ему отвечали казаки. «Ну, теперь ты слушай, Волга-матуш-ка!. — говорит Разин, — много я тебе дарил-жаловал: хлебом-солью, златом-серебром, каменьями самоцветными, а теперь от души рву, да тебе дарю». Схватил свою султанку поперек, да и бултых ее в Волгу. А на султанке было повешено и злата, и серебра, и каменья разного самоцветного, так она как ключ ко дну и пошла… «Хорошо, казаки-атаманы?» спросил Разин, а' те. . архирея сразили… сам знаешь, Какой народ есть. . «Давно пора тебе, — говорят, — атаман, это дело покончить».

44

— Был ли у нас на Яике Разин? — спросил я Ивана Никитича Чакрыгина.

— Разин? Должно полагать, что был, — отвечал старик. Потом, немного подумав, сказал:

— То ись в самом-то городе нашем, пожалуй, и не был, а был на низу, у Гурьева: там у него главный притон был. А город наших казаков

Стенька на Волге

С гравюры неизвестного художника Гос. Исторический музей

в ту пору был на Голубом Городище, на острове Кош-Яике, близ Нлека реки, иль-бо на Кир санов ом-Яр у, где теперь Кирсановский форпост. С Кирсанова-Яра на реку Чаган, то-ись на теперешнее место, город наш перенесен после Разина, по благословению Алексея митрополита. Слыхал?-

— Слыхал!

— Ну, и ладно. А в Разину пору тут, то ись где теперь Уральск, была глушь и заросль.

— Почем ты все это знаешь?

— Почем? Слухом земля полнится. Старики так из рода в род передавали.

— Старики могли ошибаться, могли перезабывать и перепутать обстоятельства, — заме

тил я.

— А песню-то куда денешь? — сказал старик. — Сказка — складка, песня — быль.

—¹ Какую песню?

— А вот какую.

И старик, не дожидаясь, чтобы я просил его, стал читать мне нараспев следующую песню: ⁴⁵

Крепку думушку с казаками не думывал,

А нынче Степанушка в кругу стоит,

С казаками крепку думушку он думает. Водговорил Степанушко таковы слова:

«Ой вы, гой еси, казаки-братцы, добры

молодцы!

«Послушайте вы, казаченьки, своего

атаманушки,

«Меня, Степанушку, сына Тимофеича 'Разина. «Сядемте мы, ребятушки, в свой легкий корабличек,

«Побежимте мы, ребятушки, в сине море, «Станемте, ребятушки, разбивать бусы-

кораблики:

«Татарские, армянские, все басурманские,

«Без того только без сиза орла, без осударева. «Поедемте, ребятушки, к царю с повинною; «Поведемте «с собой, братцы, топор-плаху. «Поведемте, братцы, царю дары драгоценные: «Сребро-злато и каменья самоцветные.

«Тут нас станет царь благодарить-жаловать,

«И станет нас царь крепко спрашивать.

«Мы скажем царю всю правду-истину».

Тут водговорит православный царь таковы

слова:

«Уж вы, гой еси, младые корабельщички, «Степана Радина вы согласиички!

«Скажи мне всеё правду-истину:

«Где вы были, где вы ездили?

Тут подговорили младые корабельщички, Степана Радина все согласнички:

«Уж ты, батюшка наш, православный царь!

«Мы скажем тебе всеё правду-истину:

«Мы где были, мы где ездили.

«Уж мы были, уж мы ездили в синем море, «Разбивали мы на синем море бусы-кораблики: «Татарские, армянские, все басурманские,

«Без того только без сиза орла, без осударева. «Ты пусти нас, батюшка, на Яик-реку;

«Мы заведем на реке Яик «славный Яик-люрод. «Заведем мы его между двух речушек:

«При первой речке — при Яике быстрыим,

«При другой речке — при Чагане тихиим». Потом побывали они во городе Гурьеве,

Из Гурьева пошли они на матушку Волгу-реку, С Волги-реки пошли они на Узень-реку,

С Узень-реки переправились за Яик-реку, Прошли-то они, изошли всю орду азиатскую: Киргизскую, трухменекую, кызылбацкую.

— Слышишь, Степан Тимофеевич и его согласнички, младые корабельщики, собирались заводить город промеж быстрого Яика и промеж тихого Чагана. Значит, место было пустое, незанятое, — сказал старик.

— Однако Разин знал это место, — заметил я.

— Еще бы ему (не знать! — возразил старик. — В этом и сумненья не нужно иметь. Степан Тимофеевич всю вселенную мот знать, как свои пять пальцев: он был с прибылью.

— С чем?

— С прибылью, — говорят!

— Что такое: с прибылью, — вот этого-то

слова я не понимаю.

— Экой ты какой! Простого русского слова не понимаешь, а еще книжки пишешь. Это значит попросту ворожец, что чертями повелевает. Понял?

9

О Разине и Пугачеве

— Понял.

— Ну, и ладно! — сказал старик. — Еще надо и то в толк взять, что есть-когда не сам Разин, то его сподручники могли и вдоль и поперек искрестить наш Яик, разузнать, где какие речки, проточки, раскопать вое, можно сказать, мы-шины норки: на то они и сподручники Разина. Один, думаю, Харко исходил, изъездил всю нашу земелюшку из конца в конец.

— Кто такой Харко? — спросил я.

— Ну и славно! Харку-то не знаешь, а ведь по нем, добром молодце, и форпост Харкинский прозван, — сказал старик.

— Будто? — спросил я.

— Не будто, а на самом деле так, — сказал старик.

— Верю, верю, — сказал я. — А кто же такой Харко? Расскажи-ка.

— С великим удовольствием! — сказал старик. — Слушай.

— Харко, сударь мой, был сподручник Разина, первый, можно сказать, герой по (нем. После того как Разина совсем порешили, Харко с двенадцатью человеками, с своими, значит, причетниками, и удалился с Волги на Яик.

В те поры наши казаки, известно тебе, жили на Кош-Яике, иль-бо на Кирсанов ом-Яр у; значит, далеко от моря, верст без малого семьсот будет. Хеша казаки наши из предков всем вла-дали Яиком, однако далеко на низ редко спускались по той самой причине, что красной рыбы было не в прибор и (около города. Ну, и выходит, где пустыня, там, известно дело, и

— орда: без этою быть нельзя. Говорится, без Дурака город не стоит. Наподобие сейму, можно сказать: без орды пустыня не бывает. Пустыня значит пустое место, а орда, знамо дело, пустой человек, никакою толка нет. Ну, одно к другому и идет. Казаки наши хоша не в частым бываньи хаживали в походы — супротив басурманцев, гоняли басурманов от Яика, однако нет-нет да и прикочует кака-либо орда к Яику; знаешь, чтобы лугами казачьими поживиться. Так было и в ту пору. Прикочевала к Яику и села около Маринкина городка ¹ одна орда, а казаки наши и не чуют. Этою ордой повелевала девка, воин-девка. У этой девки и гвардия была из девок. В старину такие оказии были не в диковину.